Книга В провинции, у моря - Полина Охалова

это дело полиции!

–– Ну, может, мне интересно самой побыть детективом, почему бы себя в этой роли не попробовать? Вон сколько с современных романах детективов-любителей развелось! Тебе ли не знать, ты ведь добрую дюжину статей про это сочинила!

–– Да, сочинила и потому вижу, что тебе бы в такой истории места не нашлось.

–– Это почему еще? – не на шутку обиделась Ксения.

–– Да в сегодняшнем детективном романе расследователь должен быть извращенцем с каким-нибудь сложным анамнезом и изысканным комплексом!

–– Но у меня как раз вполне себе подходящий анамнез – и тайны детства и свалившиеся на голову миллионы – чего еще-то надо! – продолжала защищать свою извращенность оскорбленная Ксения.

–– Ну и что – что мы в результате-то имеем? Нормальная пожилая тетенька: ни биполярного расстройства у тебя, ни синдрома аспергера или там туретта, ни наркотической зависимости, ни даже банального запойного пьянства. А без этого сейчас детективом в роман не пролезешь – надо хоть какой-то заметный порок, изъян или диагноз иметь. Ну на худой конец хотя бы медиумом там быть или лунатичкой. Ты вроде даже и лунатизмом не страдаешь?

– Даже энурезом пока не страдаю, – сердито ответила вконец разобиженная Ксения и молча зашла в подъезд вслед за подругой, решив больше не заводить разговора про убийство на пляже и фальшивых русскоговорящих полицейских.

Подруги мирно поужинали, посмотрели серию какого-то детективного сериала (и да, дело расследовала парочка полицейских: мрачный громила-алкоголик и хрупкая мать-одиночка, изнасилованная в детстве отчимом) и отправились спать. Но, проворочавшись около часа на диване, так и не сумевшая заснуть Ксения, встала, зажгла свет и включила компьютер. Она открыла соцсеть и зашла на страницу Полины – там пока ничего нового не было, все тот же «мой голубой балкончик» с торчащими фаллическими пальмами.

Как же разузнать побольше о происшествии на пляже? Где именно нашли Анфису? И где она погибла (это ведь может быть и не одно и то же место). Чем ее задушили, а главное – зачем, то есть, почему? Кто этот таинственный поклонник, пригласивший ее на свидание? Имеет ли он отношение к смерти девушки? Если он, конечно, был вообще.

Ксения вышла в чат «Россияне в Поморие». Конечно, там потрясающее происшествие обсуждалось вовсю. Она пролистала несколько страниц заполненных восклицаниями «Какой ужас!», «Поверить не могу», «Ой, девочки, я теперь и на пляж боюсь выйти», рассуждениями о скоротечности жизни, ритуальными гифками со свечами и скорбящими ангелами, неуместными дурацкими шутками… Делились и инфоподробностями, но они были крайне противоречивыми: кто писал, что тело нашли в кустах на «детском пляже» собачники, кто говорил, что рыбаки на набережной– в пене прибоя: билась о берег русалкою. Один сообщал, что задушили ее голыми руками, другая – что она шарфом была задушена («и, может, даже не задушена, а зацепился шарф за куст и задушил бедняжку, как Айседору Дункан»). Третий писал, что вовсе и не задушена была, а треснулась головой о камень и голова раскололась как арбуз. Одна девушка под ником Вика-Виктория писала, что видела, кажется, Анфису как раз тем вечером, когда ее убили. В туалете, в баре на пляже, где она мыла руки, держа в зубах розу. Ксения в который раз подивилась тому, как любое, даже самое печальное событие в соцсетях моментально становится поводом для хайпа, предлогом поострить с особым цинизмом. И находится масса людей, которые ставят лайки и дурацкие гифки с аплодирующими карлами. Розу в зубах держала в пляжном туалете, надо же! Но тут самой Ксении мучительно захотелось в туалет, она вскочила и едва успела вовремя приземлиться на стульчак.

Ну, может, хотя бы энурез пожаловал – легализовал ее право заниматься любительскими расследованиями – подумала Ксения Петровна.

Глава одиннадцатая

На следующее утро подруги привычно подхватив пляжный зонт и шезлонги, отправились к морю. Ксения решила хоть на пляже не придаваться раздумьям о бренном, а наслаждаться вечным: морем и солнцем. Светлана по своему обыкновению, отправилась в далекий и долгий заплыв, а Ксения, плавая туда-сюда по пляжной акватории, совсем случайно (ну, конечно, ненароком, а как же еще) подгребла к дамскому клубу: женщины стояли по плечи в воде кружком и бурно обсуждали «новости нашего городка». Но степень их информированности была ненамного большей, чем у остряков из чата. Предлагались разные версии, по которым можно было догадаться, какие детективные сериалы предпочитает та или другая дама. «А полиция-то работает вообще, они ищут убийцу или, как все здесь, только вид делают, что работают?» – спросила пышная брюнетка в розовой шапочке для душа на голове. «Облом, – подумала Ксения, бороздившая воды в опасной близости от высокого собрания, – сейчас начнут обсуждать трудовые качества местного населения, а эта тема неисчерпаема». Но, на ее счастье, самая молодая из товарок сказала: «Это надо у Любомира спросить, он местный, знает все и всех и похвастать этим любит, как начнет заливаться, не остановишь. Вон он, только пришел, красный зонт в песок вкручивает. Давайте пойдем, спросим его». «Да ну, неудобно как-то, будем мы тут пресс-конференцию устраивать, потом кто-нибудь из наших перескажет, что он там наговорил», – постановила высокая блондинка-предводительница. – Давайте лучше наши упражнения поделаем для рук и живота! Нина, покажи», – обратилась она к молодой. «Ок. Сначала делаем руками вот такие круговые движения, – начала та инструктаж, а Ксения торопливо поплыла по направлению к берегу.

Лысый и загорелый до черноты уже в июне, Любомир основательно обустраивался под большим красным зонтом: разложил шезлонг, поставил столик, на него пару банок пива и бутылку воды. Через пару минут к нему подошли два мужика, поздоровались за руку, поинтересовались? «Как се справяш?» «Да все путем, – ответил Любомир и дальше разговор пошел на русском: Любомир, как многие тут, на побережье, говорил по-русски довольно хорошо, иногда только путая ударения и вставляя болгарские слова. «Че там в полиции говорят, кто девчонку-то убил?» – сразу взял быка за рога мужик повыше, в широких пляжных трусах по колено, из которых смешно торчали палочки ног. Его товарищ был пониже, поплотней и наоборот в очень узких старомодных плавках «цвета бедра испуганной нимфы», как писали забвенные, к сожалению, Ильф и Петров. Ксения вспомнила тут же, что выражение это было и у Толстого в «Войне и мире»: такого нежно-розового цвета панталоны носил Ипполит Курагин, потом еще припомнила, что где-то вычитала, что такого оттенка была подкладка офицерских мундиров при царе-батюшке, а у дешевой ткани солдатских мундиров тон был другой, и служивые ласково называли его «цвет ляжки