Книга Обыкновенный спецназ. Из жизни 24-й бригады спецназа ГРУ - Андрей Бронников

Более опытные офицеры начали резво разоблачаться, сбрасывая ненужное снаряжение. Я тут же сообразил, в чём дело, и последовал их примеру. В щель между тентом и бортом кузова полетели противогазы, подсумки, приборы ночного видения. Короче, всё то, что никак не могло пригодиться в предстоящих учениях, а снаружи старшина роты с тремя бойцами ловко собирали в развёрнутую плащ-палатку все выброшенные вещи. Через мгновение автомобиль, минуя КПП, набрал скорость и двинулся в морозную забайкальскую степь.

Примерно через два часа машина остановилась и, едва офицеры высадились, умчалась, оставив нас на пронизывающем ветру. Тут нас ожидал очередной сюрприз. Командир группы комбат Козуб, вместо того чтобы сориентироваться на местности и приступить к постановке задачи на поиск, начал раздеваться. Именно тогда мы узнали, что на время движения меховой подклад штанов обязательно снимался. Зато при первой же длительной остановке его обязательно надевали, сохраняя тепло от ходьбы. Переодевшись и приторочив подклад к РД (рюкзаку десантника), мы толпой зашагали к ближайшей деревне, огни которой виднелись вдалеке. Это тоже показалось мне странным, ибо, несмотря на сжатые сроки норматива, комбат явно не спешил на поиски ракеты.

Надувной макет американского «Першинга», который на местном сленге назывался «гондон», должен был заранее выставить старший помощник начальника оперативно-разведывательного отделения капитан Рудой.

Добравшись до околицы деревни, группа остановилась на отдых. Для этого как нельзя лучше подошёл недостроенный бревенчатый сруб. Высота его была не более полутора метров. Если в нём расположиться сидя, то он вполне защищал от постороннего глаза и пронизывающего ветра. Пламя костра со стороны также не было видно. При этом достаточно было подняться во весь рост, и вся местность оказывалась как на ладони.

Капитан Егоров, удивив всех, достал бутылку белого вина, чем вызвал бурный восторг товарищей. Вино было мгновенно выпито, и мы приступили к ужину. Закуска была достаточно проста, как то: десяток разномастных домашних бутербродов, пара-тройка банок тушёнки и сгущенного молока, на десерт маленькие шоколадки из сухого пайка. Чай кипятить не стали, запив тепловатой водой из фляжек, которые здесь в сорокаградусный мороз хранили за пазухой.

Первым поднялся капитан Егоров и произнёс:

– Ну что? Двинулись искать место для ночлега?

Как-то незаметно Сергей Петрович начал руководить действиями группы вместо комбата Козуба. Фраза нашего командира роты вновь нас удивила. Я наклонился к Сане Зайкову и шёпотом спросил:

– Шура, а мы чего, «гондон» искать не будем?

Тот молча только пожал плечами в ответ, а ротный тем временем достал карту и принялся её внимательно разглядывать. Затем аккуратно свернул её и сказал:

– Выдвигаемся в Единение. Тут напрямую через сопки пять километров.

Мы выбрались из сруба, и капитан Егоров повёл нас вокруг хребта по дороге. Памятуя о том, что по дорогам рыщет суровый комбриг на машине, Сергей Петрович назначил из числа молодых лейтенантов головной и тыловой дозоры. Так мы узнали ещё одну мудрость, напрочь опровергающую известную геометрическую теорему. Эта поговорка – не каждая прямая короче ломаной, соединяющая её концы, – была главным правилом передвижения по гористо-холмистой местности.

Несмотря на то что расстояние оказалось в два раза больше, чем напрямую, преодолели мы его гораздо быстрее, чем если бы двигались, преодолевая подъёмы и спуски. Оказалось, что нашей целью была котельная на окраине посёлка. Мудрый Петрович по карте нашёл ближайшее село, где таковая имеется, и повел нас именно туда.

Мы гуськом шли по дороге, предвкушая за поворотом тепло и отдых. Усталость брала своё, мороз крепчал. Наконец, миновали поворот и в лунном свете увидели чудесный, как нам тогда показалось, пейзаж. Яркие звёзды, темные силуэты изб, столбы белого дыма из печных труб, безмолвие. Однако что-то в этой ночной картине было не так. Так и есть! Не хватало одного: точно такого же столба белого дыма из трубы котельной.

Открыв скрипучую дощатую дверь, мы вошли внутрь. Кто-то из офицеров подсветил фонариком и щелкнул выключателем. Свет загорелся. Кирпичные стены были покрыты изморозью. Котельная не работала, и уже давно. Выбора не оставалось, и нам пришлось, поднявшись по крутой лестнице, расположиться на ночлег в заброшенной бытовке.

Не могу сказать, сколько пробыл в забытье, но проснулся я не от холода. Приоткрыл глаза и увидел своих товарищей, приплясывающих и приседающих в тщетной попытке согреться. Прикрыв замерзающий нос меховой рукавицей, я вновь уснул.

Едва забрезжил рассвет, мы, невыспавшиеся и помятые, продолжили движение по маршруту, известному только капитану Егорову, но поиском «ракеты» это точно нельзя было назвать. Наконец, когда окончательно рассвело, группа остановилась на короткий отдых. Срок выполнения норматива подходил к концу, а спешки по-прежнему не наблюдалось. Пока разводили костёр, два офицера связи, исполнявшие обязанности радистов, развернули радиостанцию. Капитан Егоров достал клочок бумаги и передал его комбату. Тот, в свою очередь, поглядывая в смятый обрывок листка, составил шифрограмму и отдал радистам.

Я подсел к Боре Месяцеву. Борис с удовольствием поглощал мясо из банки и ничуть не был удивлён загадочными действиями командиров.

– Боря, – спросил я его, – это чего вот сейчас происходит?

– Как это чего? Координаты в центр сейчас передадим и на пункт сбора двинемся, – невозмутимо отозвался он, не прерывая аппетитной трапезы. Затем, понимая моё удивление, поведал, что ответственный за постановку «гондона» капитан Рудой – однокашник Петровича – заранее передал тому координаты «ракеты». Егоров выдержал время, необходимое для выполнения норматива на «отлично», и передал «разведанную» информацию комбату, а тот через офицеров-радистов – в штаб бригады. Череповецкое училище спецрадиосвязи готовило отличных специалистов.

Теперь оставалось только добраться до нужного места. Благо, что оно было точно известно. День был солнечный и морозный, и мы, разбившись по парам – так удобнее беседовать «за жизнь», – бодро зашагали к цели по просёлочной дороге.

Капитан Рудой выставил свой объект с умом, поэтому разведгруппа по пути заглянула в сельмаг и прикупила пару бутылок спирта. Тогда в забайкальских сёлах продавали эту горячительную жидкость в запечатанных сургучом бутылках по цене 11 рублей 50 копеек. На этикетке так и было написано: «питьевой спирт». Выпив его без закуски, заедая лишь снегом, уселись на ГАЗ-66 и, довольные собой, отправились в часть.

На разборе учений выяснилось, что все офицерские группы выполнили норматив на «отлично». Иванов сидел, как всегда недовольный, чувствуя подвох. На следующий год он изменил правила учений, упростив их донельзя. Просто-напросто через три часа плутания в наглухо затентованной машине по ночным дорогам Забайкалья высадил группы посреди леса и, не выдав топокарт, приказал быть на построении бригады в 9.45 следующим утром. Не опоздал никто.

Глава 6

Как ни банально, но всё-таки удивительно устроена человеческая память. Порой заурядные и обыденные события жизни запоминаются в подробных деталях, а, казалось бы, яркие и значительные эпизоды из давнего прошлого навсегда исчезают в непроглядной пропасти прожитых лет. Бывает так, что в голове остаётся основная доминанта, определяющая внутреннее состояние человека на протяжении того или иного промежутка времени.