Книга Развеянные чары - Дебора Тернер

— Нам нужен первый тост. Предлагаю я, как хозяин дома. За правду. За доверие.

Губы Линды искривила горькая усмешка.

— Думаешь, правда может чему-то помочь? Я так не думаю.

— А ты полагаешь, что спасительная ложь лучше? Что ж, в таком случае ты меня удивила.

— Почему?

— Потому что раньше ты всегда предпочитала правду, какой бы горькой она ни была. Меня всегда восхищала твоя прямота и стойкость, твое мужественное умение предпочесть факты успокоительному вранью.

Линда в замешательстве поднесла бокал к губам. Шампанское было великолепно, истинное наслаждение пить его… Даже вместе с Коннором Брендоном.

— Я удивлена не меньше твоего. Никогда не предполагала, что ты считаешь меня сильной. Между тем…

— Что же?

— Иногда у человека просто нет выбора, вот он и поступает так, а не иначе. А стальной характер, несгибаемая воля — все это только метафоры, причем не самые удачные с точки зрения стиля.

— А ты романтична, Линда Чериш! Что ж, согласен, сталь, уголь и нефть не слишком возвышенны, но они нужны людям. Грязь некрасива, но из нее растет хлеб. Ты предпочитаешь на завтрак росу и лунный свет?

— Нет.

Она немного злилась из-за того, что позволила ему втянуть себя в бессмысленный спор.

Коннор Брендон — известный провокатор, и незачем с ним связываться. Лучше еще шампанского… Хотя и этого довольно.

Не хватало еще захмелеть. Золотые пузырьки ― опасная штука.

За окном мерцали бесчисленные звезды, и Линда не преминула воспользоваться красотой открывавшегося из окна вида.

— Твой дом стоит в замечательном месте.

Ход был довольно банален, но Коннор позволил ей им воспользоваться. Следующие десять минут они оживленно обсуждали красоту пейзажа и преимущества традиционных австралийских методов постройки домов, затем плавно перешли на последние финансовые новости недели.

Обычно на такие темы Линда разговаривала вполне автоматически и могла думать о чем-то совершенно другом, но только не с Коннором. Он постоянно держал ее в напряжении, и вскоре Линда поняла, что уже больше часа и не вспоминает о Нике.

Эскалопы в соевом соусе и лимонный сок поначалу не вызвали у нее особых чувств, она приступила к ужину скорее автоматически, но еда оказалась невероятно вкусной, и Линда вдруг поняла, что зверски голодна.

— Это великолепно, Коннор. Ты не просто мужчина, который умеет готовить, ты — мужчина, который готовит прекрасно!

— Спасибо, леди.

Линда лениво наблюдала, как Коннор собирает со стола тарелки и несет их в кухню. Сочетание превосходного ужина с великолепным шампанским, а также удивительное ощущение, что о ней заботятся, сделали свое дело, и Линда пребывала в состоянии некого блаженного забытья, к которому, однако, примешивалось беспокойство.

Коннор Брендон был опасен. Он просто украл ее, воспользовавшись моментом, когда ей хотелось больше всего на свете спрятаться, зажмуриться и никого не видеть. И он привлекателен… Да что там, он по-настоящему красив, от него исходит волна чувственного притяжения, и это одновременно помогает Линде справиться с горечью предательства мужа и будит в ней самые разнузданные стороны натуры. Такие, о которых она раньше и не подозревала.

Жар зародился где-то в глубине ее тела и потек по жилам, затуманивая сознание. Линда торопливо поднялась с кресла и вышла на веранду. Влажный ветер с океана освежал и нес с собой аромат ночных цветов и соли. Не хотелось ни думать, ни анализировать, ни вспоминать…

Коннор вернулся из кухни, и Линда тихо спросила:

— Ты не против, если я оставлю дверь открытой?

— Ради бога.

Он стоял и смотрел на нее, не делал ни одного шага или движения, но Линду вдруг накрыло волной чувственности, исходившей от этого человека. Золотые глаза скользили по точеной фигуре Линды, и ей казалось, словно расплавленное золото начинает потихоньку переливаться и в ее крови.

— Спасибо тебе за великолепный ужин.

— Это еще не все. Сейчас будет десерт: фрукты со взбитыми сливками.

Он улыбнулся и посторонился, приглашая ее вернуться к столу.

Примерно через полчаса Линда с тяжелым вздохом покачала головой.

— Нет, никакого кофе! Где ты научился так потрясающе готовить? Или в другой жизни ты был шеф-поваром?

— Когда учился в университете, знаешь ли, не мог позволить себе ресторанов. Стал готовить себе сам, но ты же знаешь, я люблю добиваться совершенства во всем, чем занимаюсь. Научился и этому.

Линда поверила безоговорочно. Этот человек превосходно справлялся со всем, за что ему приходилось браться. Неожиданно Линду пронзил жгучий интерес — а как он занимается любовью? Она вспыхнула и смутилась еще больше, понимая, что золотистые глаза неотрывно следят за ней.

— Кто же тебя учил? Подружка?

— Повара из ресторана.

— Скажите пожалуйста! Неужели они были так добры, чтобы учить своему искусству нищего студента? Знай я об этом раньше, умела бы сейчас готовить что-нибудь посложнее яиц вкрутую.

— Если действительно хочешь, можно научиться чему угодно. Я начинал на кухне с помощника поваренка и совершил положенный карьерный рост. К концу университета мне доверяли некоторые несложные блюда — конечно, если шеф-повар был в добром расположении духа, а посетителей было немного.

Второй бокал шампанского был явно лишним. Линда, детка, опомнись!

— Я могу готовить, но только самые наипростейшие блюда.

— Это видно. Ты выглядишь так, словно всю жизнь провела, питаясь исключительно зеленым салатом. Тебе не нравится готовить?

— Моя сестра любила домашнее хозяйство. Она могла сотворить нечто из засохшего сыра, зеленого лука и ложки майонеза, ну и пошла по этой стезе, а меня папа учил бизнесу.

Коннор встал и выключил свет. Потом вернулся и сел рядом с ней. Тревога всколыхнулась в груди Линды.

— Что ты делаешь?

— Сейчас над архипелагом взойдет луна. Ты должна это увидеть.

Коннор выглядел на редкость мирно и уютно, его голос звучал успокаивающе. Линда расслабилась и стала смотреть на океан. Волнующе низкий голос Коннора продолжал оплетать ее волшебной паутиной.

— Итак, ты пошла по стопам отца?

— Нет. Не совсем.

— Что-то случилось?

— Мои мама и сестра погибли в автокатастрофе. Отец продал семейный бизнес и, на вырученные деньги основал фонд их памяти. После этого он покончил с собой. Застрелился.

Она прикрыла глаза и стиснула пальцы так, что хрустнули суставы. Странно, а она-то думала, что боль с годами унялась…

— Это было жестоко и нечестно по отношению к тебе.