Книга Посол вон! - Сергей Платов

Солнцевский, не отвлекаясь на пустяки, продолжал шарить взглядом по комнате в поисках желанного стакана.

— Эх, молодежь! Да разве можно такую вот красоту, да вот так, всуе, можно сказать на коленке, пить? — не унимался Феофан, помахивая в такт словам своими волосатыми ушами.

Наконец зоркий, но временно помутненный взгляд старшего богатыря отыскал желанный предмет, и нетвердой рукой он был наполнен до краев спасительным нектаром.

— Это утром, да еще один! — продолжал гундеть домовой.

Солнцевский простонал, перекрестился, залпом осушил лекарство и замер, дабы не спугнуть те процессы, которые уже были запущены в его исстрадавшемся организме.

— Говорю, что утром в одиночку пьют только такие вот лишенцы, как ты! — Голос домового уже звучал как обвинительная речь самого злобного прокурора.

Осознав, что обратного пути к утренним ужасам уже не будет, Илюха позволил себе выйти из «нирваны». Пошарив еще по комнате, он отыскал второй стакан и наполнил его до краев. Потом немного подумал и наполнил свой до половины.

— Выпить хочешь, так и скажи, — уже потеплевшим голосом заметил Илюха. — И нечего тут волну гнать.

— Дык я и говорю, а ты, бестолочь такая, ничего не понимаешь, — крякнул Феофан и ловко подхватил свою посуду. — Я так понимаю, что за здоровье?

— Угу, — вяло согласился бывший браток и чокнулся с домовым.

Спустя минут десять к столу спустился совсем другой человек. Бодрый, веселый и очень голодный. Чудесный запах, который исходил от вареников, делал последний момент особенно актуальным.

— Любава, ну того, не дуйся, что ли, — попытался исправить ситуацию Илюха. Как ни странно, в личном общении с Соловейкой он становился очень косноязычным. — Сама должна понимать.

— Ничего я никому не должна! — отрезала маленькая вредина.

Солнцевский собрался добавить еще что-то, но в его руку ободряюще ткнулся Мотя, а если быть точнее, то крайняя правая его половина. Илюха тут же отбросил все проблемы и выдал своему любимцу положенную утреннюю порцию ласки. Три пирожка, отправленные в каждую из пастей милого чудовища, тоже стали традицией, и даже Любава, ведущая беспощадную борьбу с подкормкой Змея за столом (и под ним), уже смирилась с этим обрядом.

После соблюдения традиции Илюха решительно наполнил свою тарелку варениками и налил себе парного молока. Та скорость, с которой поглощалась еда, и то блаженное выражение, которое постепенно вырисовывалось на лице Илюхи, заставило каменное сердце Соловейки дрогнуть.

— Изе-то оставь, — наконец молвила она, глядя, с какой неизбежностью тает гора вареников.

— Да ну его, — хмыкнул Илюха. — Кто не успел, тот опоздал. К тому же он написал заявление об уходе.

— Чего? — не поняла Соловейка.

— Ну он вчера обиделся на весь мир вообще, и на меня в частности, а в знак протеста решил выйти из наших стройных, но немногочисленных рядов.

Любава с ужасом уставилась на Солнцевского, еще не понимая, верить ему или нет.

— Да ты не волнуйся, куда он денется с подводной лодки? — успокоил боевую подругу старший богатырь. — По моим расчетам наш герой-любовник уже должен угомониться и скоро появится здесь с повинной головой и с заявлением о приеме на работу.

* * *

Вот говорила когда-то маленькому Илюше его бабушка:

— Вспомнишь черта, он и появится. Ох как права была старушка.

Двери резко отворились, и в горницу ввалился безработный Изя во всей своей красе. Даже через морок просвечивал лиловый фингал под глазом, а одежда была в таком плачевном состоянии, будто бы он только что с боем вырвался из клетки с медведем нетрадиционной медвежьей ориентации.

— Любава, заткни уши! Илюха, они хотят меня кастрировать!

Чуть не подавившись очередным вареником, Солнцевский сумел взять себя в руки, напустил побольше флегмы и, подцепив вилкой очередной Любавин кулинарный шедевр, спокойно заметил:

— Вот видишь, до чего ты можешь людей довести.

— А что я сделал-то, собственно? — заверещал черт. — А они сразу такие решительные меры собрались применять. Ну там, в глаз дать или, скажем, из дома выкинуть, это куда ни шло, я не возражаю. А вот так кардинально — это перебор, я категорически против!

— Так что ты сделал? — вставила свое слово Соловейка.

— Да я всего одним глазком собирался посмотреть! — опять взвился Изя. — Чего им жалко, что ли? Причем заметьте, меня интересовало только лицо. Нет, ежели чего другое смог бы разглядеть, это тоже неплохо, но задумка была именно про лицо.

— Кстати, — хмыкнул довольный Илюха, добивая завтрак. — Сейчас уже не обрезают, это прошедший этап. Теперь замораживают и ломают.

— Дикие люди, варвары! — тут же заверещал черт, не оценив шутки. — Да они теперь меня на коленях будут умолять, чтобы взять в жены несравненную Газель, а я буду кобениться и сомневаться. А чего они хотят? Лица-то я так и не увидел.

Тут Илюха сложил эмоциональное выступление друга с теми смутными воспоминаниями на вчерашнем пиру, которые, как ни странно, остались в его голове, и резюмировал:

— Короче, тебя охрана этого талиба душманского сцапала.

— И ничего не охрана! — возмутился Изя, прикладывая к заплывшему глазу холодную ложку. — Мимо охраны я как раз проскользнул, а вот мимо евнухов не сумел.

— У тебя есть все шансы пополнить их ряды, — совершенно логично заметил Илюха.

— Ребята, а кто такие евнухи? — поинтересовалась Любава. — И почему так уж плохо присоединиться к ним?

Вместо ответа Изя глухо застонал.

— А действительно! — встрепенулся Солнцевский. — Представь себе только на минутку. Всю свою оставшуюся жизнь ты проведешь в обществе твоей несравненной. А если прибавить сюда внушительное жалованье и полный пансион, то картина вырисовывается просто шикарной.

— Ой, гости дорогие! — заверещал черт. — Вот стоило несчастному Изе немного оступиться, так этот изверг уже готов плясать на моем гробу ламбаду. Причем заметьте, поминки таки он наверняка собирается справлять на мои же деньги!

— Ну не на мои же, — пожал плечами Илюха. — В твоем будущем состоянии деньги, собственно, уже и не нужны.

— А ламбада что такое? — опять подала голос Любава.

Ответить своей боевой подруге не успел ни старший богатырь, ни средний. Притихший в уголке Мотя гулко запыхтел и выпустил сноп искр по направлению к двери. Заметивший это Изя заверещал что есть силы, как-то подозрительно переходя на фальцет. Тренировался он, что ли?

— Илюха, не погуби! По гроб жизни тебе обязан буду!

Солнцевский, который и так собирался встать и разрулить сложившуюся ситуацию, на мгновение остановился и с удивлением посмотрел на рогатого коллегу: