Книга Сапфировый туман - Ася Ветрова

— Да, конечно. Ещё малыша застудим. Пойдём.

У лестницы я обернулась. Окинула взглядом озеро.

— Это озеро, наверное, хранит много тайн? — произнесла я, надеясь, что услышу нужный мне ответ. И не ошиблась.

— Конечно. Ведь здесь обитает чудовище. Рыбаки выходят на озеро только днём. А с вечера никто не смеет подходить к воде близко.

Я чуть не навернулась, рискуя сломать шею, скатившись вниз по узкой лестнице.

«Я хочу проснуться. Пожалуйста, разбудите меня. Я. Маша. На озере Лох-Несс. А это крепость Аркварт или Уркхварт, если правильно помню»

Мой мозг находился в шоке, переваривая информацию, но тело двигалось и желало, чтобы его помыли. Чувствую, что при здешней антисанитарии и принципах, это тело не обмыли даже после родов.

Я попросила Силву пригласить Гертруду. Я не ошиблась. Это была та женщина, что встретила меня во дворе в день приезда.

— Присмотри за ребёнком, пока я не вернусь. Силва мне нужна.

— Я не кормилица, — огрызнулась женщина.

— Хорошо. Я скажу лэрду, что ты отказалась присматривать за маленьким господином. Силва, позови того, кто предан хозяину, — отвернулась я от женщины.

— Не надо. Я присмотрю, — буркнула Гертруда.

— Рада, что ты из тех, кто предан лэрду, — с невозмутимым лицом произнесла я.

Велела Силве следовать за собой, с охапкой вещей. Следовало раньше пересмотреть гардероб. Но это подождёт. Грязное рубище мне уже надоело.

— Вы в халате пойдёте? — спросила девушка.

— Нет, конечно. Но и одевать это рубище не собираюсь. Подай плащ.

Глава 8. Купальня

Я спустилась первая. Зал внизу пустовал. С любопытством осмотрелась: ставни открыты, из окон, преломляясь в цветных мутных стёклах, лился призрачный солнечный свет. Камин не горел. Перед ним располагалось два массивных кресла с небольшим изящным столиком между ними (предмет, неподходящий этому интерьеру).

Чуть ниже, в зале, стояли п-образно расположенные столы. За столом посередине виднелись высокие резные спинки стульев, а у столов по краям располагались добротные скамьи.

Пол был без покрытия, что радовало. В эти времена обычно его застилали камышом, и в свалявшейся массе чего только не было. Сплошной компост грязи и кишащих насекомых. Меня передёрнуло.

— Госпожа!? — позвала меня девушка.

— Конечно, иду, — пробормотала я и поспешила за ней.

Меня провели коротким коридором в пристройку, которая делилась на две части. Одна, более просторная — кухня. В ней было шумно. За закрытой дверью (почувствовала облегчение потому, что не было желания кого-либо видеть), громко переговаривались женщины, слышался один мужской голос. Смех, грубые шутки. Стук ножа, посуды. В общем, весело у них было. Совмещённая с ней вторая часть отводилась под купальню и прачечную, как я поняла. Помещение было тёмным, и освещалось только тусклым светом из небольшого окошка под потолком.

— Сейчас, госпожа, — воскликнула Силва и ушла. Вернулась тут же с горящей лучиной. Подожгла факел на стене, у самой двери. Как ни странно, он не чадил.

— Дыма нет, — озвучила я свои мысли.

— Конечно. Это парафин. Хозяин для дома ничего не жалеет.

«Да уж! Твой хозяин Монте Кристо, и у него несметные сокровища вкупе с офигенным багажом знаний», — хмыкнула я.

Деревянный настил, чуть приподнятый над полом, находился близко к нагретой от печи стены. Рядом находился большой железный котёл с горячей водой и второй, поменьше, с холодной. Меня заинтересовала примитивная качалка.

«Умно. Только откуда воду-то качают? Неужели есть подземный источник? Ведь рядом озеро»

Напротив стояла широкая скамейка и над ней находились крюки для развешивания одежды.

В самом углу была большая медная ванна. У меня челюсть отвисла. Откуда такая роскошь?

Моя уверенность, что этот Габриэль был из известной братии под белым флагом с восьмиугольный красным крестом, укреплялась. К тому же, совсем не рядовым, а из элиты.

Ещё больший интерес у меня разгорелся в отношении Годвина. Имя ведь тоже не из местных. Вспомнила добрым словом свою тётю. Её книга, что я читала последней, дала мне много информации. Чисто из интереса я тогда пролистала историю средневековой Шотландии. Грешным делом, не поэтому ли я попала сюда? Страшно подумать. Ведь я никогда не верила в мистику, реинкарнацию, в путешественников во времени. Только если немного в волшебство.

Силва стала мне помогать разоблачаться.

— Дверь закрыла? — спросила я.

Девушка кивнула на выход. Массивная щеколда была задвинута в пазл.

Я позволила снять с себя ночную рубаху и помогла Силве с ванной. Как ни странно, по весу она была не такой тяжёлой, как показалось вначале. Если сравнить с бессознательными телами, что я двигала и поднимала, когда девочкам-медсёстрам требовалась помощь, то это намного легче.

Воду Силва наносила быстро. Благо, всё рядышком. Да и не рискнула я ей помогать после недоуменного взгляда, когда я ей подсобила с ванной.

Попросила оставить воду горячей. Как объяснить чувство блаженства, когда опускаешься в горячую мыльную воду, и она постепенно соприкасается с зудящей грязной кожей?

— Госпожа, а вам можно в горячую воду после родов? — поинтересовалась девушка.

— Не думаю, что она вреднее грязи, что тоннами начнёт сейчас с меня сползать. Помой мне голову, пожалуйста.

Волосы пришлось промывать несколько раз. Терпкий запах трав был приятен для моего чувствительного носа.

Отмывшись, как следует, спросила насчёт средств для ухода за кожей. Не сказать, что Мелинда была повышенной волосатости, но мне не нравилось. Силва, улыбнувшись, достала из дальнего угла с полки с разными глиняными горшочками и плошками вонючую мазь. Мне чуть дурно не стало.

— Она кожу не снимет с меня? — поинтересовалась я.

— Ну что вы, госпожа. Я же живая.

Процесс продлился не более десяти минут.

— И всё? — удивилась я, поглаживая гладкую, как попка младенца, кожу на ногах.

— Ну да, — хихикнула девушка.

Она завернула меня в простынь, и я уселась на табурет поближе к горячей стене. Силва принялась расчёсывать мне волосы, развеивая их, чтобы быстрее высохли.

— Скажи, Силва, а почему ты за мной сейчас так ухаживаешь? Я же раньше здесь не мылась. И мы с тобой были не так близки.

Руки девушки застыли на полдороге. Потом расчёсывание возобновилось.

— Я много думала, когда вас увезли. Это было не справедливо — то, что с вами сделали. И я помогла им своим молчанием. Я молилась каждый день, чтобы Бог смилостивился над вами. Вы никогда не были злой или сварливой. Не били, не унижали меня. Всё время были печальны и много молились. Редко покидали комнату, особенно в последнее время.