Книга Друг - Борис Седов

Двое встречающих – Нос и Татарин – поднялись в палату. Они принесли с собой бронежилет «Кираса-5», но Лорд от броника категорически отказался. Он всегда держал фасон.

– Надел бы лучше, Лорд, – сказал Татарин. – Клифт на железной подкладке… так-то оно спокойней.

– Спокойней всего на кладбище, – хмуро ответил Чачуа. Его левая, раненая, рука покоилась в перевязи из черного шелкового платка. Лорд вообще любил черный цвет.

– Шорох идет, что Сынок-то добить тебя хочет… надень, Лорд.

– Я сказал – нет, – отрезал Лорд. Покидая больницу, он вручил лечащему врачу шикарный букет роз и конвертик. Пожал руку. Дежурного милиционера он тоже поблагодарил, но руки не подал – западло вору с ментом ручкаться. Бросил: спасибо, служивый… Равиль сунул в ствол автомата менту стольник баксов: выпей со сменщиками за здоровье Гиви Чачуа, сынок. Ошеломленный сержант вытащил свернутую в тугую трубочку купюру из ствола «АКСУ». В переводе на рубли это составляло больше его месячного заработка. Молодой был еще сержантик, неопытный.

В окружении четырех бойцов Лорд спустился в вестибюль. За пыльными стеклами вестибюля было светло, солнечно… и опасно. Смертельно опасно. Молодой Матевосян, не признающий ни воровского закона, ни бандитских понятий, вполне мог приготовить встречу… За решеткой, огораживающей территорию больницы, стояли припаркованные автомобили, микроавтобусы. После событий в «Интриге» Лорд с подозрением относился к «микрикам». Он до сих пор видел широкий боковой проем «тойоты», в котором бились огни на автоматных стволах…

В любой из машин мог сидеть курок. Или два, как в той «тойоте»… Мир за пыльным стеклом был солнечным и опасным. Нос с бронежилетом в руке распахнул дверь. Лорд перешагнул больничный порог. Дойти до «мерса» требовалось не более пяти-шести метров… Резко отъехала в сторону боковая дверь грузовой «ГАЗели» за оградой. Лорд замер… Он понял! Он все понял. Он сделал шаг назад и пожалел, что отказался от бронежилета.

Из «ГАЗели» вылетела пустая пивная бутылка. Дверь захлопнулась. Лорд нервно улыбнулся тонкими бескровными губами.

В кожаном салоне старомодного «мерседеса-230» он закурил папиросу с анашой. Отменная ошская конопля круто обволакивала мозг, снимала напряжение, расслабляла. Мир за тонированными голубоватыми стеклами больше не казался опасным… А Сынка, решил Лорд, я съем. Вобью отвертку в печень и буду смотреть, как подыхает… За беспредел вчетверо платят, Сынок!

До дома доехали за десять минут. Лорд вышел из «мерседеса», улыбнулся, щурясь от яркого солнца… Люська, поди, на стол накрыла…

Это была его последняя улыбка. В кустах акации возле дома Лорда и в подъезде противоположной пятиэтажки уже сидели выборгские «варяги» с новенькими, только со склада, автоматами… Лорд поднял глаза наверх, туда, где приветливо махала рукой Люська… И тут пули пробили грудную клетку, раненую руку, живот. Вспороли борт «мерседеса», прошлись по обоим «БМВ», выкашивая бандитов. Воздух наполнился свистом, грохотом, криком.

Лорд еще улыбался, держался правой рукой за дверь «мерса», но ноги уже подгибались, а солнце заполнило весь мир.

В багажнике одного из «БМВ» лежал бронежилет пятого уровня защиты «Кираса-5». Предназначенный для спецподразделений, он выдерживает выстрел из любого вида стрелкового оружия. Но Лорд всегда держал фасон.

В распахнутом огне третьего этажа кричала, закрывая рот ладонью, сожительница Лорда Людмила.

* * *

У покойного Лорда был брат. Не родной брат, сводный. Но сути дела это не меняло. Марат Гайруллин жил в Тольятти, кормился от ВАЗовского конвейера. О таких, как он, на Сицилии говорят: человек чести. В России: вор законный.

О смерти Лорда Гайруллин, он же Рука, узнал в казино. Рука выигрывал в тот вечер, был легок и весел. Вопреки убеждениям законника, ставил на «красное». И ему везло. Свой сотовый, чтобы не мешал игре, Рука оставил телохранителям. Не любил он, когда мешают… Фортуна баба капризная, враз отвернется. Но худые вести приходят, минуя преграды. Шарик весело катился по колесу рулетки, а через зал к Руке быстро шел Коля Бешеный. Лицо у Бешеного было напряженным. Гайруллин стоял к нему спиной. Но вдруг обернулся, встретился с Колей взглядом. Сразу понял: что-то произошло.

Он сделал шаг навстречу Бешеному. Вслед Руке удивленно посмотрел крупье. Скакал по кругу шарик…

– Позвонили из Питера, – тихо произнес Коля, – около полудня по ихнему времени убили Лорда.

Рука вскинул на него глаза. Глубокие, черные, пронзительные. Бешеный отвел взгляд. Он отлично знал, какие отношения связывают Лорда и Руку. Он все понимал.

– Пойдем, – сказал Рука. Сопровождаемые удивленным взглядом крупье они вышли из зала. Шарик снова лег на «красное».

На следующий день Рука и четверо его людей вылетели в Санкт-Петербург. Святое дело мести должно свершиться.

* * *

В Пулково тольяттинскую команду встретили оставшиеся в живых люди Лорда. Было их трое. Всего трое из полутора десятков человек… Рука был мрачен, все дорогу до гостиницы молчал. Крепких связей в Питере у него не было, рассчитывать он мог только на себя и на своих людей. Даже те трое, которые ходили под братом, а сегодня встретили его, Руку, не могли считаться полностью надежными. Но святое дело мести должно свершиться!

Чтобы попусту не светиться в гостинице, Рука с бойцами поселился на съемной квартире. Вечером он провел серьезную беседу с Плешивым – единственным из подручных Лорда, которого более или менее знал. Разговор был долгим и неприятным для обоих. Рука видел, что идея мести у питерских отклика не находит, что они попросту боятся этого фраерка, у которого даже погоняло фраерское – Сын… Доверять, стало быть, ни Плешивому, ни его корешам нельзя.

А Плешивый, в свою очередь, считал, что тольяттинскието после мокрухи сразу отвалят… что им? Приехали – уехали… обратно свой конвейер доить. А ему здесь оставаться, в Питере. Как дело-то обернется, никогда наперед не знаешь. В общем, ввязываться Плешивому не хотелось. Еще и двух суток не прошло с того момента, как из засады у дома выкосили почти всех. Сам Плешивый сидел в замыкающей машине. Он даже понять ничего не успел, он только увидел, как резко мотнулась голова Пончика и из нее брызнуло… в заднем «БМВ» только он, Плешивый, уцелел. Ввязываться ему не хотелось.

– Ладно, брат, – сказал в завершение разговора Рука, – мы вопрос сами решим. Вы нам только со стволами и транспортом подмогните. И дайте наводочку на кого-нибудь из людей этого вашего Сынка отмороженного. Такого, чтобы не из шестерок, а поближе к Сыну-то был. Понял?

– Понял, – сказал Плешивый с облегчением. – Стволы будут хоть завтра. Есть «калашников», есть пара «тэтэх»… пойдет?

– Мало, – ответил Рука. – Достань еще. Бабок я дам… Но главное – человечек, близкий к Сыну. Есть такой?

– Есть, – кивнул Плешивый. – Ближе некуда, начальником охраны у Сына. Пойдет?

– Пойдет, – ответил Рука.

Глава пятая

МОЯ МАРУСЕЧКА!
ТАНЦУЮТ ВСЕ КРУГОМ…

Хоронили Славку в воскресенье. Нищий НИИ, в котором Славка работал, дал автобус и какие-то деньги… матпомощь или что-то в этом роде. Народу на поминках было много. И все говорили, какой Вячеслав Германович был замечательный человек. Умница. Честный, порядочный, отзывчивый. Бескомпромиссный… Филипка ни хрена не боялся, потому Филипок и хотел его сократить. Еще говорили, какой Славка был талантливый и про какой-то узел, который он спроектировал.