Книга Мужчины, которых мы выбираем - Евгения Перова

– Я хочу, чтобы ты ушел прямо сейчас. Пожалуйста.

– Юля…

– Не надо. Просто уйди.

И он ушел. Весь вечер Иван слал Юке сообщения: «Я люблю тебя, прости, давай поговорим», но она не отвечала, хотя телефон не отключила. Заснул Иван только к утру и на работу явился мрачнее тучи.

– Случилось что? – спросил Кирилл. – Что ты хмур, как день ненастный?

– Это из-за той блондинки.

– А что с блондинкой?

– Она беременна.

– От тебя?

– Вроде как.

– Ты ж говорил, у вас ничего не было?

– Получается, было. Но я не помню.

– А про генетическую экспертизу ты что-нибудь знаешь, доверчивый ты мой? И как ты вообще узнал? Виделся с ней, что ли?

– Вот так узнал. – Иван подал Кириллу все тот же сложенный листочек. – В почтовом ящике было.

– В твоем почтовом ящике? Или у Юльки?

– В моем.

Кирилл взял записку, прочел, потом внимательно осмотрел: листок в клетку, явно из школьной тетради, причем старой – бумага пожелтела. Текст написан синей шариковой ручкой довольно корявым почерком. Кирилл покачал головой и сказал:

– Да-а… Похоже, ты от великой любви совсем соображать разучился. Давай-ка, встряхнись! Ты профессионал – или так, погулять вышел?

– Ты о чем?

– О записке, твою мать! С какого бодуна ты решил, что она вообще имеет к тебе хоть какое-то отношение?! Там твое имя стоит? Фамилия?

– Но она же в моем ящике была…

– Вань, да кто угодно мог эту фигню к тебе в ящик бросить – ради хохмы! Могли ящик перепутать. Да мало ли что еще. Ты подумай: если она хотела осчастливить тебя своей новостью, почему не подписалась? Телефон не указала? Почему не настаивает на встрече? Как ее, кстати, зовут?

– Не помню…

– Так, давай все с начала. Где ты ее вообще взял?

– Мы выпивали у Геныча. Она там была. Потом оказалась у меня дома. Утром Юлька пришла, а тут она. И я сам в одних трусах. Вот поверишь – не помню, чтоб раздевался. И чтобы у нас что-то было, тоже не помню. Разве можно с бабой переспать и совсем ничего не помнить, а?

– Всякое бывает. Но ты включи все-таки голову-то! Для начала найди девицу. Геныч должен ее знать – или того, с кем она приходила. Но мне упорно кажется, что записка не имеет к ней никакого отношения. Ты вникни: «Какое счастье – носить под сердцем твоего ребенка». Да так только в девятнадцатом веке могли выражаться! Похоже это на твою блондинку?

– Она не моя! Но не похоже вообще-то.

– Ну вот! Отдай записку криминалистам, пусть посмотрят. Отпечатки вряд ли найдут, мы уже все захватали, но вдруг. На обороте вроде что-то карандашом накарябано, видишь?

– Да, правда, какие-то цифры…

– А Юлька в курсе?

Повеселевший было Иван снова опечалился:

– В курсе. Она меня выгнала.

– Какого черта ты полез к ней с этой запиской, когда ничего еще не понятно?!

– Я думал, надо сказать. Раз такое.

– Думал он… Прямо рука чешется тебе снова врезать!

– Ну, врежь. Больнее мне уже не будет.

– Ты понимаешь, что Юля теперь без присмотра? Мне что, охранника к ней приставить? Где я его возьму?

– Вот черт…

– Горе с вами. Хочешь, я с Юлькой поговорю?

– Правда, брат, поговори!

– А ты быстро все выясни и возвращайся к работе. Быстрее найдешь эту блондинку, быстрее в дело вернешься. А то сейчас от тебя никакого толку.

Выпроводив удрученного Ивана, Поляков набрал номер Юли. Она только вздохнула в ответ на его утешительные речи:

– Да я сама понимаю, что записка странная. Но в первый момент поверила.

– Юля, будь осторожна, очень тебя прошу. Двери никому не открывай, смотри по сторонам, никуда пока не езди, хорошо?

– Ты думаешь, он способен прийти ко мне домой?

– Не знаю.

– А вообще есть какие-нибудь подвижки?

– Пока ничего существенного. Послушай, а Светлана бывала у него дома?

– Ни разу. Только он у нее.

– Интересно.

– У них вообще отношения своеобразные.

– Надо бы все-таки поговорить с твоей Светой…

– Кирилл, если она узнает о наших подозрениях, то не сможет притворяться, я ее знаю! Мы его спугнем. А у него наверняка и паспорт зарубежный есть, и виза Шенгенская – ищи его потом по всей Европе.

– Тоже верно. Вот черт, первый раз у меня такое дело, что и не подкопаешься!

– А если как-нибудь к нему в квартиру проникнуть? Осмотреться там, вдруг что обнаружится?

– Оснований выписывать постановление на обыск пока нет. А без решения суда – незаконно.

– А если так влезть? Пока его нет?

– Вот только не вздумай! Я серьезно тебе говорю. Это 139-я статья, сама знаешь. И потом, раз он такой осторожный, может заметить. Наверняка у него там замки и сигнализация, как в Форт Ноксе. Ладно, подумаем.

– Кирилл, но мне хочется тоже как-то поучаствовать в расследовании!

– У тебя что, своей работы мало? Вот что, попробуй разузнать что-нибудь про его сестру. Инга Вениаминовна Норт, 1967 года рождения…

– Она на пятнадцать лет старше? Ничего себе!

– Да, он поздний ребенок. Окончила цирковое училище, а в 2006 году уехала в Соединенные Штаты на постоянное жительство – вышла замуж за американца.

– Подожди, что она окончила?

– Государственное училище циркового и эстрадного искусства имени М. Н. Румянцева.

– С ума сойти! У него – филфак МГУ, пять языков, а она – циркачка?! Все, ты меня заинтриговал!

Кирилл вздохнул с облегчением: пусть занимается сестрой, а то, и правда, вломится в дом Норта, она такая, эта Юка – безбашенная! А «безбашенная» Юка для начала решила посмотреть сайт Румянцевского училища.

Пока Юка рылась в Интернете, Иван довольно успешно шел по следу блондинки. Оказалось, что это Даша, подруга сестры Геныча, и пришла она на вечеринку со своим парнем, с которым потом поссорилась. Сестра Геныча сказала, что подруга работает официанткой в кафе «Мята», но когда Иван туда заявился, выяснилось, что Дарья уже месяц как уволилась – перешла в «Шоколадницу». «Шоколадниц» этих по Москве было немеряно, но перед уходом Даша хвалилась, что будет теперь работать в самом центре, практически на Красной площади. Единственная подходящая «Шоколадница» оказалась вовсе не на Красной, а на Театральной площади, в здании бывшего музея Ленина.

Помня о трудностях парковки в этом районе, Иван поехал на метро и, пребывая в крайнем волнении, вышел к Большому театру. Потом он раза три прошел вдоль краснокирпичного фасада музея в поисках «Шоколадницы», представляя себе, что сказал бы по его поводу Поляков, если бы узнал. Наконец Иван обнаружил вход, зажатый между каким-то глухим ограждением и припаркованными полицейскими машинами, спустился по ступенькам вниз, вошел в полутемный и почти пустой зальчик и огляделся.