Книга Путь Хранителя. Финал - Роман Саваровский

моей спиной не подпадает ни под одно из условий кодекса Ордена, чтобы считать ее угрозой Высшим. Если Вы считаете иначе, госпожа первый Оракул, то можете применить силу. В рамках нашего контракта я имею полное право на самозащиту, — угрожающе добавил Конь и стряхнул бетонную крошку с цилиндра.

Стены, пол и потолок окружающего пространства продолжали трещать по швам, еще одну энергетическую вспышку такой мощи, пространственный карман точно не выдержит.

— Будь по-твоему, — недовольно прошелестела первый Оракул, — ты выбрал не ту сторону, смертный. И будь уверен, я запомню это.

С этими словами я поймал глубокий недвусмысленный взгляд Коновницына. Знаю, боярин. Теперь мой ход.

Во время этого короткого разговора старуха держала мои действия под контролем, пусть и без зрительного контакта. Наивно надеялась, что я поведусь на ее видимую расслабленность и начну бездумно действовать.

В нынешней лазурной форме тварь ощущалась совершенно иначе. Мои инстинкты твердили мне стоять на месте и не делать резких движений. Оказавшись прижатым к стене, мои вероятные траектории уклонения или атаки стали резко ограничены всего тремя вариантами.

Без сомнений, старуха это заметила и заранее приготовилась меня подловить на любом из них. Коновницын нарочно потянул время разговором, чтобы я это понял и придумал что делать. Даже сейчас, все действия Коня были направлены на увеличение моих шансов на победу. Пусть и на жалкие тысячные доли процента.

Но я это ценю. И не забуду. Как и тот факт, что боярин защитил Катю, хоть и не обязан был это делать. Ведь если я умру, то он напрасно усложнил себе отношения с Высшими.

Ситуация была тяжелая, однако, как старуха знала о трех возможных траекториях моего движения, так и она сама была ограничена в действиях. На этот раз я прикрыл свою спину обновляемой техникой подмены, тем самым обезопасив тыл.

Любое другое действие твари я увижу. Пустив внутрь себя спиральную энергию, первый Оракул увеличила силу своего физического тела, однако теперь, когда лазурный поток находился внутри нее, родовым взором я смогу заметить колебания заранее и предсказать любую ее атаку.

Ни о какой неожиданности теперь не идет речи. А раз старуха пожертвовала скоростью ради силы, она знает, что Амулет не сможет защитить меня от усиленной ее телом лазурной энергии.

Это больше не салочки. А охота.

— Закончили ворковать? — нарочито издевательски прокричал я, — ты ведь за мной пришла, бабуля? Долго мне тебя ждать?

С этими словами я поманил старуху указательным пальцем. Мне нужно было заставить первого Оракула действовать первой и надеяться, что ее скорость снизилась достаточно, чтобы я смог увернуться. И она начнет. Ведь в нынешней ситуации охотником является она. Охотником, который явно не бесконечно сможет поддерживать столь энергозатратную лазурную форму.

— Видит Высший, грешное дитя, только что стал невозможным последний из сценариев без жертв, — угрожающе сощурилась пылающими огоньками глаз первый Оракул, — твое существование угроза и она будет устранена. Любой ценой.

И в тот же миг старуха исчезла.

Быстро. Пугающе быстро и без единого движения внутренних потоков. На мгновенье я подвис, готовый в любой момент увернуться. У первого Оракула было всего девять траекторий атаки. Моя скорость лишь едва превосходит ее. Я не могу гадать. Перед тем, как двигаться, я должен быть уверен...

С этими мыслями я сканировал всевозможными способами область вокруг себя на предельной концентрации. Короткий миг перед нападением твари казался мне целой вечностью. В ускоренной работе мозга не будет смысла если я не увижу зацепку... что-нибудь... внимательнее... должен быть след...

— ВИЖУ! — взревел я и подбросил свое тело вверх.

Окутанные лазурным сиянием когтистые старушечьи лапы вылетели из-под земли, попытавшись взять меня в свои нежные объятия. Я успел среагировать вовремя, и выпрыгнул из зоны поражения.

Оказавшись в безопасности, я оттолкнулся ногой от стены, и в этот момент одна из костлявых лап согнулась в форме лезвия и резким взмахом рассекла воздух. Несколько миллиардов плотных лазурных частиц тут же отделились от тела Оракула, образовав серп, и понеслись на меня.

Резкой трансформации ближней атаки в дистанционную я не ожидал. Дерьмо. К тому же оказался уязвимым в воздухе без точки опоры.

Окинув взглядом окружение в поисках решения, я краем глаза заметил Коновницына, который бережно держал Катю на руках и пристально наблюдал за сражением изнутри своего безопасного трехслойного барьера.

Его глубокий величественный взгляд впервые за все время нашего знакомства выглядел настолько заинтересованным. Я готов поклясться, что уловил в нем нотки беспокойства за мою жизнь. Такого отдаленного извращенного отеческого беспокойства, которым меня периодически одаривал дед.

Старый садист никогда не признавал, что переживает за меня. Наоборот, он собственными руками неоднократно ставил мою жизнь под угрозу и подначивал, а любые победы обесценивал фразами типа «что и ожидалось от моего внука», и «нашел чем гордиться, кроха войны, вот я в твои годы...» и тд.

Тем не менее, порой во взгляде Бориса Жукова проскальзывали неуловимые теплые нотки заботы, которые я долгие годы учился различать родовым взором. Теперь я понимаю, что старик это делал специально. Это была его форма молчаливой похвалы, которую бы я смог увидеть только в том случае, если бы был достаточно силен, достоин и внимателен, чтобы это сделать.

Почему-то именно сейчас, взгляд Коновницына напомнил мне об этом теплом чувстве и заставил улыбнуться.

Лазурный серп быстро набрал скорость и расширился, в одночасье покрыв все длину от стенки до стенки. Уперевшись острыми краями, он беззвучно рассекал стены, будто масло и неумолимо несся на меня.

Не найдя решения лучше, я сжал левую руку в кулак и пустил в нее последние остатки частиц воздуха в своем теле, приправил это тремя сильнейшими усиливающими техниками и ударил в собственную грудь. Накопленные в ладони частицы взорвались словно воздушный шар, сбив мою траекторию и раскрутив тело.

Одновременно с этим, я пустил дополнительную порцию концентрированного потока по своему телу и начал принудительно выгибать тело в безопасную зону, используя для этого не усиленные мышцы, а чистую энергию.

Кости захрустели, все тело отозвалось дикой болью на мою затею, но это был мой единственный шанс выжить. Сломав себе пару десятков костей и порвав кучу связок, я согнул тело там, где оно не должно сгибаться в надежде уйти от смертельной атаки.

К этому моменту лазурный серп разросся во всех направлениях настолько, что непокрытым осталась лишь маленькая область, в которую я и направил свое выгнутое тело.

Воздух свистел в ушах, обжигающий жар расплавил мой защитный конструкт