Книга Ведьмина звезда. Дракон Памяти - Елизавета Дворецкая

С лязгом, грохотом и воплями, когда железные прутья и углы задевали чьи-то конечности, решетку приволокли и привесили к скобам. Женщины и прочие неспособные к битве спрятались в хозяйский дом, хирдманы вооружились и встали полукругом на дворе. Стормунд стоял впереди у самых ворот, в полном вооружении, в блестящем шлеме. Жаль, что гранны сквозь ворота не видят, до чего грозно он выглядит!

Хагир считал глазами хирдманов: десять, одиннадцать, двенадцать… пятнадцать… восемнадцать… Все здесь, и больше взять негде. Из сорока человек, которых «Волк» принес из похода, большинства тут уже не было: Ульвмод Тростинка и Торвид Лопата забрали своих людей, у Стормунда остались только его собственные да те, кого Хагир спешно набрал перед походом в округе. Удачный поход укрепил в рыбаках, охотниках и сыновьях бондов желание служить в дружине, и они остались в Березняке. Всего двадцать один человек, считая самих Стормунда и Хагира. Против… Хагир лишь мельком видел толпу, растянувшуюся по склону, но был уверен: там не меньше сорока или пятидесяти человек. И помощи ждать больше неоткуда. Гельд Подкидыш и Фримод ярл далеко, усадьба Березняк осталась со своим врагом один на один.

Сквозь лязг устанавливаемой решетки на дворе не расслышали приближения врага и первых ударов в ворота. А когда услышали, то близость врагов ужаснула.

– Наконец-то я до тебя добрался, Стормунд по прозвищу Ёрш! – закричал снаружи знакомый хрипловатый голос, и по спине Хагира пробежала тонкая прохладная дрожь. Он еще не одолел первого потрясения, и голос Вебранда показался ему голосом самой судьбы, которая достанет даже за морем и нанесет удар уже тогда, когда ты о ней забыл. – Долго же ты меня ждал! Какой-то мерзавец послал меня было на восточный берег, а там живет какой-то Стормунд Ёж, чтоб ему провалиться! А не то я был бы тут уже месяц назад!

– Наконец-то ты явился! – рявкнул Стормунд в ответ. Он держал меч в руке, с нетерпением ожидая, когда пора будет пустить его в ход. – Я был у тебя в гостях, теперь ты побудешь у меня! Только недолго – мы тебя тут же и закопаем! Где сходится вода с землей, как раз для тебя подходящее место![3]

– Да уж конечно, не для такого труса, как ты! – съязвил в ответ Вебранд. – Ты-то умеешь грабить чужие дома, только пока хозяев нет! Но теперь-то я тебя подвешу на дубу кверх ногами!

– Попробуй! От тебя-то и вешать будет нечего!

– Ну, хватит разговоров! Вся твоя дружина уже успела пустить лужу в штаны от страха! Давай!

Все время этой беседы в отдалении от усадьбы слышались глухие удары по дереву, потом раздался треск и громкий шорох: так падает подрубленное дерево. Одна из больших елей на опушке, отметил Хагир. Хоть бы придавило кого-нибудь… Но теперь ель, наспех очищенную от ветвей, принесли к воротам, и раздался первый гулкий удар.

Ворота содрогнулись, но стояли прочно. Железная решетка дрожала и грохотала, гранны били и били в ворота стволом, что-то неразборчиво за шумом кричал Вебранд, подбадривая своих. Кто-то из граннов пытался лезть через стену усадьбы, но их сбрасывали назад копьями. Створки полуразбитых ворот раскрыли наружу, кто-то из граннов хотел броситься в щель, но наткнулся на решетку. Разом к нему устремился десяток клинков изнутри, звякнуло железо прутьев. Красные кровавые брызги упали на землю двора, гранны заревели.

– Сюда, сюда! – вопил Вебранд. – Вдарь сюда, великаньи дети!

Бревно застучало измочаленным концом в стену возле ворот. Квитты со двора стреляли в нападающих из луков, те отвечали тем же, хотя через решетку большого вреда это не причиняло. По-прежнему гранны сразу во многих местах пытались перелезть через стену, так что вся дружина Стормунда была вынуждена следить за двором и держать копья наготове.

Одно бревно частокола с треском провалилось во двор, в проеме немедленно появилась фигура в кольчуге. Удар копья в горло вытолкнул ее назад, но тут же кто-то из граннов спрыгнул-таки со стены во двор. Квитты метались: новички кидались в каждое место, где замечали нападающих, и почти не помогали опытным хирдманам, следившим за каким-то определенным участком ворот или стены.

Теперь враги лезли сразу и поверх стены, и в пролом. Постепенно внутри двора их оказывалось все больше, и убитых, и живых. С криками и звоном оружия битва вползала во двор, как железный многоглавый дракон, и никак нельзя было ее остановить, вытолкнуть наружу, закрыть ей лазейки.

Никто не заметил, как сам Вебранд попал во двор; как его отец-оборотень, он выскочил прямо из-под земли, с мечом в одной руке и щитом в другой, злой, как тролль, и готовый к беспощадной драке. В его лице и во всем облике было нездоровое дикое оживление: он давно мечтал об этой схватке и наконец-то до нее дорвался. Хагир зацепил беглым взглядом темное обветренное лицо полуоборотня, широкий нос, седые прядки в бороде возле углов рта, эти серые глаза под тяжелыми веками, холодные, как у змеи, и отвернулся. Было жутко: судьба уже здесь, и отступать некуда. На него бежали сразу двое граннов. Лицо курносого парня показалось знакомым: осенью оно мелькало среди челяди Вебрандовой усадьбы. Тоже в дружину захотел, герой!

Стормунд, ревя что-то устрашающе-ликующее, устремился к Вебранду, размахивая мечом. Для него эта встреча стала не менее желанным случаем расплатиться за позорное поражение полугодовой давности.

Покосившаяся железная решетка еще держалась, но несколько бревен сбоку было выбито, и вся дружина граннов уже ворвалась внутрь усадьбы. Вебранд и Стормунд бились перед самыми воротами, там же, где встретились. Схватка заняла весь двор. Квитты стояли полукругом у стены хозяйского дома, отбиваясь от наседающих граннов. В тесноте двора гранны мешали друг другу, и многие из них были вынуждены бездействовать: спины товарищей мешали им дотянуться до противника.

Хагир помнил, что у него за спиной дверь хозяйского дома, и сама память о ней делала его всегдашнюю твердость нерушимой: сейчас, не как в морской битве на кораблях, было действительно некуда отступать. Он не думал ни о чем определенном: воин в нем дрался самостоятельно, делая главное дело своей жизни. С самого детства он рос и воспитывался как воин, и привычка к мысли о возможной гибели не оставляла места страху и сомнению. Эта битва главная и последняя; этот дом за спиной он должен защитить, а ничего другого для него сейчас не существовало. Он только помнил, что к нему за спину гранны не должны пройти и не пройдут. Гранны падали ему под ноги, их тела лежали тут и там, везде попадались на глаза, он спотыкался об их вытянутые руки, но живых противников не становилось меньше. Серые и одинаковые, как волки, они лезли и лезли, и снова перед глазами мелькал чей-то клинок, как голодная змея, жаждущая человеческой крови.

Из середины двора долетел странный звук: какой-то неясный вскрик, и гранны вдруг отступили. Многие из них мельком оглядывались, предусмотрительно держа перед собой изрубленные щиты.

Хагир бросил взгляд через раздавшуюся толпу и сразу увидел перед самыми воротами чье-то крупное тело на земле. Стормунд лежал, как-то нелепо откинув голову, руки и ноги бесцельно шевелились, скребли землю. Мелькнуло дикое опасение: он лежит, его сейчас зарубят! Но порыв броситься вперед тут же угас: взгляд зацепился за ярко-красное пятно, быстро разливавшееся по земле возле шеи Стормунда. На его всклокоченной бороде виднелась блестящая кровь. А на лице было такое изумленное выражение, точно Стормунд хотел спросить: что это такое? Как это меня угораздило?