Книга Залес. Противостояние - Салли Эверс

Наяде вдруг вспомнилось пару строк из песни, которую сочинил местный бард Фолвик.

День прекрасен сиянием,

Солнце жалит огнем,

Ночь придет неспешно,

Сменяя пеплом огонь.

Девушка достаточно громко пропела причудливую песню барда, зная, что никто ее не услышит. Лоуит давно ушел домогаться до дочерей торговца, а все остальные были от нее достаточно далеко.

День дарит тепло,

Светом озаряя чела,

Ночь пригвоздит льдом,

Возглавляя мрак.

Ей нравилось петь, слышать, как собственный голос льется, подобно спокойной реке, в которой она умывалась каждое утро. Когда удавалось не упасть в конце дня в спячку, Наяда выскальзывала из хижины и шла в таверну, чтобы послушать песни Фолвика. Их легко запомнить, бард не особо трудился над сложностью своих произведений.

— Тьма, что так бела, И свет, что чёрен…

— Неплохо.

Наяда выронила вилы и подпрыгнула на месте. Второй раз за день ей грозила остановка сердца. Она приготовилась развернуться и влепить Томми пощечину, нечего к ней так подкрадываться.

Обернувшись, девушка сглотнула приготовленные ругательства и грузно упала на колени. Она не заметила, как остальные работники побросали свои дела и давно преклоняют натруженные ноги перед господином.

— Ночью ты не спешила падать ниц, — Мардар сложил руки на груди, изображая скуку.

— Простите меня господин, мое поведение ужасно и…

— И не простительно, но я не злюсь.

Привычка господ перебивать на полуслове бесила девушку. Ее речь всегда была плавной, тягучей, она не спешила высказать все и сразу, растягивая слова, но видимо, придется рано или поздно научиться, чтоб иметь возможность договаривать до конца.

Наяда сильнее опустила голову, почти касаясь подбородком груди. Если Мардар ждал лучшего момента, чтобы поквитаться с ней, то он его нашел. Уставшая, буквально измотанная работой, со стертыми в кровь руками и отбитыми коленями, она не станет сопротивляться.

— Красивая песня. Ты ее придумала?

— Нет, господин, песни сочиняет бард Фолвик.

— А ты, стало быть, их исполняешь.

— Нет, господин, просто…

Мардар захохотал, открыто и громко, никого не смущаясь. Наяду от этого смеха пробрало холодом до самых костей.

Господин поправил волосы и протянул девушке руку, улыбаясь. Наяда мельком взглянула на пустую ладонь и не понимающе пожала плечами. Зачем подавать руку, если не собираешься что-то дать?

Она уже почти носом уткнулась в пустую ладонь, пытаясь понять, что господин пытается ей предложить, когда Мардар потерял терпение и поднял ее на ноги, перехватив под подмышки.

— Я не стану тебя наказывать. Пока.

Пытаясь подсчитать, стоит ли снова валиться на колени в благодарность или остаться стоять, девушка не заметила, как стала рассматривать господина. Строгое лицо с высокими скулами, волевой крепкий подбородок, не слишком тонкие губы прекрасно сочетаются с достаточно широкими линиями рта, губы слегка искривлены усмешкой. Яркие зеленые глаза, смотрящие на нее с изучающим интересом, густые брови с чуть приподнятыми уголками и прямой длинный нос. Мардара можно было бы назвать красивым, если б не злая усмешка и искорка безумия во взгляде. С братом они слишком разные, добродушная привлекательность Дамира не идет ни в какое сравнение с злобной красотой Мардара. Даже цвет волос различал братьев на доброе и злое. Светловолосый, даже почти рыжеватый Дамир и черный, как ворон, безумец младший брат.

Спохватившись, она быстро опустила взгляд и сцепила руки за спиной.

Мардар усмехнулся, забавляясь.

— Если скажешь, как ты это сделала.

— Сделала что, господин? — Она захлопала ресницами, припоминая, что еще могла натворить сверх того, что уже умудрилась.

— Отогнала голоса, — сухо заключил Мардар, повторив стойку девушки.

— Господин, как радостно видеть вас! — Наяда впервые обрадовалась появлению Томми.

Она выдохнула с облегчением, когда интерес господина перешел на отпрыска фермера.

— Солнце в это время жарит нещадно, позвольте предложить вам устроиться на веранде или в беседке? Шутнос подаст вам лучшее из наших вин!

— Нет, — отрезал господин, теряя интерес к беззубому. — Я уже ухожу.

Остаток рабочей смены Наяда провела в относительном спокойствии. Жжение в руках грозило сделать безумной и ее, солнце в самом деле не щадило, напекло ее темную макушку и иссушило загрубевшую кожу на руках.

Когда пришло время, сложить вилы и отправиться в школу, девушка валилась с ног и тайком мечтала об аресте, чтобы избавиться от работы на пару дней. Если повезет с хорошей камерой, то такое положение дел можно будет назвать отпуском.

На обратном пути Наяда наткнулась на Вилмета, начальника стражи, прошмыгнула мимо него как стайка желтоголовых корольков, быстро, незаметно и бесшумно.

По дороге в школу ей встретились только парочка охотников наперевес с добычей и Рейда, юркая рыжеволосая девочка, дочь владельцев небольшого магазинчика Лавка Мелочей. Девочка будто создана для солнечной погоды, яркие веснушки на ее милом личике тому подтверждение. Она весело порхала по улице, играя с шифоновым платком.

Наяда немного завидовала ее беззаботности и веселости. Наверное, такими могут быть только дети.

В остальном улицы пустовали, все, кто мог старались попрятаться по домам от последнего испепеляющего солнца в этом году.

У фонтана девушка задержалась дольше обычного, промывая руки не только от грязи, но и от крови и остатков стертой кожи. Она давно привыкла к саднящей боли, но сейчас едва сдерживала ругательства и стоны.

Не удивительно, что Мардар безумен, этот город и ее начинал сводить с ума.

Какое удовольствием было бы, если б можно было собрать свои жалкие пожитки, пересечь стену и отправиться на поиски лучшей жизни, лучшего города, который примет ее. Но просто так гулять между городами и думать, где лучше осесть, в Залесе нельзя.

Если есть лишние серебряные монеты, то конечно можно. Но тех, кто от рождения и до смерти существует на одном и том же клочке земли, легче контролировать. Поэтому в Залесе часто случается так, что где родился, там и пригождаешься, пока от тебя есть толк. Если уж вдруг толк пропал, то милости просим в список непокорных.

Еще одно жестокое решение короля Сайвоса, которого Наяда не понимала. Список непокорных представлял из себя что-то вроде буклета из имен тех, кого Его Величество желает привезти в столицу и кинуть на арену для собственного развлечения и на потеху столичным.

Наяда слышала в таверне рассказы об этой арене. По слухам, бои там не прекращаются ни днем, ни ночью. Со всего Залеса свозят «непокорных» оголодавших, отощавших и стравливают друг с другом. В своей речи семь лет назад, король Сайвос сказал, что арена — это особая казнь для тех, кто не ценит жизнь в Залесе. Но Наяда считала это простым извращением жестокого алчного мерзавца.