Книга Украденная судьба. Этот принц - мой! - Анна Неделина

— В таком случае — оставайся на Первый Зимний бал и продемонстрируй эти свои намерения! Хотя бы узнаешь, примет ли герцогиня твое внимание! А заодно, — выпалила я неожиданно для себя, — посмотришь и на моего жениха!

Голос мой дрогнул. Слишком уж прозвучало… уверенно.

— Жениха? — протянул Тиль. Кажется, он мне не поверил. Это меня возмутило. Гордо вздернув подбородок, я сообщила:

— Принц Руат едет просить моей руки!

Между нами повисло молчание. Наконец, Тиль поинтересовался:

— О! Мне стоит поздравить вас, ваше высочество?

— Это неуместно, еще слишком рано, — резко ответила я.

Тон линезца сделался еще неприятней:

— Ну почему же, если ты рада предстоящей встрече…

— Конечно, я рада! — прошипела я. — Меня-то никакие пророчества не страшат!

И тут же замолчала, осознав, что мои слова звучат уже не как скрытый упрек, а почти как очевидное оскорбление…

Меня спасло появление слуги, объявившего, что принца Тиля разыскивает его высочество Эрвин. И линезец ушел, церемонно извинившись за то, что вынужден прервать столь познавательный разговор.

А я осталась стоять на месте, чувствуя, как пылают щеки.

Глава 3. Пророчество

Мне почти исполнилось пятнадцать, когда Тиль получил свое предсказание. В тот год ударили ранние морозы. Мне подарили накидку, подбитую мехом и муфту, вышитую бисером. Мне не терпелось показаться в них Тилю. Огненный принц отчего-то всегда в моих мыслях был связан с холодом. Должно быть, потому что приезжал обычно в начале зимы. Я завидовала тому, что Тиль никогда не мерз. Это было свойство, дарованное проснувшейся связью со стихией. У Тиля он открылся неожиданно, прежде он владел лишь магией жизни. И вдруг стихия его признала. Я гордилась тем, что это случилось благодаря мне. Как-то мы с Эрвином гуляли в саду в сопровождении двоих учителей. Урок был скучный донельзя, и Эрвин потянул меня в сторону. Мы незаметно юркнули в ближайшие заросли и через некоторое время уже слышали, как нас взволнованно зовут. Стало куда веселее.

До тех пор, пока я не услышала пение. Всем известно, что в саду живет призрак и порой можно услышать, как он поет колыбельные. И если Эрвин сразу оживился, я больше испугалась. Увидев мой страх, Эрвин не пошел на звук. Вместо этого он полез на ближайшее дерево, чтобы хоть издалека увидеть призрака.

Собственно, это мог быть кто-то из слуг. Мало ли, никому не запрещено петь в дворцовом саду. Даже если этот кто-то пожелает спеть колыбельную средь бела дня.

Так или иначе, Эрвин полез на дерево, а я не рискнула оставаться одна внизу и последовала за братом. Я забралась не так высоко, когда брат сорвался. Я кричала так, что распугала, наверное, всех призраков в округе. И привлекла внимание всех людей, что находились поблизости.

И первым возле дерева оказался Тиль, который, как выяснилось, шел нас поприветствовать, узнав об уроке в саду.

Эрвин упал без последствий, лишь оцарапал о ветки руки и лицо. Куда больше оказалась напугана я и брат там же, под деревом, дал клятву, что больше не возьмет меня смотреть на призраков. Я сказала, что не больно-то и хотелось. На том для нас все и закончилось. А Тиль в тот день едва не спалил свою комнату. С тех пор волосы его наливались медью, и глаза иногда вспыхивали, как у кота в темной комнате.

Я очень гордилась тем, что у Тиля открылся дар управления стихией. Мне казалось это справедливым. У него и прежде был талант, но очень странный. Пугающий. Его магия приводила людей в ужас, заставляла бежать без оглядки. И мне казалось, что Тилю она совершенно не подходит. А вот огненная стихия — совсем другое дело! Маги огня — сильные, отважные воины… Линезский принц просто не мог не оказаться стихийником, повелевающим огнем!

Должно быть, тогда же я начала предчувствовать приезды Тиля. Это было как предупреждение — за несколько дней до появления линезского принца. Я словно получала весточку: с шепотом ветра, со стуком дождя по стеклам: Тиль-Тиль-Тиль! Значит, он уже в пути.

Я загодя предупреждала Эрвина, и он переставал отлынивать от занятий: Тиль показывал ему боевые приемы, если мы хорошо учились. Такой у них был уговор. В конце концов, Эрвин начал побеждать Тиля в поединках. Позже, и уговоры между ними потеряли свою силу.

Помню, что предчувствие было дурное. На столицу обрушилась метель, за окнами выл ветер. На окнах появились инеистые узоры, напоминавшие шипастые заросли роз… Невольно вспомнилась сказка о Ведьме Стужи. И я испытала необъяснимый страх за Эрвина. И я начала злиться на Тиля за то, что он все не едет. Меня успокаивало то, что он — маг огня. А огонь, как известно — единственная стихия, которая может осилить воду.

Тиля все не было.

И лишь на утро мы узнали, что Тиль во дворце — в целительских покоях. Какие-то магические чудовища, так он всем объяснил. Случайность, о которой он пожалел, решив сократить путь: воспользовался старой дорогой, которую, как выяснилось позже, недолюбливают местные. Тиль обычно приезжал с небольшим сопровождением, чем неизменно вызывал мамино осуждение. А мне это казалось тогда проявлением отваги. Я была сущим ребенком!

Тиля уже вылечили, и он отсыпался после тяжелой ночи. Вездесущий Эрвин выяснил, что линезец потерял сопровождающих, а лошадь его пала. И ему, раненному, пришлось пешком добираться до ближайшего селения. Там его и нашли успевшие отчаяться слуги.

Мы с Эрвином как раз пробрались в целительские покои, когда папа явился к линезцу, чтобы устроить ему разнос. Мы были в соседней комнате и слышали большую часть разговора. По крайней мере — голос папы слышали отчетливо.

— Мальчишка! Что ты о себе возомнил? Чем Вигнару поможет твоя смерть?

А вот слов Тиля было не разобрать. Папу его ответ лишь больше разозлил.

— Может, мне запретить пускать тебя через границу? Или посадить под замок и держать в цепях, пока отец не пришлет за тобой магов? Уж будь уверен, ты не первая особа королевских кровей, которая окажется в столичной тюрьме!

Тиль снова что-то ответил — спокойно, как мне показалось. Он в те времена говорил спокойно, с достоинством.

Папа скоро успокоился.

— Думаю, ты получил достаточный урок, Тиль. Не рискуй больше понапрасну.

— Ты знаешь, что я не могу отступиться, дядя, — произнес Тиль.

Папа долго молчал.

— Мне следовало бы запретить тебе, — сказал он наконец.

— Тогда я начну пробираться через границу тайком. Будет жаль, если мне больше не удастся навещать Эрвина и Юсти.

— Да уж, их это расстроит, — уже почти добродушно ответил папа и, помолчав еще немного, добавил: — Надеюсь, ты все же переменишь свое решение.

— Я не смогу. Да и как я приму корону, если отступлюсь теперь?

— Кто только вбил в твою голову подобные мысли? — проворчал папа.