Книга Молодость Людовика ХIV - Александр Дюма
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кор. Во-первых, вам лучше, чем другим известно, что графиня де-ла-Мот в настоящее время для меня более не существует. Хотя и еще и не совсем король, но все-таки во мне бьется королевское сердце и, так как она любила или еще любит Шамаронда, то, конечно, потеряла всякую цену в моих глазах. А во-вторых, благодаря тайному агенту, передающему мне все, что делается при дворе, я прекрасно знаю, что никогда Данжо и не думал писать стихов. Итак… остается только удивляться, что такая ужасная ложь могла вылиться из прелестных уст Марии Манчини.
Мар. Изысканное и любезное опровержение моих слов, достойное гостиной маркизы Рамбулье.
Фил. А что, Гиш, приятно тебе вечно слышать разговоры о любви?
Гиш. Приятно самому говорить, послушать других не совсем,
Мар. Я не понимаю, как вы хотите, чтобы я знала, нравится ли вам еще графиня де-ла- Мот и сочиняет ли Данжо мадригалы или пет.
Нор- Вы должны это знать, потому что женщина никогда не ошибается на счет внушенного ею чувства, а ее взгляд легко усматривает любовь в глубине сердца влюбленного, как индеец видит жемчужину в глубине морской пучины.
Мар. О! да вы поэт, ваше величество! Я уверена, что если вы захотите, то сразу напишете стихи не хуже присяжных рифмоплетов.
Фил. Как ты об этом думаешь, Гиш?
Гиш. Еще бы. На то он и король. Для него нет ничего невозможного. Впрочем, поэзия — как женщина, легко становится кокеткою и изменницею.
Кор. Гиш! Берегись! Если ты еще раз будешь дурно отзываться о женщинах, то я тебя куда-нибудь сошлю.
Гиш. Меня это нисколько не удивит.
Фил. Я в стихах ничего не смыслю и, признаюсь, мне гораздо более нравятся кружева и драгоценные камни. Но, несмотря на то, все-таки скажу, что последние стихи Ля-Фельада из рук вон плохи.
Мар. Вы читаете Ля-Фельада? А! впрочем понимаю!. , Вероятно ваш гувернер заставляет вас учить эти стихи, когда он вами не доволен,
Фил. Ну, напрасно вы так думаете. Вот уже два года, как при мне нет более гувернера, и теперь, слава Богу, никто уже меня не наказывает. Разве вот кардинал, по своей скупости, отказывает мне иногда в деньгах на покупку вышивок и галунов. Кстати, племянница нашего дядюшки, какие на вас сегодня чудные английские кружева!
Мар. Это подарок королевы Генриэтты.
Фил. Бедная тетушка! Может еще делать подарки! Значить господа Кромвель, отец и сын, не все еще от нее отняли.
Гиш. Ну, теперь пустились в политику!
Фил. Что это значит, Гиш, ты как будто- бы всем сегодня недоволен?
Мар. О! Граф желает только намекнуть вашему высочеству, что вы забыли о стихах Ля-Фельада.
Фил. Да. Мне сегодня утром говорил Мольер, что эти стихи положительно ниже всякой критики, потому что рифмы в них более, чем слабые.
Вильруа. Ля-Фельад знатного рода. ваше высочество, и, конечно, не обязан коптеть над рифмами, как какой-нибудь мещанин.
Мар. Л мы все-таки не знаем, что пишет Данжо, стихи иди-прозу?
Кор. А вот мы сейчас у него спросим. Данжо! Подойди-ка сюда.
Дан. Весь к услугам вашего величества!
Кор. Графиня говорит, что ты пишешь стихи, а и утверждаю, что ты пишешь прозою.
Фил. А может быт и совсем ничего не пишешь,
Кор, Кто из нас прав?
Дан. О! разумеется вы, как и всегда, ваше величество!
Кор. Берегись, Данжо! Некоторые особы всегда должны быть правыми против меня, даже когда ошибаются.
Дан. Звание историографа запрещает мне всякую ложь.
Фил. А в особенности всякую лесть.
Дан. Я лишу исторические заметки, а история никогда не пишется стихами.
Кор. А — ты бы прочел нам из того, что настрочил.
Дан. Позвольте мне сначала окончить фразу.
Кор. Кончай, кончай!
Гр. Ля Мот (Анне Австрийской). Посмотрите, ваше величество, он ни на минуту не спускает с нее глаз.
К-ва. Увы, дитя мое, две недели тому назад, в Париже, мне слово в слово говорили тоже, и про вас.
Ля-Мот. Вы меня извините, ваше величество, но вам, конечно, трудно понять…
К-ва. Отчего же? Оттого, что я в три раза старше вас, не правда ли?… Но со временем вы сами убедитесь, что женское сердце никогда не стареет и что ему до самой смерти все те же двадцать лет.
Кор. Что же ты, Данжо! Закруглил ли, наконец, свой период?
Дан. Точно так, ваше величество!
Кор. В таком случае мы тебя слушаем.
Дан. (читает с очень серьезным видом). «Сего 25 сентября 1658 года, его величество, король Людовик XIV, перед началом охоты, принимал обеденную пищу в Венсенском лесу, в местности, известной под именем — Дуб св. Людовика; участвующие в охоте изволили кушать на траве и разделялись на несколько групп. Группа короля состояла из»…
Кор. Довольно, довольно! Теперь мы вполне убеждены, что ты не занимаешься поэзией.
Фил. Интересная же будет, нечего сказать, история царствования моего брата, если вся составится из подобных сведений!
К-ва. Грамон!
Грам. (покидая группу кардинала, подходит к королеве). Государыня?
К-ва. Вы только что сказали что-то очень злое кардиналу. Я видела как вы раскраснелись от смеха, а он позеленел от злости. Другие же будто боялись улыбаться.
Граи. Я позволил себе, ваше величество, невинную шутку; кардинал ничего не ест и не пьет, под предлогом, что медик Гено посадил его на диету.
К-ва. Что же тут смешного?
Граи. Меня развеселила мысль, что, отняв министерство у герцога Бофор, регентство у Анны Австрийской, свободу у принца Конде, кардинальскую шляпу у папы, королевские права у короля и деньги у Франции, кардинал Мазарини не сумел, хотя бы на время, отобрать хороший желудок у одного из своих лакеев или у первого попавшегося носильщика на улице!
Гиш (встает и проводит рукой по лбу). Ах! (Удаляется.)
Кор. Не понимаю, что такое делается с Гишем? Все время ворчал, а теперь вздыхает.
Мар. Я не знаю!
Кор. Вы не желаете мне сказать? Как вам угодно. Придется, значить, обратиться к моему тайному агенту.
Мар. Простите, ваше величество, но вот уже второй раз, как вы все упоминаете о тайном агенте. В каких случаях он бывает вам полезным?
Кор. Чрез
