Книга Четвертая империя. Заговор наркомовских детей - Ирина Владимировна Волкова

очень настойчивый, эгоистичный»[74].

Десятилетия спустя, когда с подачи писателя А. Терехова, автора романа «Каменный мост», к этой подростковой истории было привлечено общественное внимание, и в публичной сфере стали появляться ее разные версии, В.А. Микоян еще раз обозначил свое отношение к бывшему товарищу детства. Если верить его близкой подруге журналистке О. Кучкиной (а не верить ей нет оснований!), то он называл В. Шахурина «сумасшедшим»[75]. Этот же отзыв повторяли дети В.А. Микояна, которые, со слов отца, аттестовали В. Шахурина «психически неуравновешенным подростком с явными клиническими проявлениями. Мания величия, «комплекс Наполеона» были налицо. Отцу было не до него: он сутками пропадал на работе, а мать баловала сына и принимала рецидивы его поведения за неординарность»[76]. Однако эта интерпретация личности В. Шахурина вызывает много вопросов: почему В. Микоян, считавший Володю потенциальным пациентом психиатрической лечебницы, не единожды доверял ему свое оружие, в том числе и в роковой день 3 июня? Почему в 1943 г. он считал его своим другом, а значительно позже открещивался от этой дружбы? Почему, наконец, зная, что имеет дело с «сумасшедшим», мальчиком «с плохими наклонностями», в 1942–1943 гг. проводил с ним практически все свободное время?

Материалы дела позволяют говорить о том, что Володя и Вано в этот период были практически неразлучны: ходили вместе в кино и театры, встречались ежедневно, а иногда и по два раза в день, а едва расставшись, звонили друг другу[77]. При этом их основное общение происходило не в Кремле, где жила семья Микоянов, а на квартире на улице Грановского. В. Микоян стал настолько «своим» человеком для Шахуриных, что сопровождал их в во время визитов к друзьям — Рейзенам или праздновал вместе с ними события в жизни близких знакомых семьи, например, день рождения подруги С.М. Шахуриной — Р.Э. Коренблюм[78].

Для Володи, как свидетельствовала его мать, Вано был большим авторитетом и даже «гордостью»[79]. Ради того, чтобы произвести впечатление на товарища, он пускался на маленькие хитрости и обман: например, держал на столе томик стихов Байрона, который не читал, но который в глазах В. Микояна должен был свидетельствовать о его «байронических» настроениях[80]. Или же рассказывал тому байки о том, как благодаря своей громкой фамилии избежал наказания в отделении милиции, куда был доставлен за нарушение правил дорожного движения[81]. В расчете на удивление и восхищение товарища выдавал изречения Гитлера за свои («Кто в этом вечном мире борьбы не хочет бороться, тот недостоин права на жизнь»)[82].

Если тяготение В. Шахурина к В. Микояну объяснялось симпатией, уважением и желанием заслужить его одобрение, то мотивы и намерения Микояна в этих постоянных контактах были не столь очевидны. И.С. Кон, автор фундаментального труда-исследования о дружбе, пишет о квази-отношениях, когда аттракция одного встречаются безразличием или даже антипатией другого. Такие отношения принято называть односторонней дружбой[83]. Следует признать, что при сходстве с квази-дружбой позицию Вано определяла еще какая-то заинтересованность, которую подмечала С.М. Шахурина, но затруднялась точно определить: «Вано всегда относился к Володе неискренне и под дружбой понимал что-то еще, мне неизвестное»[84]. Не исключено, что авантюра с созданием «Четвертой империи», которой Вано попустительствовал своим покровительством, являлась для него своеобразным экспериментом по выявлению того, насколько далеко она вообще могла зайти и насколько далеко был готов идти в своих амбициях ее «фюрер».

Между тем, склонность Володи к импровизации, изобретательность, злопамятность, боязнь скомпрометировать отца превращали его в «неуправляемую ракету», которая могла ударить и по ближнему кругу. К этому добавлялась неотступная слежка за сыном и его друзьями со стороны Софьи Мироновны, которую сам Володя за глаза называл «черным бомбардировщиком». Так, за несколько месяцев до трагедии с подачи зам. наркома авиационной промышленности, сын которого Ю. Кузнецов был одноклассником В. Микояна, она наткнулась на след какой-то тайной организации в 8 классе. Узнав, что В. Микоян оформляет ее членские билеты некоторым из своих одноклассников и соучеников Володи, она незамедлительно составила предполагаемый список участников и передала его в школу с настоятельной просьбой к директрисе разобраться в этой истории[85]. Несомненно, что при всех конспиративных ухищрениях сына и его друзей неугомонная С.М. Шахурина раньше или позже открыла бы существование «Четвертой империи». Очевидно, с точки зрения В. Микояна — самого старшего и опытного в кругу В. Шахурина, при всех перечисленных условиях с этой опасной игрой следовало закругляться. Тем более, что и ресурс ее продолжения в виде моноспектакля, который разворачивал руководитель перед соучастниками-зрителями, стал истощаться.

Собственно, последней картой, которую тот решил разыграть, были его отношения с Ниной Уманской, объявившей в начале мая одноклассникам, что собирается вместе с отцом уезжать в Мексику, к месту его новой дипломатической службы. Возможно, это сообщение для Володи было неприятной неожиданностью, однако, ничего трагического в себе не заключало. Подростки договорились держать связь не только при помощи писем, но и телеграмм. Володя отвез букет цветов с прощальной запиской от С.М. Шахуриной Уманским, а в день вылета Нины с родителями был намерен проводить их в аэропорт. Иными словами, он вполне свыкся с мыслью о временном расставании с подругой.

Советский посол Константин Александрович Уманский и его жена и дочь Нина Константиновна

Однако соученикам в школе он представил совершенно другую картину. Здесь он подчеркивал пылкую страсть к Нине и признавался, что жизнь без нее будет для него пыткой[86]. А также заявлял, что вступит в половую связь с Ниной, пока та находится в Москве, а если этого не удастся, то воспрепятствует ее отъезду любыми средствами — отравит ее отца (чтобы вызвать у него сильное кишечное отравление и надолго отложить командировку) или же застрелит ее на улице, а сам скроется, либо притворится сумасшедшим, чтобы избежать ответственности[87]. По существу, Володя заключал пари со своими товарищами по игре/организации, ставя на кон жизнь или девственность Нины. Столь разные и неравноценные альтернативы спора объяснялись тем, что обе были одинаковы недостижимы для него. Как явствует из материалов дела, Володя пытался заполучить в свое распоряжение хотя бы на несколько часов комнату в коммунальной квартире киномеханика В.К. Нестерова, c которым приятельствовал, или квартиру знакомой семьи Р.Е. Картушевой, которая хорошо к нему относилась. Однако в обоих случаях он получил отказ. Впрочем, если допустить, что ключи были бы ему предоставлены, и он смог бы завлечь Нину в одно или другое помещение, вряд ли это свидание увенчалось бы вступлением в интимные