Книга Последнее поколение - ЧБУ

ничего почувствовать.

– Эй, – снова позвал он, и снова не раздалось ни звука.

Действие наркотика начало отступать, и Андрес почувствовал прилив сил. Он приоткрыл один глаз, а затем второй. Он находился в просторном помещении, не похожем ни на палату, ни на операционную. Потолок виднелся в десяти метрах над головой, а ряд окон отступал вдаль на добрые пятьдесят. Сюда могли бы поместиться больше тридцати палат, но оставили лишь одну большую.

Обильный дневной свет проникал сквозь окна и создавал естественное освещение, из окон по периметру зала Андрес видел окружающий город. Похоже, для второй операции его перенесли в соседнюю башню «Тилайфа». Пентхаус с террасой, в котором он лежал вчера, теперь находился через дорогу. Осмотрев окружающее пространство, Андрес пришёл к мысли, что в здании напротив находилась обыкновенная больница, тогда как эта была продвинутой.

Вокруг стояло большое количество медицинских приборов самых разных размеров: от каких-то кранов и манипуляторов до огромных цистерн с жидкостями и всевозможными шлангами. Прямо в этот момент по одной из цистерн ползал дрон на присосках и вытирал пыль.

Андрес посмотрел вниз, чтобы проверить, не пришили ли ему новую ногу, и понял: что-то с ним не так.

Как оказалось, он даже не лежал, а находился в вертикальном положении. Более того, прямо под его головой, пониже шеи, находилась столешница из тёмного пластика. Выглядело очень странно. Будто бы его тело сидело под столом, а голову просунули в дырку и зафиксировали.

В окружающих звуках тоже было что-то не так, но Андрес не мог понять, что именно.

Как оказалось, он совсем не мог двигать головой. В его власти оказались лишь глаза и челюсть. Врачи непонятно для чего зафиксировали его шею, неужели чтобы не повредить какие-то связки и кости?

Он отдал команду руке подняться и пощупать столешницу снизу. Однако из-за обезболивающего он даже не понял, отреагировала ли рука. Возможно, его тело сейчас находилось в бочке с какой-то исцеляющей жидкостью, регенерирующей тело, а голову зафиксировали, чтобы он не утонул из-за отсутствия сил. Это звучало логично.

Затем Андрес понял, что в окружающих звуках его так насторожило: он не дышал!

Звук сопения сопровождал его всю жизнь, и хоть мозг научился его игнорировать, воздух, вырывающийся из ноздрей, всегда оставался вместе с ним и сливался со звуками внешнего мира, а теперь его не было.

Яростно двигая мышцами лица, Андрес пытался рассмотреть собственный нос, увидеть, раздуваются ли его ноздри. Ему была доступна лишь мимика, и нахмуриться в достаточной степени не получалось. Тогда он прислушался и понял, что совершенно точно не дышит. Адреналин ударил в голову.

– Я умираю! – попытался закричать он, но изо рта вырвался лишь хлюпающий звук языка, бьющего по щекам.

Изо всех сил Андрес начал трясти головой, чтобы пошевелиться, сдвинуться с места или выбежать в коридор. Его тело не реагировало: лёгкие умерли вместе с ним и теперь он не мог ни крикнуть, ни вдохнуть.

Инстинктивно он начал отсчитывать секунды. Раньше он мог задерживать дыхание на полторы минуты, после чего лёгкие начинали конвульсивно содрогаться и требовать воздуха. Однако сейчас тело не реагировало, и сколько бы он ни зажимал рот, лёгкие не начинали биться в истерике.

«Какая глупая смерть, – подумал Андрес. – Я умру от кислородного голодания».

Неподалёку на столе стоял стеклянный сосуд со спиртом и яркой зелёной тряпкой. Видимо, ей врачи вытирали столешницу и медицинские приборы. Андрес начал дёргать головой, надеясь дотянуться до бутылки и сбросить её на пол. На звук разбившегося стекла точно кто-нибудь придёт на помощь. Раз уж руки ему не подчиняются, придётся действовать тем, что пока ещё в его власти.

Несколько секунд он пытался раскачаться, а затем произошло необычное: его голова упала набок. Не так, как обычно она наклоняется в сторону с изгибом шеи. Она упала набок, будто не была прикручена к телу. Следом его голова покатилась, и он потерял ориентацию в пространстве. Затылком он почувствовал прикосновение к бутылке, и вскоре раздался звук вдребезги разбивающегося стекла. Раздался запах спирта, но на него Андрес уже не обращал внимания.

Напротив него находился неизвестный медицинский прибор. В его гладком, блестящем корпусе отражалась удивлённая голова Андреса, начисто лишённая тела!

Шея заканчивалась аккуратным плоским разрезом, соединённым с круглым постаментом. Он почувствовал себя лосем, чью голову охотник собирается повесить над дверью как трофей.

Из постамента отходили трубки с прозрачной жидкостью.

«Мне ампутировали тело!» – с ужасом подумал он и чуть не провалился в беспамятство.

Не было ни груди, ни плеч, ни рук, только его голова и часть шеи.

Значит, заражение крови зашло настолько далеко, что ампутированной ноги оказалось недостаточно. Некроз распространился по всему телу и спасти ему жизнь оказалось возможным только так: полностью отделив источник заразы.

Вот почему он не дышал – лёгкие теперь ему не нужны. Вместо них находятся меха, наполняющие кровь кислородом, а саму кровь качает мотор на аккумуляторе, ведь сердце отправилось в холодильник вслед за лёгкими.

Наверное, ему стоило бы поблагодарить врачей: если бы они не отделили его голову, он уже был бы мёртв, а теперь он подождёт донорское тело, выращенное в инкубаторе. Их соединят, и он снова станет нормальным человеком с двумя руками и двумя ногами.

Однако благодарности Андрес не ощущал. Лишь страх, холод, ненависть, отчаяние и подкатывающее безумие. Разум начал ускользать, и он цеплялся за него из последних сил.

Центр исследований. Несуществующие кроссовки

Лилия сама не знала, радоваться ей или грустить: слишком много событий произошло за короткий промежуток времени. Её брат остался жив, и это, пожалуй, было самым важным.

Она находилась на семьдесят шестом этаже медицинского центра «Тилайф». Этажом выше располагалась просторная лаборатория, где спал Андрес, этажом ниже – ресторан для посетителей.

Лилия не могла поверить, что её брату отделили голову от тела. Она только свыклась с мыслью, что Андресу дадут искусственную ногу, теперь же ему понадобится всё ниже шеи.

Мама была мрачнее тени, Михал, её помощник, смотрел в телефон с грустью. Телохранители Ян и Хи безмолвно топтались в дальнем углу. Арлетт на инвалидной коляске сидела у окна и не могла оторвать взгляд от окружающего города. Даже её непоколебимая жизнерадостность дала слабину в этот момент.

Лифт в коридоре открылся, и из него вышла Мэри, новая подруга Лилии. Они были знакомы всего пару недель, но Лилия чувствовала с ней такую близость, словно та была членом их семьи.

– Чего это вы такие мрачные? – весело спросила она. Девушка покинула больницу рано утром и не знала, что Андресу провели вторую операцию, вслед за удалением ноги. – Неужто здесь слишком дорого? Для вас-то?

Сегодня Мэри была одета согласно своей собственной моде: чёрная футболка с принтом неизвестной рок-группы, чёрные штаны и чёрные кеды. На руках у неё были татуировки черепов, змей и прочей атрибутики загробного мира. На шее выглядывал кусок красного пламени. Чёрные волосы и пирсинг на лице контрастировали с бледной кожей. Она походила на слугу Смерти, явившуюся, чтобы забрать душу Андреса.

– Присядь, – предложила Лилия.

Мэри послушно села на диван рядом с Лилией, но не в сжатой позе, как та, а раскинув руки и ноги во все стороны, словно этот диван целиком принадлежал ей.

Пока они разговаривали, со стороны служебного помещения вышли четверо хирургов, оперировавших Андреса. Один из них был старик за семьдесят, трое других – девушка и два парня между тридцатью и сорока. Они переоделись в чистую одежду и, подойдя к ним, заговорили с Елизаветой.

– Не волнуйтесь, ваш сын не проснётся, – уверял старик. – Мы дали успокоительного достаточно, чтобы он пришёл в себя уже в новом теле. Сперва он даже не почувствует разницы. Не заметит, что руки и ноги изменились, – это сгладит переход и не сильно травмирует психику.

Мэри следила за ними со смесью грусти и бьющего изнутри хорошего настроения. Лилия чувствовала, что она очень хочет о чём-то рассказать, но не может, поскольку момент неподходящий.

– Я понимаю, что ты сейчас думаешь не о том, но у меня хорошие новости, – наконец вымолвила Мэри. – Я отвезу тебя туда, где ты сама всё увидишь.

– Хорошие? – переспросила Лилия. Именно этого