Книга #Бояръ-Аниме. Имперец. Том 1 и Том 2 - Владимир Кощеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ребята пожелали нам удачи, и все разошлись по своим парам. Мы же с Новиковым отправились на полигон.
Был в моем мире анекдот про то, как одна звездно-полосатая страна купила у отражения моей нынешней родины чертежи подводной лодки, построили и получили паровоз, и так несколько раз. Звонят в Россию матушку и возмущаются: мол, наедалово какое-то, должна быть подводная лодка, а на деле паровоз. А наши им в ответ, что инструкцию надо до конца читать, там мелкими буковками как раз написано «полученное изделие доработать напильником».
Вот с магическим резервом и магическим потенциалом была примерно та же история. У тебя мог быть бездонный потенциал, но без напильника стать имбой было невозможно.
В этом мире была стихийная магия. Всего имелось десять стихий и открывались они строго в определенной последовательности. Чем выше резерв и чем выше уровень обращения с собственным даром, тем больше стихий может открыть маг. Первая стихия открывалась после инициации, проводимой в магических учебных заведениях под строгим контролем разного рода специалистов. Вроде как считалось, что раннее открытие магического дара может навредить рассудку мага, так что с детишками перестали экспериментировать пару веков назад, и теперь во всем мире восемнадцать лет — это не только совершеннолетие, водительские права, возможность посещать злачные места, а в некоторых странах еще и голосовать. Восемнадцать лет — это время, когда, наконец, можно начинать колдовать.
Собственно, я думал, что уже сегодня можно будет начать практиковаться в магии, но оказалось, что перед этим придется пройти распределяющую каску.
Ладно, не каску.
Магический резерв измеряла некоторая конструкция, чем-то напоминавшая старый аналоговый измеритель силы удара на курортах краснодарского края, только с рулем от велосипеда вместо пенька для удара молотом. Первокурсник брался за две ручки, выполненные из янтаря, отполированного до блеска тысячами адептов, и дальше артефакт шаманил сам.
Мы толпились без особого порядка полукругом возле измерительного прибора и наблюдали за испытанием. Проводившие процедуру педагоги не пытались упорядочить студентов и просто вызывали нас по списку. Причем список этот был и не по алфавиту, и не по факультетам, и не по сословиям, а по какой-то другой, своей логике.
Шкала измеряющего артефакта, выполненная, между прочим, из какого-то белого камня, внешне похожего на малахит, имела сотню делений с цифровыми отсечками на каждом десятке. Прошедших процедуру замера магического резерва студентов били на группы. Причем первая группа включала в себя резервы до 50 единиц, вторая от 51 до 60, третья от 61 до 70 и так далее. У каждой группы стоял свой педагог, будущий тренер. Так вот, больше всего студентов, естественно, было в группе до 50, и с каждым новым десятком количество учеников уменьшалось. Тренер группы от 91 единицы стоял в гордом одиночестве, хотя больше половины студентов уже прошли процедуру измерения магического резерва.
Я успел подумать, что печально быть педагогом без студентов, когда свет артефакта пробил 90 и с некоторым трудом докатился до 92 единиц.
Присутствующие дружно ахнули, потому что за артефакт держалась девушка. Невысокая, но фигуристая, с длинными светлыми, почти белесыми волосами, доходящими до поясницы, она стояла, запрокинув голову, и смотрела на цифру артефакта с приоткрытым ртом. Нежные, славянские черты лица были аккуратно и без фанатизма подчеркнуты макияжем, отчего глаза зеленые девчонки казались цвета морской волны.
— Василиса Корсакова, результат 92, первый разряд! — не без удивления констатировал вызывающий педагог.
Девушка, еще не веря в произошедшее, замедленно отцепилась от артефакта и неуверенно зашагала к одинокому, суровому и мрачному тренеру. Тот жизнерадостности от появления ученицы не прибавил, видимо, был не большим фанатом тренировки юных дев.
— Хороша, — негромко констатировал стоящий рядом Иван, без особого интереса наблюдая за распределением следующих студентов.
— Ага, — согласился я. — Но тебе нельзя, ты ж боярич. А мне — можно.
«Ты ж боярич» хмыкнул:
— Некоторые простолюдинки проблемнее аристократок будут. Может, она внебрачная дочь какого промышленника? На ней же не написано.
— Несущественные мелочи, — отмахнулся я.
Иван хотел сказать еще что-то воодушевляющее, но тут его вызвали. Парень зашагал к артефакту горделивой походкой, как и положено настоящему аристократу. Коснулся янтаря, мгновение, другое и…
Световой столб докатился до отметки в 95 единиц, заставив присутствующих завистливо замолчать, а потом не менее завистливо зашушукаться. А Новиков с таким самоуверенным видом, будто его совсем не удивил результат тестирования, присоединился к Василисе.
А еще он успел на ходу скорчить мне рожу в продолжение нашей беседы, за что я вынужден был из-под локтя показать ему кулак. На наше счастье, все внимание было приковано к продолжавшей сиять цифре 95, а потому эту дружескую пантомиму никто просто не заметил.
Но Новиков ушел, и я остался ждать в одиночестве. Студенты медленно заканчивались, в один момент у меня даже закралась мысль, а не потеряла ли мои документы местная канцелярия. Но нет, меня все же вызвали, и вызвали самым последним.
Вчерашняя дуэль придала моей персоне некоторую медийность, а потому народ смотрел с живым любопытством. Я на их месте тоже бы сгорал от нетерпения узнать о перспективах парня, уложившего аристократа на лопатки одной левой. Точнее, одной пяткой.
— Александр Мирный! — произнес мужчина, и я спокойно, без суеты подошел к артефакту.
По команде положил ладони на янтарные дуги, а затем окружающий мир немного смазало. Казалось, мне под самую кожу ладоней проникают тысячи и тысячи солнечных янтарных лучей, сливаясь с кровью, двигаясь в ритме сердца. В груди разлилось невероятное чувство эйфории, полного восторга. И оттого казалось, что в моих руках сосредоточена такая огромная, необъятная сила, что я могу обращать горы в пыль и поворачивать реки вспять.
Но я моргнул, и все пропало. И чувство восторга, и эйфория, и ощущение невероятной силы. Остались лишь ладони на янтаре, и странная, звенящая тишина. Преподаватель, который вообще-то должен был объявить мой результат и разряд, таращился на меня, как на ожившего сказочного персонажа.
Я поднял взгляд, чтобы самому узнать результат тестирования, и в принципе понял, почему у окружающих возникла такая странная реакция.
Световой столб артефакта пробил сотню и терялся где-то высоко в небесах.
Глава 6
Выглядело это все, конечно, очень красиво, но тишина и шокированное молчание затягивались.
— Ну так что, я пойду? — спросил я, повернувшись к распорядителю.
Тот захлопнул рот, набрал в грудь воздуха и объявил:
— Александр Мирный, результат… результат… — сдулся мужик, затрудняясь подобрать цифру. Но потом собрался и выкрутился: — Первый разряд!
Я кивнул мужчине и зашагал в сторону своего будущего тренера, который уже был не настолько суров и мрачен, как при первой ученице. Которая, кстати говоря, смотрела на меня с чисто женским любопытством. А вот Иван, наоборот, скалился во все тридцать два. Еще и хлопать начал, зараза. В удивленной тишине его одинокие хлопки были ну просто сущим издевательством.
Пока все присутствующие не подхватили аплодисменты, и не оказалось, что иду я под бурные овации.
Тренер стоял с каменной миной, и у меня закралось подозрение, что бояричу Новикову еще аукнется этот перформанс.
Наконец, после грозного рыка парочки педагогов все угомонились, и нас развели по разным аудиториям. Разряды поменьше ушли в аудитории побольше, а мы вчетвером отправились в небольшой кабинет. Обычный такой, ничем не примечательный кабинет с обшарпанными партами и местами поломанными откидными лавками. В моей прошлой юности в таких кабинетах проходили семинары по какой-нибудь физике или высшей математике.
— Меня зовут Дмитрий Евгеньевич Разумовский, и с этого дня я ваша мама, папа и лучшая подружка.
В Дмитрии Евгеньевиче Разумовском легко и непринужденно угадывался ветеран активных боевых действий. Несмотря на то, что мужику явно было чуть за сорок, выглядел он сильно за пятьдесят. У таких, как правило, всегда за душой есть какая-то история, поломавшая бойца так сильно, что он не смог вернуться в строй. Преподавательская деятельность не самый плохой выход для таких людей. Чаще всего у этих ребят проблемы со стаканом.
— У нас есть с вами пять лет, чтобы реализовать ваш магический потенциал, — меж тем продолжил Разумовский.
Василиса приподняла брови, но задать вопрос постеснялась. А я вот нет:
— А почему только пять лет?
Тренер поднял на меня тяжелый взгляд и попытался меня этим взглядом придавить. Пожалуй, будь перед ним действительно юнец, это, может, и сработало бы,