Книга Пять Грязных Искусств - Анна Кондакова

Шутка ли. Семь адептов и я — человек без силы. Неужели они не ощущают, что я не один из них?

В горле вдруг запершило от перспектив попасть в город, где таких вот природных адептов тысячи. Если они узнают, что я заслан ненавистным Орденом Волка, они от меня мокрого места не оставят. Да, вот эти джентльмены в приличных костюмах и дамы в шляпках и длинных юбках с рюшами разорвут меня на части.

От этой мысли меня пробирала дрожь.

К тому же с утра я закинул в себя четыре таблетки овеума.

Меня одновременно подташнивало и распирало от неуместной эйфории, порой начиналось головокружение, по коже гулял мороз. Четыре таблетки — слишком большая доза даже для меня, человека, полтора года сидящего на овеуме почти без перерыва.

— Извините, мистер. Бога ради, извините, но я не могу вам этого не сказать… — Голос, внезапно прозвучавший рядом, заставил меня нахмуриться.

Это ко мне сейчас обратились?..

***

Напротив меня сидели девушка и парень, оба явно с южных колоний, жители хэдширских полей.

Парень был прилично постарше меня (теперешнего меня, конечно), поджарый, обросший недельной щетиной, в обтрёпанных сапогах, вылинявшей рубашке, жилете и грубых рабочих брюках на подтяжках.

Но особенно бросалась в глаза его шляпа.

Старая, фетровая, с загнутыми по бокам полями и обмотанным вокруг тульи куском верёвки. И этот парень был единственным мужчиной в вагоне, кто сидел с покрытой головой.

Ко мне же обратилась его спутница.

Хорошенькая, с загорелой матовой кожей и чёрными, с агатовым блеском, волосами. Совсем юная, да и по виду слишком наивная. К тому же, беспокойная и суетливая.

Таких я называю «простушка с фермы».

И судя по её красноватым обветренным рукам, она действительно трудилась на ферме. Тут не ошибёшься: в Хэдшире, кроме ферм и плантаций, ничего практически и нет.

— Извините, мистер, — снова забормотала девушка, как бы невзначай, но кокетливо, поправив прядь, выбившуюся из-под шляпки. — Ваш чемодан испачкан. Возможно, вы не заметили... Сегодня был такой ливень… и лужи… везде эти лужи.

Она оценивающе пробежалась взглядом по моему дорогому костюму, тут же обозначив у себя в голове мой статус: зажиточный горожанин, возможно, сын фабриканта-аристократа, молод, а значит, не женат.

С другой стороны, какая ей разница, кто я такой?

Все мы едем в Ронстад, закрытый и грязный город, а там любой зажиточный горожанин легко превращается в нищего калеку. Но возможно, девчонка полезла ко мне из вежливости, а у меня, и правда, испачкан чемодан. Только и всего.

Я уронил взгляд на свой багаж.

Бок чемодана пестрел брызгами жидкой красной глины. А я ведь даже не заметил, когда он успел так вымазаться.

Дорогим костюмом и увесистым багажом меня снабдил тэн Зивард, а Херефорд положил в чемодан столько овеума, что я бы мог безбедно жить до старости. Или сотню раз сдохнуть от передозировки, если вдруг решился бы покончить с собой.

— О, спасибо, что сказали, — поблагодарил я девушку. — По приезду обязательно его отчищу.

Я всё никак не мог привыкнуть к своему новому голосу: негромкому, с идеальным лэнсомским произношением (чёрт, даже голос у меня теперь аристократический).

Попутчица улыбнулась и протянула мне руку.

— Джозефин Ордо. Но настоятельно прошу называть меня Джо. Только Джо.

Я замешкался. А вдруг она почувствует, что я не владею кодо, когда прикоснётся ко мне? Кто же поймёт этих адептов и то, что они чувствуют?

Её рука всё ещё ожидала от меня элементарной формы этикета. Пришлось отвечать на вежливость.

— Рэй, — представился я и легонько пожал узкую тёплую ладонь девушки.

— Просто Рэй? — удивилась она. — Рэй, и всё?

— Рэй Питон.

— Очень приятно.

Рукопожатие новой знакомой вышло крепким. Руки у неё были сильные. Зато так мягко и длинно моё имя не произносила даже сестра.

Взгляд девушки стал лукавым и заинтересованным. Однозначно, передо мной сидела любительница совать нос в чужие дела. Терпеть таких не могу. Усердных… даже усердствующих. Ещё и мужским именем просит себя называть, а это показатель избытка ерунды в голове.

— А чем вы занимаетесь, Рэй? Точнее, кто вы по ПГИ?

Я чуть было не спросил, что такое «ПГИ». К счастью, удержался от вопроса. Вспомнил, что разговариваю с адептом, а значит, о кодо. Но вот что конкретно значило «ПГИ», я не знал.

Мои мозги хоть и пребывали сейчас в наркотическом тумане, но всё же поднапряглись и сообразили, как умело уйти от вопроса.

— Я могу позволить себе не работать, мисс.

Но девушка стояла на своём:

— Нет, я про ПГИ спросила. Кто вы по ПГИ?

Вот послать бы её к чёрту.

— Не хотелось бы об этом распространяться, — сухо ответил я.

Кажется, сработало. На лице девушки отразилось понимание.

— Вот знаете, — забормотала она, — когда я говорю о Пяти Грязных Искусствах, меня всякий раз пробирает дрожь. Ведь не так они должны называться. Но всё же… Рэй… откройтесь. Я никому не скажу.

Я растянул губы в вежливой улыбке. Ага, как же, не скажешь. Да у тебя язык без костей, детка.

Зато теперь мне стала известна расшифровка «ПГИ» — Пять Грязных Искусств. Только вот какие искусства имелись в виду…

Ну что ж, была не была, прощупаем почву.

— Я занимаюсь мутациями.

— Мутации? — Девушка всплеснула руками. Повернулась к молодому человеку, что сидел рядом и мрачно глядел в окно (судя по ядрёному запаху перегара, он пребывал в состоянии жуткого похмелья). — Ты слышал, Генри? Генри! Он владеет кодо алхимических мутаций. Это так здорово. — Она взглянула на меня полными восхищения глазами. — А я инфир по искусству призыва. Воронки смерти, шёпот, перерождение… Я даже Лемегетон читала. И знаю ключи и печати всех семидесяти двух демонов. А ещё я изобретатель. Изобретатель, понимаете? Но никогда ещё не встречала настоящего мастера по мутациям. Вот это да! Как же мне повезло.

Да уж, повезло. Ничего не скажешь. Эта дружелюбная крошка работает с мёртвыми и демонами, да ещё и пафосно изобретателем себя называет. И что она изобретает, страшно даже подумать.

Угораздило же меня.

— А Генри, знаете, кто? Вы очень удивитесь… — продолжила щебетать девушка, но тут приятель её остановил.

— Хватит, Джо. Оставь его в покое. Мы не на увеселительной прогулке, мы в тюрьму едем. Не вижу в этом ничего радостного и удивительного.

Джо скривила мину и пробурчала:

— Тебе бы стоило быть повежливее, Генри.