Книга У каждой лжи две правды - Анна Мария Роу

А кому нужны проблемы перед сдачей квартального отчёта? Ухудшение показателей, снижение раскрываемости… И в рейтинге городов Словенских Гдыньск перестанет занимать почётное пятнадцатое место.

И почему он вчера не ушёл на пенсию? Или даже год назад. Ведь мог же. Градоправитель был не против. Сейчас же ни за что не отпустит. Сидит мрачный, пальцами по коленке постукивает, глаз с воеводы не сводит. Недоволен. И отчёт потребует. В ближайшее время. И не подправленный, где всё представлено в наилучшем свете, а правдивый до последней буковки. С ним бы сразу поговорить, да не успели. Или вот ближайшие родственники убитой, ведут себя странно. Рудая девица, Божена Каминьская, троюродная племянница, раскраснелась, лицо стало почти такого же цвета, что и волосы, утирает слёзы. Хорошо, что хоть голосить перестала, смущая гостей, которые спешно покидали дом. Общественное мнение, оно такое, многое вывернуть наизнанку может.

А у подружек несчастной пани Альжбеты есть то сыночки, то племянники, то просто хорошие молодые шляхтичи, которые будут готовы утешить убитую горем Божену. Девушку с несчастливой судьбой и просто очень и очень богатую наследницу.

Нет, своего двоюродного племянника Марека Ожешковского убитая тоже не обделила: учёбу в столице оплатила, да и после оказывала регулярную помощь. На одну зарплату помощника законника не будешь щеголять в модном муаровом сюртуке. И запонки тоже будут не жемчужные, а платок не шёлковым. Да и вид у него больно цветущий для тех, кто в каждой бочке затычкой работает.

Вроде ещё были у покойницы – непривычно было думать о моложавой, цветущей женщине как об убиенной! – родственники. Телеграммы им отобьют, и они непременно приедут в ближайшем времени. Чтобы не пропустить делёжку наследства.

– Что случилось с тётей? – задал вопрос Марек. Он, в отличие от своей кузины, мог говорить.

– Уааа! – опять завыла Боженка.

И говорить складно.

Воевода взглянул на мэра. Тот многозначительно вскинул бровь.

Воевода закряхтел.

Вот что он может сказать? Что тут произошло-то? И когда?..

Что известно доподлинно? Пани Альжбета мертва. Это и без штатного некроманта ясно.

Её нашла горничная, по какой-то своей надобности заглянувшая в кабинет хозяйки. Пыль протереть. В самый разгар приёма, на котором вся прислуга суетилась то в обеденной зале, то в саду. Гости все как один именитые, капризные. Попробуй только не заметь намёка на приказ, не угадай, что предложить надобно: шампанское или белое вино. Или вовсе воды, коли панночка сомлела или устала от танцев. Или тёплую шаль, всё-таки вечера нынче прохладные. Если на свежем воздухе долго гулять, продрогнуть можно, а там и заболеть. Альжбета самолично обеспокоилась легкомыслием одной молодой особы, забывшей дома шерстяной палантин. А с её маменькой долго обсуждали вязание тёплого пояса из собачьей шерсти, который непременно поможет от ревматизма. Мужчины же как дети, чуть недоглядишь и застудятся.

И ужин этот. Всех надобно рассадить, да ещё не все вовремя пришли. Пану Ковальчику забыли подать чашку для усов со специальной перекладиной, придерживающей щетину. Из обычной он пить не мог: от горячего чая воск на пышных усах тает, течёт и красивые залихватские завитки, коими сей господин немало гордится, печально обвисают.

Востреножского никак нельзя было садить рядом с паном Кулебякиным, иначе не миновать скандала, а эти шляхтичи каким-то образом умудрились занять соседние стулья и не поделить антрекот. Да, через минуту принесли ещё два, но паны полвечера друг на друга дулись! Пани Альжбета ну очень расстроилась, она так и сказала сыскному воеводе: если бы все жили в мире, я бы считала свою миссию на земле выполненной, но увы. Бачинский же кивал, незаметно оттягивал тугой узел шейного платка и едва дождался, когда пани именинница переключит внимание на других гостей.

А она поговорила с каждым. Кто комплиментами её одаривал, кто за родственников просил, кто жаловался… Всё время на виду была! Танцы вот с паном мэром открывала, вальс они танцевали.

Красиво было. Стройная женщина, путь и далеко не первой молодости, в чёрном шёлковом платье, с гордой осанкой. Смотришь и понимаешь, что у каждого возраста своя красота, и глупо, когда этого не видят, скрывают, целителям платят полновесным золотом, чтобы морщинки скрыть, вернуть коже сияние и упругость, в причёску подкладывают шиньоны. Да мало ли ухищрений, чтобы казаться моложе своей дочери? К примеру, Магдалене Войцеховской не раз намекали, что она неприлично хорошо сохранилась для своего возраста. Пани Альжбета только сегодня дважды ей сказала!

Женщина что-то говорит кавалеру, тот улыбается и уверенно ведёт по блестящему паркету. Люстры слепят глаза, неторопливая торжественная музыка. Запах роз, которые ещё не должны были расцвести, но ради юбилея им чуть-чуть помогли.

И шелка, парча, страусовые перья в волосах и веерах, фамильные драгоценности, половина из которых уже лишилась настоящих камней. Смех юных девушек на шутку офицера, обрывающийся под серьёзным взглядом именинницы. Негоже невинным паненкам так громко и откровенно веселиться и радоваться жизни.

После нескольких танцев Альжбета ушла в салон к карточным столикам. Она и раньше хорошо играла в вист и покер, но нынче имениннице удивительно везло. Многие отметили сей факт.

Как она исчезла из гостиной, когда… Наверное, когда пан Лавазовский, проиграв всё состояние, решил поставить на кон свою жену, да был остановлен мэром, осудившим аморальный проступок? Или когда пану Грачинскому велели покинуть общество, ибо вид у него был неподобающий – расстегнулась верхняя пуговица на жилете?

Так или иначе, но пани Альжбету никто не видел всего-то минут пятнадцать или тридцать, а потом к Бачинскому подошёл Марек и бледная экономка. Горничная хоть и была в шоке, но самообладания не потеряла, сообщила непосредственному начальству. Пусть уж оно решает проблемы.

Всё-таки прислуга здесь работала профессиональная.

Пан Бачинский сразу же пошёл в кабинет, взглянуть на тело.

Хозяйка сидела в кресле и была как будто жива. Кожа лишь чуть бледнее, чем обычно, причёска всё так же безупречна. Взгляд, застывший на каком-то только ей видимом узоре на стене. И улыбка, будто она что-то знает, но уже никогда никому не скажет. И складочки на платье расправлены с любовью.

Воевода про себя прочёл молитву и перекрестился. Всё-таки к покойникам он испытывал странную смесь брезгливости и уважения. Приподнял узкую белую кисть женщины, странно тяжёлую и непривычно холодную. Осмелев, проверил, могут ли ещё сгибаться пальцы, руки в локтях. Крякнул и присел на соседнее кресло. Подскочил, сообразив, а вдруг именно на этом самом обитом шёлковой тканью в золотую полоску сиденье была какая-то важная улика. Эх, постарел он, привык к комфортной спокойной жизни.

По предварительному осмотру выходило, что пани Альжбета мертва. Вот всё это время, как она танцевала, флиртовала, советовала, поглощала гуся с яблоками и эклеры с заварным кремом, в карты выиграла сто тридцать два злотых, пятнадцать из которых отправились к ней из кармана самого мэра, а три из кошелька воеводы – всё это время она была мертва.