Книга Кому принадлежит будущее? Мир, где за информацию платить будут вам - Джарон Ланье

С точки зрения теории информации обретение богатства означает просто согласованность информации, которую мы храним, с конкретными благами, которыми мы можем наслаждаться. Без этой согласованности получить блага не удастся.

На протяжении долгого времени новые деньги были по большей части увековечиванием памяти о поведенческих намерениях. Они ориентируются скорее на будущее, каким мы его планируем, чем на настоящее в том виде, в каком мы его определяем. Современные представления о деньгах обусловлены необходимостью найти равновесие между планированием и свободой. Если бы мы не обещали друг другу стабильности, жизнь стала бы крайне изменчивой.

Мы даем обещания, но устанавливаем меру свободы, решая, какие обещания давать и как их выполнять. Так банк предоставляет вам ссуду, если вы гарантируете, что вернете деньги, но вы можете выбирать, как это сделать, и многочисленные банки соревнуются в использовании разных эвристических алгоритмов, позволяющих оценить вашу платежеспособность. Какого же интересного компромисса мы достигли, позволив себе одновременно и свободу, и планирование!

В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ КОМПЬЮТЕРНЫХ СЕТЕЙ ДЕНЬГИ, КОТОРЫЕ ХРАНЯТСЯ В ОДНИХ КОМПЬЮТЕРАХ, ПОМНЯТ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ДЕНЬГИ, ХРАНЯЩИЕСЯ В ДРУГИХ. ЭТО ЧРЕВАТО ПРОБЛЕМАМИ. ОДНА ИЗ НИХ – СОБЛАЗН УКРАСТЬ ТО, ЧТО ПЛОХО ЛЕЖИТ.

Это один из главных даров, которые мы получили от современных денег, ориентированных на будущее. Создав абстрактную версию самой сути обещания (например, выплатить ссуду), мы сводим к минимуму необходимость соответствовать ожиданиям друг друга. Ровно в той же мере, в какой деньги забывают прошлое, защищая нас от бесконечной кровной вражды, они стали и средством для абстрагирования будущего, позволяя нам принимать друг друга лишь в той степени, которая необходима для выполнения обещаний.

Такое может произойти, если вы берете ипотечный кредит на покупку дома в контексте системы частичных резервов банка, которую уже кто только не ругал. Некоторой части денег для оплаты вашего дома могло бы вообще не существовать, если бы вы не приняли решение совершить покупку. Их взяли, выражаясь языком критиков этой системы, буквально «непонятно откуда»[12] на основании вашего обещания каким-либо образом заработать эти деньги в будущем.

Любой человек может спровоцировать возникновение новых денег, давая обещания. Вы ограничиваете будущее, составляя план и обещая его выполнить. Взамен вы получаете деньги, поскольку, дав обещание, вы определяете стоимость. Новые деньги создаются, чтобы представить эту стоимость.

Вот почему банки могут разориться, если люди не будут выплачивать взятые у них кредиты. Банки торгуют активами, которые частично состоят из намерений заемщиков, ориентированных на будущее. Когда заемщик, пусть даже частично, нарушает данное обещание, эти активы перестают существовать.

Экономика подобна космологии. Расширяющийся рынок, как и расширяющаяся Вселенная, подчиняется своим законам и характеризуется собственными локальными явлениями. Рост необходим для здорового рынка, и нет необходимости поддерживать его в ущерб окружающей среде или другим глобальным ценностям. Он будет честным только тогда, когда добрую волю обычных людей будут учитывать, а не закрывать на нее глаза. Это означает, что небольшой уровень инфляции – не слишком высокий – даже полезен, поскольку люди совершенствуют навыки в различных сферах деятельности, признавая ее полезной друг для друга[13]. Это настолько элементарная мысль, что бывает сложно осознать ее сразу.

Утратить веру с точки зрения основного принципа богатства означает потерять убежденность в совершенствовании человечества. Если вся ценность, которую можно было создать, уже создана, то динамика рынка будет представлять собой сплошной отток клиентов, конфликты и локализацию капиталов. Люди, живущие в условиях экономики застоя, становятся жестокими и недальновидными.

В условиях расширения рынка возникают новые капиталы и новая ценность. Капиталы не обязательно появляются в результате событий, в корне меняющих существующее положение дел, например изобретений или открытия новых природных ресурсов[14]. Часть их появляется потому, что обычные люди обладают возможностью выполнять обещания.

Психология денег не всегда шла в ногу с их полезностью. Вот почему золотовалютный стандарт так привлекателен для сторонников политики популизма в США и постоянно обсуждается среди либертарианцев[15]. В мире очень мало золота, и его редкость лежит в основе его ценности. Все золото, добытое из недр вплоть до настоящего момента, можно уместить в три олимпийских бассейна [2].

Если бы мир опирался на золотовалютный стандарт, то эта гора золота выполняла бы функцию памяти всемирного компьютера, который человечество использует для планирования будущего своей экономики. Таким образом, концепция золотовалютного стандарта в основе своей глубоко пессимистична. Если свести нашу модель будущего к объему памяти примерно в 50 миллиардов тройских унций[16], то мы распишемся в том, что в будущем не появится ничего нового, что имело бы ценность.

Деньги ценны лишь в человеческой интерпретации, и говорить об их абсолютной ценности бессмысленно. Но можно говорить об информационном наполнении денег. Если при подсчете того, что может стать для нас ценностью в будущем, использовать только биты, уже подсчитанные в прошлом, это обесценит то, что может быть открыто или изобретено. Такой подход нивелирует возможность людей давать друг другу обещания ради создания чего-то нового и важного. А будущее раз за разом доказывает, что оно намного лучше, чем можно было представить.