Книга Мой лучший учитель - Эл Найтингейл

— Можно, я отвечу! — она чуть ли не впервые в жизни решила ответить. — Пожалуйста, прошу вас!..

Не водя с меня напряжённого взгляда,  Валентин Петрович кивнул.

— Он коснулся ее холмика, поросшего густыми колечками светлых волос, — нараспев произнесла Катерина.

Произнесла Катерина, а покраснела отчего-то я. Разве такое читают на лекциях?

— Хорошо, Кузнецова, — снова кивнул Валентин Петрович. А сам бесцеремонно положил руку мне на грудь. — Продолжайте.

— Его пальцы раскрыли нежные лепестки и коснулись сосредоточия ее женственности, — зачитала Катерина. — Наконец-то он добрался до ворот ее страсти.

Что-то там еще было из области ботаники, про пестики и тычинки, сладкие соки и любовные лихорадки. Я уже не вникала в то, что декламировала Кузнецова, потому что полностью сосредоточилась на действиях Валентина Петровича. Теперь обе его широкие ладони лежали на моей груди и бесстыдно мяли ее, задевая большими пальцами чувствительные соски.

Внезапно я обнаружила себя полностью раздетой. Аудитория словно исчезла, вместе с Кузнецовой и ее эротическими этюдами. Остались только Он и Я. Преподаватель и его студентка, которая сейчас, к слову, офигевала от происходящего.

— Что вы делаете?.. — поинтересовалась я не своим голосом, когда Валентин Петрович начал стремительно раздеваться. — Так же нельзя. Не в аудитории…

— Что нельзя, Комарова? — строго поинтересовался он. — Повторите-ка последнее, что услышали.

— Он добрался до ворот ее страсти, — без запинки выдала я.

И тут меня легонько, но настойчиво тряхнули за плечо. Я вздрогнула и открыла глаза. Надо мной стоял улыбающийся Валентин Петрович. Совершенно одетый, к слову.

— Приятно осознавать, что вас, Комарова, настолько вдохновила литература барокко, и все же это перебор, не находите?

Сзади давилась смехом Кузнецова, как, впрочем, и вся аудитория. Никто никаких эротических романов, конечно же, не читал. Это я уснула после работы в кафе и бессонной ночи. Такое случалось и раньше. Но прежде я тихонько дремала, подперев голову кулаками, и уж точно не рассказывала вслух фривольных снов.

Я вообще прежде эротических снов не видела. До знакомства с Валентином Петровичем.

— Простите… — проговорила, краснея, как вареный рак. — Это вышло случайно. И больше никогда не повторится.

— Об этом поговорим позднее, — предупредили меня. — После лекции задержитесь, Комарова. И даже не вздумайте улизнуть, на это раз не выйдет.

Глава 10

Действительно, не вышло.

Звонок сообщил об окончании занятий, и Валентин Петрович отправил мне предупреждающий взгляд.

Непритворно вздохнув, осталась сидеть на месте. И не только я — Катерина сделала вид, будто что-то потеряла в сумке. Не спеша выкладывала на стол вещи, перебирала их и усердно делала вид, будто не замечает ни напряженной меня, ни рассерженного препода.

— Кузнецова, вы что-то потеряли? — спросил он, явно теряя терпение.

— Вчерашний день, — буркнула я себе под нос.

Такая сплетница, как Катерина, не могла упустить случая подслушать мой с преподом разговор. Или же просто не хотела оставлять нас с Валентином Петровичем наедине. Как бы то ни было, услышав его окрик, она будто бы испуганно дернулась, а после обезоруживающе улыбнулась:

— Простите, ключ от машины куда-то закатился. Не обращайте на меня внимания, пожалуйста.

Я не сдержала усмешки. Неужели она думала, будто препод поверит в ее бред? Да никто в здравом уме этого не сделает. Чего уж говорить про такого умного и проницательного мужика, как Валентин Петрович.

— Катерина Кузнецова, — отчеканил он, не повышая голоса, — настоятельно предлагаю вам поискать ваши ключи в другом месте. Если не желаете быть наказанной вместе с Комаровой, покиньте аудиторию. Немедленно.

В другой момент Катька бы, не раздумывая, согласилась быть наказанной Валентином Петровичем и в прямом и в переносном смысле. Но сейчас реально покидала шмотки в сумку и буквально пулей вылетела за дверь. Видно, стальные нотки в голосе препода заставили нашу вертихвостку и впрямь испугаться.

— О чем вы хотели поговорить? — спросила я, наблюдая за тем, как Валентин Петрович медленно направляется ко мне. Чтобы не разговаривать, глядя на него снизу вверх, поднялась.

Но это не улучшило ситуации.

Он крался, как опасный и безжалостный хищник. Остановился в нескольких сантиметрах от меня  так, что я могла ощущать цитрусовый аромат его парфюма и чувствовать тепло тела.  Со стороны все наверняка казалось совершенно невинным: препод всего лишь беседует с провинившейся студенткой. Но его взгляд буквально прожигал насквозь. Пульс колотился у меня где-то в горле, а ноги будто налились свинцом и приросли к месту.

— Еще раз простите, что заснула на лекции, — повторилась я, надеясь, что извинений будет достаточно. — Этого больше не повторится.

— У тебя выдался тяжелый день, вернее, вечер, — согласился он. Но оставлять в покое явно не собирался. — Тебе не стоит работать в третьесортной забегаловке. Вообще не стоит работать, пока не закончишь учебу.

— Но нам с мамой нужны деньги…— не хотелось признаваться в этом, но пришлось. — Она… Мама сильно больна, ей нужна сложная операция по пересадке костного мозга. Нам обещал помочь один фонд, но этого недостаточно. Я вообще хотела уйти из института, но мама бы никогда не позволила.

— И правильно бы сделала, — согласился Валентин. Обхватил мои предплечья своими широкими, сильными ладонями и, склонившись, заглянул в глаза. — Твоя мать не должна позволять тебе так изводить себя.

Я отвернулась, не смогла выдержать этого взгляда.

— Она не знает, — призналась сухо. — Иначе бы действительно не разрешила работать. Мама считает, что я гуляю по вечерам с друзьями. Мне приходится ей лгать, но эта ложь во благо. Если это все, что вы хотели узнать, то я, пожалуй, пойду.

Сказала, но не сделала и попытки сдвинуться с места. Валентин действовал на меня абсолютно мистическим образом, как будто гипнотизировал. Теперь, когда его ладони мягко массировали мои предплечья, я вновь погружалась в завораживающий тайный мир чувственности, ненадолго расслабившись и забыв обо всех проблемах.

— Нет, это не все, — проговорил Валентин Петрович, и я почувствовала его теплое дыхание на своей шее. — Признайся, что тебе нравятся мои прикосновения, и ты скучаешь по ним. Скажи, что хочешь большего.

Я нервно облизнула моментально пересохшие губы и подняла взгляд.

Это было ошибкой. Одного взгляда на Валентина Петровича было достаточно, чтобы понять: ему ничего не стоит прямо сейчас стащить с меня джинсы и отыметь прямо в аудитории. Более того, он близок к этому.

— Возможно, мне действительно понравилось. Но у меня нет времени на встречи с преподавателями. Вообще нет времени на встречи.