Книга Одна ночь и вся жизнь - Энни Уэст

Софи бросила на него быстрый взгляд из-под ресниц и обнаружила, что он внимательно смотрит на нее. Ее влекла к нему какая-то непреодолимая сила, сводя на нет, все предпринимаемые Софи, усилия не поддаваться его очарованию. Это влечение не на шутку пугало Софи, ведь она совсем не была готова справиться с ним.

—Я уверен, что небольшое изменение в распорядке не повредит Элени. Мы должны, как можно полнее, воспользоваться тем, что ты здесь.

Он перевел взгляд на ее губы и задержал его, прежде чем снова посмотреть ей в глаза. У Софи перехватило дыхание, а потом бешено заколотилось сердце. Она резко подалась вперед и поставила чашку на журнальный столик. Ее рука заметно дрожала. И оттого, как он на нее смотрел, рука задрожала еще сильнее. Наконец Софи вскочила на ноги.

—У тебя великолепный дом, — сказала она, чтобы хоть что-то сказать и тем самым нарушить ту атмосферу интимности, которая возникла между ними.

—Я рад, что ты его одобряешь, Софи.

—Мне никогда не доводилось видеть ничего подобного. — Она словно задыхалась. — Дом такой современный, и, в то же время, вполне соответствует местной архитектуре.

—Его проектировал один мой друг, — объяснил Костас, — с которым я учился в школе. Он знает меня и то, чего я хотел, поэтому ему было проще работать.

Из окна открывался вид на серебристо-зеленую аллею. На старую оливковую рощу, обнесенную каменной стеной, которая спускалась к морю. За ней блестели воды небольшой бухты, по обе стороны которой, располагались два мыса. Там было так спокойно, так заманчиво...

Эта бухта и берег выглядели, подобным образом, уже несколько сотен лет, неожиданно подумала Софи. Возможно, даже несколько тысяч. И было не похоже, чтобы там жили. Впрочем, если ты был так же богат, как Костас Паламидис, то не захотел выделиться этой частью земного рая с соседями.

—Ты тяжело дышишь. Плохо себя чувствуешь?

—Нет. Просто устала.

—Конечно. У нас было долгое путешествие. Пойдем со мной, я покажу тебе твою комнату.

Они, молча, пошли по роскошным апартаментам.

—Почему ты не сказал мне, что я похожа на мою двоюродную сестру? — выпалила она, когда они начали подниматься по мраморной лестнице.

Он пожал широкими плечами.

—Это было не важно.

Не важно?!

Софи остановилась, сжимая рукой перила. Не важно, что она так похожа на его покойную жену, что даже родная дочка этой женщины обозналась?

Костас, который шел впереди Софи, остановился, повернулся и посмотрел на нее сверху вниз.

—Конечно, я должен был тебе сказать. Но, как я объяснил, мне не пришло в голову, что это так подействует на Элени. Я могу только еще раз извиниться.

Внезапно Софи спросила себя, как это подействовало на него самого, когда он увидел ее в первый раз. Неужели он сразу подумал о своей покойной жене?

Конечно, он, наверняка, о ней подумал. И, может быть, именно поэтому пребывал в такой ярости в тот первый день. Встреча лицом к лицу с женщиной, так сильно напоминающей ту, которую он любил и потерял, должна была стать ужасным потрясением...

—Все в порядке, — солгала она. Она убрала руку с перил и продолжала подниматься по лестнице.

Поднялась на ступеньку, где ее ждал Костас. Она не могла понять выражение его глаз.

—Значит, мы так похожи? Фотини и я?

Его глаза засверкали. Возможно, ей не следовало спрашивать, необходимо уважать горе, которое он испытывал. Но она должна была знать.

Он покачал головой.

—Нет, — резко сказал он. — На первый взгляд есть кажущееся сходство, но различия гораздо сильнее.

Странно, но, узнав о том, что она уникальна и не выглядит как Фотини, Софи не успокоилась. Она полагала, что в глазах Костаса никто не мог сравниться с женщиной, которую он раньше любил.

Софи медленно сделала вдох и снова начала подниматься по лестнице, шагая рядом с ним. Чего она хотела? Чтобы он глядел на нее и видел свою жену? Чтобы реагировал на нее так же, как на Фотини? Как будто она была той женщиной, которую он любил?..

Нет! Конечно, нет.

—Мне не приходило в голову, что Элени так хорошо помнит, как выглядела ее мать, — сказала она. — Впрочем, я мало знаю о маленьких детях. Если прошел год с тех пор, как...

—Десять месяцев, — сказал он, когда они поднялись наверх. — Около десяти месяцев после катастрофы.

Софи прокляла собственный язык, когда услышала в его тоне сдерживаемый гнев. Ей захотелось потянуться к нему и...

И что? Облегчить его боль?

Ведь она едва могла сдержать свое собственное горе.

— В комнате Элени есть фотография ее матери, — сказал он, прерывая ее мысли. — Я поставил ее туда, когда Фотини умерла. Казалось, что она помогает Элени, когда та скучает по матери. Вот, пожалуйста. — Он отошел в сторону и указал на пару дверей. — Это твои апартаменты. Вещи уже распаковали. — С натянутой улыбкой он добавил: — Я оставлю тебя, чтобы ты смогла отдохнуть и устроиться на новом месте.

Потом он повернулся и ушел. Его движения казались скованными. Из-за того, что он был ею недоволен, или из-за боли, которую Костас до сих пор испытывал?

Да, но почему это так важно для Софи? Почему ей хочется побежать за ним и постараться его утешить? Впрочем, этого она не сделает. У нее было слишком много здравого смысла.

Остаток вечера Софи провела как в тумане. Она надеялась, что это из-за долгого полета. К тому времени, когда она приняла душ, переоделась и съела ужин, который, как настоял Костас, принесли к ней в комнату на подносе, она была в изнеможении.

Горничная поспешно вышла, пожелав ей спокойной ночи. И Софи даже рассмешило то, что ей пришло в голову, будто она окажется здесь наедине с Костасом. Она не понимала самого очевидного: в доме такого размера должен находиться персонал, занятый полный рабочий день.

Ее комната по размерам не уступала половине ее дома в Сиднее. А ванная! Настоящий кошмар для уборщицы — со всем этим сверкающим мрамором и огромными зеркалами на двух стенах.

Она накинула на плечи шаль и зашагала по толстому ковру к стеклянным дверям. Она только еще раз посмотрит на этот великолепный вид, а потом ляжет спать. Софи вышла на балкон.

Как тихо...

Софи вдохнула свежий ночной воздух. Подойдя к углу длинного балкона, она резко остановилась: чья-то темная фигура загородила ей дорогу.

—Разве ты не можешь заснуть, Софи?

Ей казалось, что его голос скользит по ее коже, как тяжелый шелк. И ей стало жарко.

Костас сунул руки в карманы. Вдохнув ее нежный аромат, он почувствовал, что они сжались в кулаки.

Он пришел сюда, чтобы подумать, чтобы собраться с силами, готовясь к очередному дню отчаянной надежды и невыразимого страха. Он начал находить утешение в безмолвной темноте.