Книга Чудо(вище) - Вадим Юрьевич Панов

Потому что нигде, ни в одной комнате, ни в шкафу, ни даже под кроватью, Шанти не увидела пыли или грязи. Продавленное кресло, в котором она устраивалась с большой опаской, послушно подстроилось под неё и оказалось весьма удобным, а кровать – в меру мягкая, со свежим бельём. В ванной комнате зияли участки с отбитой плиткой, кран при открытии чихал и плевался, унитаз и сама ванна выглядели грязными, но именно выглядели – это была не грязь, а имитация. Вода была чистой, а рваное, серое полотенце – свежим и тёплым.

Шанти с наслаждением приняла душ второй раз за день – почему нет, раз платить не ей? – улеглась в кровать и почти сразу заснула…

И сразу же проснулась.

Ощутив на себе чей-то внимательный взгляд…

Картины! Взгляд женщины с картины!

Аристократка в строгом платье, холодная, как мисс Марлоу, но совсем на неё не похожая, пристально смотрела на Шанти, постукивая пальцами левой руки по резной раме. Она показалась живой. Показалось, что рама – это золочёный наличник окна из соседней комнаты, через которое его обитательница решила посмотреть на спящую девушку. Она была настоящей, но… но затем живые черты исказились, расползлись корявыми линиями и нелепостью красок, лицо человека обратилось в маску и урод, неприличным образом застывший в изысканной раме, громко прошептал:

– Подлинный Кандинский.

Заставив девушку вскрикнуть.

И найти себя бегущей по широкой винтовой лестнице. Вниз, от льющейся сверху воды, потому что спасение ждёт не там, где думаешь. Найти себя кричащей от ужаса, но верящей в спасение. Найти несдавшейся. Хоть и бесконечно напуганной яростным шумом воды. Её приближающимся холодом, обещающим мучительную смерть. Напуганной тем, что дверь в подвал стала медленно закрываться, а она, как это часто бывает во сне, не успевает. Бежит всё быстрее, но получается медленнее. Даже не бежит, а стоит бегом, с ужасом ожидая оказаться под водой. Заранее задыхаясь. Крича…

А потом вдруг дверь и вода, и подвал, и лестница, и её страх, и она сама, сплетаются в коктейль с торчащим зонтиком «Привет от Кандинского», Шанти кажется, что она умирает от страха, но не успевает, потому что находит себя взлетевшей над «Инферно». У неё есть крылья, но лететь она может только вверх, как ракета, прочь от особняка, который распирает очень красный новорожденный взрыв. Как это было тогда, в Швабурге, в котором Кандинский написал свою страшную картину.

Шанти улетает прочь, но спасения нет, потому что оно всегда не там, где ждёшь. Крылья обращаются якорем и девушка стремительно мчит вниз, в раскалённый взрыв, уже пожравший «Инферно» и жаждущий новой жертвы. Раскалённое красное ждёт и пышет яростно, обжигая на расстоянии, распадается на два круглых кратера, которые и жгут, и смотрят, обратившись двумя ужасными ранами на лице аристократки в платье XIX века, которая смотрит на девушку своей болью.

Шанти распахнула глаза и села на кровати. Настороженно прислушалась к чужому дыханию и с трудом разобрала едва слышные слова:

– Это она вырезала мне глаза. А потом написала портрет. По памяти. Она была безумно талантлива. Безумна – и талантлива. За это она была наказана.

Кресло скрипнуло, а раньше не скрипело, и холодные пальцы коснулись щеки.

– Спасение там, где не ждёшь. Но если ты не угадаешь, мы всё равно будем вместе.

Шанти распахнула глаза и села на кровати.

И улыбнулась, увидев первый луч солнца.

* * *

Лорд Гамильтон на завтраке отсутствовал.

Без объяснения причин, что было воспринято с пониманием: аристократ не обязан отчитываться перед простолюдинами. Возможно, не было аппетита, возможно, решил поесть в своей комнате, возможно, не хотел видеть гостий. Которые, в свою очередь, в отсутствии хозяина почувствовали себя намного свободнее. И выразилось это не только в том, что они явились на завтрак в привычной одежде и AV-очках, но в том, что Шанти решила уточнить:

– Скажи, ты хорошо спала? – И по ответному взгляду подруги поняла, что угодила в точку.

Адара допила апельсиновый сок – настоящий, а не продающуюся в агломерациях химическую смесь для ливеров, и медленно произнесла:

– Добро пожаловать в «Инферно».

– Что ты имеешь в виду?

– Прости, что не предупредила – мне строго запретили…

– Не извиняйся, – перебила подругу Шанти. – Что я видела? За ужином мне подсыпали наркотики?

– Можешь думать так.

– А на самом деле?

Адара помолчала, глядя подруге в глаза, после чего спросила:

– Ты ещё не догадалась? Не поняла, почему лорд Гамильтон купил именно этот дом? Что в нём привлекло внимание такого человека?

– А должна была догадаться?

На заднюю, выходящую к парку террасу, где завтракали девушки, вышла мисс Марлоу. Но не приблизилась, остановилась в дверях. Впрочем, все понимали, что экономке не требуется подходить, чтобы услышать разговор.

– В особняке живёт привидение.

Шанти ждала, что Адара улыбнётся. Ну, хоть обозначит улыбку. Или изобразит подмигивание. Или как-нибудь иначе даст знать, что не разделяет веру лорда Гамильтона в присутствие потусторонних сил. Однако подруга осталась серьёзной. А мисс Марлоу не отрываясь смотрела на Шанти. И именно взгляд нейросети заставил девушку проглотить почти вырвавшуюся фразу – ироничную, и нейтральным тоном осведомиться:

– Доказано?

– Лорд Гамильтон считает, что да.

– А ты?

– В первую ночь здесь я тоже видела странное, – рассказал Адара. – Дом всегда встречает гостей. Всегда. Потом – по-разному. Кто-то больше никогда не испытывает ничего подобного, кому-то видения приходят редко, а кому-то – каждую ночь. Такие люди выдерживают недолго и уезжают навсегда.

– Дом сам решает, кому остаться, – произнесла мисс Марлоу от двери. Не крикнула – произнесла, но девушки услышали.

– И вы ему позволяете? – не удержалась Шанти.

Адара вздрогнула, а нейросеть…

Нейросеть выдержала паузу, сохраняя на лице непроницаемое выражение, а затем неожиданно улыбнулась и громко произнесла:

– Мне нравится, что ты поняла, с кем имеешь дело.

И покинула террасу.

Улыбка у мисс Марлоу оказалась очень приятной.

– Ну ты даёшь, – выдохнула Адара после того, как за нейросетью закрылась дверь. – Я, признаться, её побаиваюсь.

– Я тоже, – не стала скрывать Шанти. – Но не смогла промолчать.

– Кажется, ей понравилось.

– Всё может быть. – Девушка закончила с завтраком, допила кофе и спросила: – Где я могу поработать?

– Мне нравится в зале «Астролябия», – ответила Адара. – Он под крышей башни левого крыла и битком набит старинными приборами. Мне там комфортно.

– В парке можно?

– Выбери место – и слуги принесут кресло или диван… в общем, всё, что захочешь.

– Вот и хорошо. – Шанти встала из-за стола. – Увидимся за обедом.

И неспешно направилась в парк.

* * *

Как получилось, что за крупнейшими европейскими рынками рабов прижилось