Книга Подмастерье Элвин - Орсон Скотт Кард

Он был фермером, разводил свиней и жил неподалеку от устья Хатрака. На какое-то мгновение Пегги показалось, что он ее имеет в виду. Но нет, он спрашивал о чернокожей девочке.

— По-моему, она говорит на своем африканском языке, — пожала плечами Пегги. — Эта девочка очень необычное создание, подумать только, ей удалось-таки убежать…

— А ведь она еще и ребенка несла, — согласился По.

— Да, ребенок, — вспомнила Пегги. — Я возьму малыша.

— Это еще зачем? — удивился папа.

— Потому что вы вдвоем понесете ее, — объяснила Пегги. — По крайней мере от берега до повозки. Это дитя и шагу ступить не сможет.

Добравшись до берега, они так и поступили. Старая телега По была не самым удобным средством передвижения, а мягче старой лошадиной попоны ничего не нашлось, но девочка, очутившись на ней, ничуть не возражала, во всяком случае ничего против не сказала. Гораций поднял лампу и присмотрелся к беглянке.

— А ведь точно, ты была абсолютно права, Пегги.

— Насчет чего? — спросила она.

— Назвав ее девочкой. Клянусь, ей и тринадцати нет. Вот это да. И малыш… Ты уверена, что это ее мальчик?

— Уверена, — кивнула Пегги.

По Доггли усмехнулся.

— Да ну, эти гвинейские свинюшки, они ж как кролики, только свободная минутка выдастся, они и ну наяривать. — Затем он вдруг вспомнил, что с ними Пегги. — Прошу прощения, мэм. Раньше у нас было чисто мужское общество.

— Это не у меня, а у нее вы должны просить прощения, — холодно промолвила Пегги. — Этот ребенок — полукровка. Она родила его от своего хозяина, который нисколько не позаботился спросить разрешения. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.

— Чтоб я больше не слышал от тебя таких разговоров, — перебил ее Гораций Гестер. Он так и полыхал гневом, будьте нате. — Мало того, что ты увязалась за нами, так еще начинаешь выведывать всякие штучки об этой бедняжке. Негоже так просто трепаться о ее прошлом.

Пегги замолкла и молчала всю дорогу до дома. Вот что происходит, когда она начинает говорить правду. Вот почему большей частью она предпочитает вообще не открывать рот. Теперь папа думает о том, что его дочь за каких-то несколько минут выведала все прошлое чернокожей беглянки, но если это у нее так ловко получилось, сколько она могла узнать о его жизни?

"Хочешь знать, что мне известно, папа? Так вот, я знаю, почему ты спасаешь рабов. Ты не По Доггли, папа, который даже не задумывается о судьбе чернокожих, просто он терпеть не может, когда диких зверей сажают в клетку. Он помогает рабам бежать в Канаду, потому что внутри него сидит нужда освободить их. Но ты, папа, ты помогаешь им, чтобы расплатиться за свой тайный грех. За маленькую тайну, которая улыбнулась тебе когда-то, и сердце твое разорвалось на части. Ты ведь мог сказать «нет», но не сказал, ты сказал «да, о да». Это случилось, когда мама была на сносях, должна была меня родить. Ты тогда отправился в Дикэйн за покупками и задержался там на целую неделю. За шесть дней ты имел ту женщину раз, наверное, десять, и я помню каждый момент вашей любви так же ясно, как ты, я чувствую, как ты мечтаешь о ней по ночам. В тебе горит стыд, но жарче палит желание, я знаю, что ощущает мужчина, желая женщину, — тело его чешется, он на месте усидеть не может. Долгие годы ты ненавидел себя за то, что натворил в Дикэйне, и продолжаешь ненавидеть до сих пор — за то, что воспоминание о тех днях по-прежнему отзывается в тебе радостью. И ты расплачиваешься за это. Ты рискуешь угодить в тюрьму или быть повешенным на дереве на радость воронью, но рискуешь ты не потому, что любишь чернокожих, а потому, что надеешься сделать что-то хорошее для детей нашего Господа — может быть, это освободит тебя от тайной, грешной любви.

И самое смешное, пап. Если бы ты знал, что мне известен твой секрет, ты б, наверное, умер, умер не сходя с места. Однако если б я могла сказать тебе, рассказать, что на самом деле мне ведомо, я бы кое-что добавила к рассказу о твоем прошлом. Я бы сказала: «Папа, неужели ты не видишь, что это твой дар?» Ты всегда думал, что у тебя нет никакого дара, но на самом деле он есть. Ты даришь людям любовь. У тебя в гостинице останавливаются постояльцы и чувствуют себя как дома. Ты увидел ее, ее терзал голод, ту женщину в Дикэйне, она нуждалась в любви, которую ты даришь людям, она очень нуждалась в тебе. Это страшно тяжело, пап, тяжело не любить человека, который уже любит тебя, который обволакивает тебя, как облака — луну, хотя знает, что ты уедешь, что ты не сможешь остаться. Но с голодом ничего не поделаешь, папа. Я искала ту женщину, искала огонек ее сердца, всю округу я обыскала и наконец нашла. Я знаю, где она живет. Она уже не так молода, какой тебе запомнилась. Но она по-прежнему красива, в ней сохранилась красота, которой проникнуты твои воспоминания, папа. И она хорошая женщина, ты не причинил ей никакого зла. Она с любовью вспоминает о тебе. Она знает, что Господь простил вас обоих. Только ты никак не можешь простить, папа.

Как грустно, — думала Пегги, трясясь в телеге. — В глазах другой дочери отец выглядел бы настоящим героем. Великим человеком. Но я светлячок, и мне известна правда. Он рискует жизнью не ради спасения других людей, он не Гектор, сражающийся перед вратами Трои. Он ползет, словно избитый пес, потому что внутри он и есть пес, которому хорошенько досталось кнутом. Он спешит на помощь, чтобы спрятаться от греха, который Господь давным-давно простил бы ему, если б он сам принял это прощение".

Но вскоре Пегги перестала грустить об ошибках папы. Ведь почти все люди обманываются точно так же, как он. Большинство всю жизнь терзаются своими печалями, цепляясь за отчаяние, как за кувшин с остатками драгоценной воды во время страшной засухи. Пегги тоже сидит и безропотно ждет Элвина, хотя знает, что он ей радости не принесет.

Однако девочка, лежащая в повозке, совсем другая. Ей грозила страшная беда, она должна была лишиться своего малыша, но она не стала сидеть и ждать, когда случится несчастье, чтоб потом вдоволь поплакать. Она сказала «нет». «Нет и все, я не позволю продать моего ребенка куда-то там на юг, пусть он даже попадет в хорошие руки, в богатую семью. Раб богача — все тот же раб. А если его продадут на юг, это значит, он вообще убежать не сможет, потому что ему будет не добраться до севера». Пегги ощущала чувства, бурлящие внутри стонущей, мечущейся девочки.

Впрочем, было еще кое-что. Эта девочка была куда более мужественной, чем папа и По Доггли. Потому что убежать она могла только с помощью очень сильного колдовства, настолько сильного, что Пегги о нем слыхом не слыхивала. Она ведать не ведала, что чернокожие обладают такими знаниями. Но это не враки и не сон. Девочка улетела. Сделала куколку из воска, натыкала в нее перьев и бросила в костер. Где куколка сгорела. Это помогло беглянке подняться в воздух и лететь, лететь, пока не взошло солнце. Она далеко улетела и все-таки добралась до Гайо, где увидела ее Пегги. Но какую цену пришлось заплатить девочке за этот полет…

Подъехав наконец к гостинице, они обнаружили на крыльце маму. Пег Гестер была страшно зла, Пегги ни разу не видела ее такой.