Книга Золотая Орда и ее падение - Борис Дмитриевич Греков

они после покорения были поставлены на одну доску? Б.Я. Владимирцов сумел показать и доказать, как это было на самом деле. Unagan bogol — не однородная масса. Одно — unagan bogol из классовой верхушки рода и другое — unagan bogol из хагаби того же рода. В первом случае мы имеем зависимость, так сказать, «благородной» службы, в другом — обычные повинности непосредственного производителя. В полном соответствии с этим находится и «судьба» этих различных групп. Основная масса трудящихся кочевого скотоводческого хозяйства, эксплуатируемого в оболочке рода, носит имя хагаси. В.Я. Владимирцов ставит вопрос: имел ли хагаси, т. е. черный, простой народ, в личном владении скот, который является основой кочевого хозяйства. По словам Рашид-ад-Дина, «человек простой, т. е. из черни, если будет жаден к питью вина, покончит лошадь, стадо и все свое имущество и станет нищий». Хагаси владеет скотом, орудиями труда, живет и ведет хозяйство аилом, но пастбищем пользуется, целиком завися от воли и распоряжений того, кто в рамках рода является собственником условий производства (baatur, sečen, mergen и вообще нойон). И отношении к нему и несет хагаси свои повинности, которые в условиях кочевого общества выражаются, по словам Б.Я. Владимирцова, «в предоставлении мелкого скота на убой и в отправлении в ставки феодалов на срок известного количества дойных животных, главным образом кобылиц, чтобы в ставках могли пользоваться их молоком». Б.Я. Владимирцов склонен феодальные отношения, вполне сложившиеся, видеть уже в монгольском обществе еще до образования в нем государства во главе с Чингис-ханом. Эти отношения тогда еще только начинали складываться и полное развитие получили лишь в XIII в., в период Монгольской империи, когда в состав последней вошли завоеванные страны с развитыми феодальными общественными отношениями.

Не малое место в монгольском обществе занимали рабы, добываемые на воине как внутри самой Монголии, так и за ее пределами. «Можно подумать, — пишет Б.Я. Владимирцов, — что последние (рабы, — А.Я.) в большинстве случаев переходили, если не сразу, то по прошествии некоторого времени, например, во втором поколении, на положение вассалов, bogol, unagan bogol и переставали отличаться от простых людей, харачу, иногда они подымались и выше»[60]. С unagan bogol не следует смешивать тех, которых называют по-монгольски nököd, в единственном числе nökör, что в переводе значит «друзья», «друг». Nökör, nököd — в полном смысле этого слове) дружина, напоминающая древнегерманскую или древнерусскую дружину.

Из какого класса выходят эти nökör, какова их служба своему господину, каково их положение и какова, наконец, роль, которую они играют в монгольском феодальном обществе? На все эти вопросы мы находим вполне исчерпывающие ответы в труде Б.Я. Владимирцова. Прежде всего основные кадры nökör — выходцы из господствующего класса, однако в их состав могли входить и люди простого происхождения. По большей части они сами избирали себе нойона, которому решили служить по устному договору. Да и договор, сопровождаемый «присягой», или «клятвой», напоминает hommagium. Иногда родители с детства определяют своих сыновей в nökör какого-нибудь кочевого нойона. «Сокровенное сказание», этот замечательный памятник XIII в., где в форме и красках «эпического» сказания даны главные события сложения Чингисова государства, дает очень интересную иллюстрацию к тому случаю, когда родители определяют своих сыновей в nökör. «По возвращении Темучжиня[61] домой пришел к нему от горы Бурхань старик Чжарчиудай с кузнечным мехом за плечами и ведя с собой сына, по имени Чжелме, и сказал ему: "Когда ты родился в урочище Делиунь-болдаха, я подарил тебе, пеленку, подбитую соболем, и отдал тебе сына моего Чжелме, но как он был еще молод, то я взял его к себе и воспитал. Теперь отдаю его тебе; пусть он седлает тебе коня и отворяет дверь"»[62].

Nökör, nököd — дружина монгольского нойона — выполняла почетную службу при нем. Она ходила с ним на охоту, которая занимала важное место в хозяйстве монгола, билась с ним при набегах, которые часто происходили внутри самой Монголии и на границах с оседлыми странами, служила ему охраной, участвовала в пирах, принимала участие советом в важных решениях и т. д. Для Чингис-хана, как это мы увидим ниже, nökör, nököd — это те кадры, из которых он черпал весь командный состав военного и гражданского управления при образовании империи. В «Сокровенном сказании» дан яркий образ nökör, nököd. Некто спросил у Джамухи (главный противник Чингиса): «Кто эти, преследующие наших, как волки, когда они гонятся за стадом овец до самой овчарни?». Джамуха ответил: «Это четыре пса моего Темучжиня, вскормленные человечьим мясом; он привязал их на железную цепь; у этих псов медные лбы, высеченные зубы, шилообразные языки, железные сердца. Вместо конской плетки у них кривые сабли. Они пьют росу, ездят по ветру; в боях пожирают человечье мясо. Теперь они спущены с цепи; у них текут слюни; они радуются. Эти четыре пса: Чжебе, Хубилай, Чжелме и Субэдей»[63].

С первым и последним из них ознакомились хорошо жители Ирана, Кавказа и юго-восточной Европы. Джебе и Субэдей были как раз во главе того войска, которое разбило русских и половцев в битве при Калке в 1223 г.

Но словам Б.Я. Владимирцова: «Нукеры как постоянное военное содружество, сожительствующее вместе со своим вождем, были эмбрио-армией и эмбрио-гвардией; каждый нукер — будущий офицер и полководец. Дружина древнемонгольского предводителя была, следовательно, своеобразной военной школой»[64]. Число и качество нукеров определяли силу и авторитет вождей, общее имя которых было нойон (noyan), хотя они и могли носить титулы: baatur — богатырь, mergen — меткий стрелец, bilge — мудрый и т. д. В степи все время шла между отдельными вождями борьба за лучшие пастбища, за скот, за влияние на соседние племена, за большое количество unagan bogol. Одним словом, нукеры, образующие дружину, и были источником и орудием того внеэкономического принуждения, которое создавало возможность феодальной эксплуатации в специфических условиях монгольских кочевий.

К «моменту» образования большого государства во главе с Темучином — Чингис-ханом в Монголии разыгралась ожесточенная борьба, из которой и родилось само это государство. На образование его и сопровождавшую его борьбу существуют в русской востоковедческой литературе две точки зрения. Представителем одной из них является В.В. Бартольд. По его словам, «в рассказе монгольского предания об образовании империи Чингис-хана вполне определенно говорится о борьбе между степной аристократией и народными массами… Без момента обострения классовой борьбы даже в условиях кочевого быта нет почвы для возникновения сильной правительственной власти»[65].

Этой точкой зрения и проникнуты работы В.В. Бартольда, касающиеся вопросов образования монгольской империи. Для него Чингис-хан — глава степной скотоводческой аристократии,