Книга На грани света и тени. Книга 1 - Ольга Распутняя

– Что за глупости? Мы все идем, – решительно сказала Стелла, как только Марина попрощалась с ними и продолжила перепалку с консультантами, явно забыв про свои расшатанные нервы. – Как по мне, так даже интереснее. Подумайте только, как весело будет наблюдать за их притворными любезностями, зная, что все это дешевый фарс.

– Да, может, в этом есть резон, – согласилась Яна.

Несколько минут спустя Стелла уже расплачивалась карточкой за платье, пребывая в прекрасном расположении духа. Парни ждали их на входе.

– Ну и разнесло же ее, – сказала она подругам, убедившись, что Марина их уже не слышит. – Вот что происходит, когда перестаешь взвешиваться по утрам.

– Да-да, я тоже заметила, – жизнерадостно подтвердила Яна. Не было ничего более поднимающего ей настроение, чем поправившаяся сильнее нее девушка. – Кстати, как ты думаешь, мне удастся скинуть несколько килограммов до воскресенья?

Вероника

– Чертовы деньги. Вечно из-за них расстраиваешься.

Джером Сэлинджер «Над пропастью во ржи»

Вероника быстро пересчитала мелочь в кармане и запрыгнула в распахнувшееся жерло переполненного трамвая. Девушка протолкнулась между животом какого-то дородного мужчины в спортивном костюме, от которого разило дешевым пивом, и увесистой сумкой брезгливо морщившей нос дамочки. Вероника терпеть не могла трамваи. Обычно она предпочитала прогуливаться до дома пешком, ведь она и так слишком мало времени проводила на улице. Но погода сегодня не располагала к прогулкам – во второй половине дня над городом сгустились мрачные свинцовые тучи, разразившиеся противным мелким дождем, который может без остановки лить часы напролет.

От радужного утреннего настроения Вероники не осталось и следа. Ей вообще-то нравилась дождливая погода, которая настраивала ее на мечтательный поэтичный лад. Но не тогда же, когда она оказывалась прямо под нещадно обжигающими каплями! Вероника успела промокнуть до нитки и от души позавидовать тем, кого забирали на шикарных тонированных автомобилях прямо от ворот школы.

Но настроение ее омрачилось вовсе не из-за погоды, а из-за пренеприятного разговора в школе. После ее ожидаемого провала возле доски Раиса Аркадьевна, на удивление, не поставила ей двойки. Но не успела Вероника воспрянуть духом, как та попросила ее заглянуть к ней после уроков. Вероника не обольщалась – вряд ли ей стоило ожидать чего-то прекрасного.

Раиса Аркадьевна сняла очки и положила их рядом с собой на стол. Это было верным признаком того, что она собирается поговорить, так сказать, в неформальной обстановке.

– Послушай, Вероника, – сказала она сурово, но не свысока, что считалось у нее высшей степенью расположения. – Думаю, ты догадываешься, о чем я хочу поговорить. Меня очень беспокоят твои успехи, вернее сказать, неуспехи в этом году. А ведь это только начало семестра, и дальше программа только усложнится. Если упустишь материал в самом начале, впоследствии будет гораздо сложнее втянуться. Ты это понимаешь?

– Да, Раиса Аркадьевна, – монотонно ответила Вероника, едва сдерживаясь, чтобы не поморщиться. Ей уже давно следовало ехать домой и собираться в музыкальную школу.

Учительница вздохнула.

– Я хочу, чтобы ты поняла, Вероника, что я позвала тебя поговорить не как педагог со своей ученицей, а как друг.

Только не это! Вероника мысленно застонала. За те деньги, которые они платили школе, учителя были для них и опекунами, и психологами, и лечащими врачами, и едва ли не тамадой в одном лице. Веронику просто выводило из себя, что каждый раз, когда у нее, по мнению какого-то заботливого преподавателя, было опечаленное лицо, ей приходилось доказывать, что она не подвергается домашнему насилию, не сидит на наркоте, ее не бросил парень и вообще, что она в полном порядке. Но Раисе Аркадьевне она, кажется, действительно нравилась, и это значительно осложняло дело. Ей было тяжелее просто соврать, чтобы побыстрее от нее отделаться.

– Я знаю, дело не в том, что эта тема слишком сложна для тебя, – продолжила учительница. – Поверь, если бы это было так, я бы просто поставила тебе четверку с минусом и даже не заводила бы этот разговор. Но ты очень способная девушка, а значит, дело в чем-то другом… Так в чем же?

Вероника почувствовала, что поневоле начинает злиться. Она вообще-то отличалась довольно мягким характером, но терпеть не могла, когда «с лучшими намерениями» начинали лезть в ее жизнь. Что ж, ну если ей так интересно…

– Дело в том, что все мое время занимает музыка, – ответила она довольно дерзко по сравнению со своим обычным поведением. – У моей семьи, понимаете, нет денег, чтоб оплатить мне учебу в университете. Так что мой единственный шанс поступить на факультет вокального мастерства – это победить на ежегодном конкурсе. Тогда я смогу получить стипендию и обучаться бесплатно. Извините, Раиса Аркадьевна, но у меня не хватает времени, чтобы успевать везде, поэтому я расставила приоритеты. Как, кстати говоря, нам здесь все время и твердят.

Вероника была уверена – сейчас Раиса Аркадьевна оскорбится и возмутится, что она так презрела ее любимый предмет, и приготовилась к буре. Но, как ни странно, выражение лица учительницы ничуть не омрачилось. Напротив, она, казалось, даже была довольна.

– Что ж, я, собственно, так и предполагала, – невозмутимо констатировала она.

Ах, ну разумеется. Школа настаивала на том, чтобы быть полностью осведомленной об их внеклассной активности, и, придерживаясь современного прогрессивного подхода, поощряла их развитие в различных сферах. Так что ничего удивительного, что Раиса Аркадьевна в курсе ее увлеченности вокалом.

– Конечно, я понимаю, что отнюдь не для всех мои предметы так важны, как для меня, и не собираюсь скорбеть по этому поводу. Но сейчас речь даже не об этом. – Она вздохнула, сжав пальцами переносицу, а затем посмотрела прямо на девушку. – Скажи, Вероника, что ты намерена делать, если вдруг у тебя не получится победить на конкурсе?

Вероника оторопела. Ну ладно, это уж слишком!

– Пойду работать в ближайший супермаркет, вероятно, – раздосадованно ответила она.

– И совершишь огромную оплошность, – спокойно сказала Раиса Аркадьевна, и голос ее неожиданно потеплел. – Я прекрасно понимаю твои мечты и стремления. Ты считаешь, что пение – это твое призвание, и, возможно, так оно и есть. Но в шестнадцать ты еще не можешь знать наверняка. Поэтому я хочу попросить тебя, опираясь на (надеюсь, ты не будешь спорить) все же более обширный жизненный опыт, – не лишай саму себя возможностей в жизни.

Ну разумеется, эти учителя всегда лучше тебя самой знают, что тебе нужно, а что нет, и тычут тебе в лицо своим жизненным опытом, который заключается только в том, что они прожили большее количество календарных дней. Но Раиса Аркадьевна не разговаривала свысока и не отдавала заносчивостью, и хотя бы поэтому Вероника заставила себя продолжить разговор.