Книга Прежде чем он столкнет - Блейк Пирс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Получив разрешение, Макензи поехала в дом Пэм и Винсента Скиннеров. Макграт сообщил ей, что до свадьбы Пэм Скиннер звали Пэм Уилмот; она была специалистом по ТКП и работала из дома на агентство по защите окружающей среды. Что касается Винсента Скиннера, то он оказался владельцем магазина шин и тракторных автозапчастей, в котором Кенни работал с пятнадцати лет.
Когда Макензи постучала в дверь, никто из родителей к ней не вышел. Вместо этого на пороге возник пастор пресвитерианской церкви Кингсвилла. Когда Макензи представилась и предъявила удостоверение, он впустил её в дом и попросил подождать в прихожей. Скиннеры жили в милом доме на углу улицы. Макензи предположила, что этот район можно было назвать центром города. С другого конца длинного коридора донёсся запах готовящейся еды. Где-то в доме зазвонил мобильный. Ещё она услышала приглушённый голос пастора, сообщающего Пэм и Винсенту Скиннерам о приходе женщины из ФБР, чтобы задать несколько вопросов о Кенни.
Прошла пара минут, и наконец Пэм Скиннер вышла к ней навстречу. Её лицо было красным от слёз, и казалось, что за всю ночь она не сомкнула глаз. «Это вы агент Уайт?» – спросила она.
«Да».
«Спасибо, что пришли, – сказала Пэм. – Брат предупредил меня о вашем визите».
«Если я пришла не вовремя, я могу…»
«Нет, нет, я хочу поскорее с этим закончить», – сказала женщина.
«Ваш муж дома?»
«Он решил остаться в гостиной с пастором. Винсенту очень тяжело. Вчера вечером он дважды терял сознание и иногда просто отказывается верить в реальность произошедшего, и…»
Неожиданно из груди Пэм вырвались громкие рыдания, и она облокотилась о стену. Она задержала дыхание и проглотила слёзы, а с ними, решила Макензи, и горе, которое рвалось наружу.
«Миссис Скиннер,… я могу зайти позже».
«Нет. Давайте, пожалуйста, поговорим сейчас. Я всю ночь держалась ради Винсента. Могу выдержать и несколько минут разговора с вами. Пройдёмте… в кухню».
Макензи последовала за Пэм Скиннер по коридору в сторону кухни, откуда доносился запах, который она услышала несколько минут назад. Судя по всему, Пэм пекла булочки с корицей, пытаясь таким образом забыть о горе и казаться сильной ради мужа. Она мельком заглянула в духовку, пока Макензи усаживалась на высокий стул у барной стойки.
«Сегодня утром я говорила с доктором Хаггерти, – начала Макензи, – которая уже давно выступает за снос моста Миллер Мун Бридж. В разговоре мы упомянули имя вашего сына. Она сказала, что не верит, чтобы Кенни мог покончить с собой».
Пэм многозначительно кивнула: «Она совершенно права. Кенни бы никогда не убил себя. Даже думать об этом смешно».
«У вас есть веские причины подозревать кого-либо, кто бы хотел навредить вашему сыну?»
Пэм отрицательно замотала головой с той же энергией, с которой только несколько секунд назад утвердительно кивала: «Я всю ночь об этом думала. Думала о том, каким на самом деле был мой сын. Были те, кто не очень хорошо к нему относился, потому что он отбивал девушек у других парней, но дело никогда не доходило ни до чего серьёзного».
«В последние несколько недель вы не слышали или не видели, чтобы Кенни вёл себя необычно, что бы могло указывать на возможные планы свести счёты с жизнью?»
«Нет. Ничего такого не было. Даже когда у Кенни было плохое настроение, он был душой компании. Он почти никогда не был зол. Он не был идеальным ребёнком, но, боже, сомневаюсь, чтобы в нём жили злость и ненависть. Мне невероятно сложно поверить в то, что он покончил с собой».
Между словами «покончил» и «с собой» из груди Пэм снова вырвались рыдания.
«Вы не знаете, связывало ли его с мостом что-то особенное?» – спросила Макензи.
«Он был связан с ним не больше, чем все остальные подростки и молодые люди города. Уверена, что там он иногда выпивал или флиртовал с девушками, но ничего более».
Макензи чувствовала, что Пэм была на грани. Ещё минута или две и случится истерика.
«У меня ещё один вопрос. Прошу понять, что я обязана его задать. Вы уверены, что хорошо знали сына? Вы не думаете, что он мог вести двойную жизнь, которую скрывал от вас и вашего мужа?»
Пэм задумалась над её словами, и по щекам побежали слёзы. Она медленно ответила: «Я думаю, всё возможно. Если Кенни и скрывал от нас что-то, то делал это с профессионализмом шпиона. Он был хорошим ребёнком, но не очень последовательным. Скрывать что-то подобное для него было…»
«Я вас поняла, – сказала Макензи. – Сейчас я вас оставлю, но, пожалуйста, позвоните мне сразу же, если в следующие несколько дней вдруг вспомните что-нибудь важное».
После этих слов Макензи встала со стула и положила визитную карточку на стол: «Я очень сочувствую вашей утрате, миссис Скиннер».
Макензи деликатно быстро покинула дом. Пока не вышла на улицу и не закрыла дверь, она ощущала на себе весь груз семейной трагедии. И даже идя к машине, она слышала рыдания Пэм Скиннер, которая наконец дала волю слезам. Это были страшные рыдания, которые разрывали Макензи сердце.
Отъехав от дома, она продолжала слышать в голове плач Пэм Скиннер, как порывы осеннего ветра, который шумит опавшей листвой на пустынной улице.
Во всём округе не было ни одного коронера. Даже Бюро судебно-медицинской экспертизы находилось в полутора часах езды от Кингсвилла, в Арлингтоне. Вместо того чтобы ехать назад в Вашингтон, чтобы почти сразу вернуться в Кингсвилл, Макензи отправилась в мотель и сделала пару звонков. Десять минут спустя она уже звонила по Скайп-видеочату коронеру, который осматривал тела Мэлори Томас и Кенни Скиннера. Отчёт по телу Кенни Скиннера был ещё не полностью готов, что затрудняло работу.
Тем не менее, Макензи нажала кнопку вызова и дожидалась ответа. Её собеседником был мужчина средних лет по имени Барри Бёрк, с которым Макензи уже несколько раз сталкивалась по работе в прошлом. После событий сегодняшнего утра было приятно увидеть на экране знакомое лицо. В голове продолжал звучать плач Пэм Скиннер, который Макензи услышала, покидая её дом.
«Ну, привет, агент Уайт», – сказал Бёрк.
«Привет. Мне сообщили, что пока по телу Кенни Скиннера нам практически ничего не известно. Это так?»
«Боюсь, что да. Пусть мои слова прозвучат грубо, но у нас тут месиво вместо тела. Если скажешь, что именно ищешь, я сразу этим займусь».
«Свежие ссадины или синяки. Любые признаки борьбы».
«Сделаю. А пока… Я полагаю, что относительно Мэлори Томас тебя интересует то же самое?»
«Верно. Ты нашёл что-нибудь?»
«Знаешь, возможно, да. Не хочется это признавать, но когда к нам поступает тело после самоубийства, на некоторые вещи мы начинаем обращать внимание в последнюю очередь. В общем, на теле Мэлори Томас мы кое-что нашли, хотя, может быть, это никуда тебя не приведёт. Однако если тебя интересуют ссадины…»
