Книга Темный инквизитор для светлой академии - Алиса Ганова

Хильдера! — обратился он к веснушчатой ученице. — Извольте не болтать на моей лекции. Вы же знаете: я никого не держу. Не желаете присутствовать здесь и сейчас — дверь там!

Далее, напомню: в конце курса вам предстоит по заданной тематике составить карту, схему, таблицы и графики. И не важно, что у вас нет талантов художника. Захотите — научим. Не захотите — заставим. Есть вопросы? Нет? Продолжим.

Вы должны уметь свободно общаться по специализации на одном из иностранных языков… — Вильмор Совау говорил коротко, по существу, перемежая напряженную лекцию шутками и воспоминаниями, однако к концу урока я был выжат. Хотелось записать, запомнить каждое слово, однако рука не слушалась, выводила жуткие каракули, которые, похоже, я и сам с трудом разберу. Да уж. Не думал, что обучение магии начинается с науки.

На втором уроке я внимал Витору Зорену. Грозное имя совсем не вязалось с обликом книжного червя, который заунывным, убаюкивающим голос вещал:

— …Знание растений позволяет определить нахождение ценных элементов. Давно подмечено… — я сладко зевнул, — феатала однозначно указывает, что в почве содержится циканий. Рыжие мхи предпочитают земли, обогащенные меданием. Не зря их так и называют: «меданские мхи»…

Студиозы откровенно скучали и лишь самые стойкие делали записи. Я тоже пытался, потому что знал: никто не даст мне переписать конспекты.

— Иногда растения «впадают» в другую крайность, — растягивая слова, продолжал нудеть Зорен. — «Отказываются» расти на почвах с повышенным содержанием того или иного элемента, и тогда вы можете наблюдать неожиданные прогалины. Пример — Лемейские проплешины в северных провинциях из-за избытка оора. При повышенных содержаниях медания розовая и желтая окраска цветов роз переходит в голубую. А из-за переизбытка никутана происходят изменение формы листьев, стеблей…

На правописании — третьем уроке я собирался подремать, однако мадам Луанир — чопорная, немолодая дама в строгом сером костюме, прилизанным пучком и круглых очках, раскрыв журнал, сразу же ткнула пальцем и назвала меня:

— Студиоз Вопет! — я подпрыгнул. — К доске!

Под злорадные шепотки одногруппников, ожидавших моего позора, прошел вперед.

— Пишите! — снисходительно-брезгливо бросила она. — Крылья грациозно расправили шелахи и поднялись в синеву, к ослепительно белому солнцу.

«Писать — так писать», — обреченно подумал. Взял кусок мела и принялся старательно выводить слоги…

— Вопет! — завопила мадам Луанир высоким, противным голосом, тряся в гневе головой. — Ты решил довести меня до сердечного приступа?!

— Я стараюсь, — пробурчал я. Не моя вина, что мел с камнем и на доске скрежещет с противным звуком.

— Стараешься? — взвилась преподавательница, как змея, которой наступили на хвост. — Грасеозно?!

Шилахи?! Крыля?! — мадам схватилась за висок и закрыла глаза. — Нет! Нет! Я не могу на это смотреть! Ты издеваешься! Вон из класса!

— Но почему?! — повернулся к ней, не понимая, за что со мною так. — Но я не…

— Да! Именно! Думаешь, я не знаю, что ты левша?!

Я застыл.

— Вон!

Спорить бесполезно. Схватил в охапку вещи и покинул класс. Зато на обед приду первым. Хоть какое-то утешение. Я старался быть сильным, и все же несправедливость задела. Подавленный, посетил уборную, потом столовую. Съел рагу. Слойку и кусочек хлеба с сыром завернул в чистый платок, положил в кармашек сумки и пошел в библиотеку. Чем плакать, лучше провести время до следующего урока с пользой. Тем более, вечером читальный зал будет заполнен, и я могу остаться без места.

Библиотекарь удивился, что ученик пришел в урочное время, но расспрашивать не стал. Наверно, по моей физиономии все и так читалось. Окружив себя книгами по погодоведению, начал готовиться к завтрашней теме. Время пролетело незаметно, и если бы не мусье Пакет, любезно напомнивший о скором звонке, опоздал бы на лекцию.

Вальяжно и неспешно лощеный законник Воранс разжевывал нам тонкости погодного законодательства, а я сидел и боролся со сном. Веки слипались, рот не закрывался от зевоты, и когда прозвенел звонок, выжатый и опустошенный, последним покинул класс.

Мне некуда спешить. А заниматься больше не мог — голова болела от перенапряжения, поэтому побрел в восточную башню.

Мьель моему появлению удивилась:

— Каждый день собираешься приходить?

— Каждый день не обещаю, но часто, — я оперся спиной на стену и громко зевнул.

— М-м, — протянула она загадочно. — Ну, тогда пойдем…

В этот раз она хотя бы немного рассказала о светлой литуре, которую собирались избавлять от сорняков.

Однако затем вновь замкнулась, и мы в тишине возились каждый со своей грядкой. На улице моросило, о стеклянную крышу уныло стучали капли, и чтобы не заснуть, я предложил:

— Скучно просто так пропалывать. Давай устроим состязание: кто быстрее?

— Больно надо! — бросила молчунья, проведя худым плечом. Я обернулся, задиристо хмыкнул, она в ответ фыркнула… — и мы ускорились. Выйдя в раж, встал на ноги, нагнулся и принялся дергать небольшие пучки. Моя же соперница ползала на четвереньках и выдергивала сорняки поштучно…

— Я заканчиваю! — крикнула радостно она.

— Ха, я тоже!

— Все! Смотри!

— У тебя вон еще остались пропущенные!

— А у самого-то! — Мьель улыбнулась и поправила выбившуюся прядь. — Фух, быстро справились. Но это хорошо — мне еще готовиться надо.

— Ты иди, я а еще побуду.

— Только не забудь потом плотно прикрыть дверь!

— Бе-бе-бе! — передразнил ее серьезный вид. — Мадам Мьель, двери я закрывать умею!

— Смотри, студиоз Вопет, эти травы не любят прохладу! — шутя, погрозила пальцем она и, махнув на прощание рукой, покинула теплицу.

Сразу стало непривычно тихо, таинственно. В размеренной тишине, под светом приглушенной лампы я с удовольствием возился в земле. И спохватился, что пора возвращаться, когда стемнело. Снаружи не утихал ливень, а пачкать брюки не хотелось, поэтому свернул форму, затолкал в сумку, сложил инструменты и, потушив лампу, в рабочей одежде вышел на улицу.

— Ого! — в павильоне тепло, а снаружи холодно, дождь. Поежился от озноба, потер руками плечи и побежал по мощеной дорожке. Светлая брусчатка белела в плотной темноте, и я не боялся заблудиться.

Можно было пройти через восточное крыло, но, подумав, что велика вероятность нарваться на дежурных, решил добираться коротким путем — напрямую через аптекарской огород.

Уже скоро ворота зазияли чернотой на фоне серых стен и, обрадовавшись, что добрался без приключений, рванул быстрее. Но вдруг запнулся и упал, больно ободрав ладони.

— О! Вопет! — зло произнес незнакомый голос за спиной, и я почувствовал, что меня, как щенка схватили за шкирку. — Начинай вопить, потому что сейчас тебе будет больно! — и с силой швырнули наземь. — Выслуживаешься уродец! — от удара сперло дыхание. Напавший был силен и высок, что я мог ему сделать? Пока пытался подняться, он схватил меня за волосы и с силой ткнул лицом в грязь. — Вонючка!