Книга Земля – лишь ферма - Артем Мироненко

Выказывая недовольство неразборчивым бурчанием, Натали повиновалась.

«Наш мэр – Шакалов! Голосуйте за Шакалова!» – сопровождаясь потоком семейных и деловых фотографий кандидата, закадровое ликование не унималось.

«Что предлагает Шакалов?! Новые эффективные программы по улучшению жилищных условий! Безжалостную борьбу с коррупционерами в управлении ЖКХ и установление контроля над тарифами! Реставрацию объектов культурного наследия! Поддержку малому бизнесу! Современное оборудование в больницах и домах для престарелых! Ремонт интернатов, садиков и учебных заведений! И это лишь малая часть того, что стремится осуществить Шакалов – человек знающий свое дело! Человек, который долгое время занимал руководящие должности не только в чиновничьих кругах, но и на промышленных предприятиях! Отдадим город в надежные руки! Наш мэр – Шакалов! Голосуйте за Шакалова!»

Благо я не видел свое лицо со стороны. Уверен, что оно изменилось до неузнаваемости. Я вдруг ощутил такую тошноту, которой не ощущал даже после самой серьезной пьянки. Зародившись где-то в районе солнечного сплетения, она, как вирус, распространилась по телу, выворачивая наизнанку все мои внутренности, орган за органом. К счастью докторши и ее фирменного пододеяльника, то, что накопилось в моем желудке днем ранее, чудом не вырвалось наружу.

На смену тошноте возникло непреодолимое желание разрядить в воздух парочку отборных матерных словечек, но, пожалев уши Натали, я процедил сквозь зубы только эти:

– Что?! Неужели он?! Сволочь!

Вслед за предвыборной заставкой на экране появилась привлекательная брюнетка лет тридцати пяти. С ее лица не сходила улыбка, демонстрирующая ровные, до блеска отбеленные зубы. Вначале я заподозрил в ней рекламщицу зубных паст или, на худой конец, гигиенических средств для женщин, однако то, с чем она обратилась к телезрителям, разнесло мои подозрения вдребезги. Ее глаза казались настолько честными и бесхитростными, что если бы я не читал статью Громова, то искренне бы поверил всему, что она говорила:

«Журналисты меня часто спрашивают: „Почему Шакалов? Чем он лучше своих предшественников? И какие гарантии того, что, став мэром, он не исчезнет из поля нашего зрения на последующие пять лет, а все его обещания, так и не останутся лишь обещаниями? “ Так вот… Гарантии есть! Уже три года я возглавляю благотворительный фонд помощи малоимущим пенсионерам и инвалидам. Пришлось повидать многое и провести огромнейшую работу, но благодаря нашей организации оздоровились и улучшили материальное положение тысячи нуждающихся. О существовании фонда слышали многие, а вот о том, кто его создал, знают лишь единицы. Догадываетесь почему? Думаю, догадываетесь. Фонд создавался не ради пиара и хвалебных од, а для того, чтобы помочь людям. Но на сегодняшний момент этот благороднейший человек решил обнародовать свое имя, поскольку считает, что у него не должно оставаться никаких секретов от своих избирателей. И для меня большая честь, что именно мне он поручил это сделать. Да, этот человек не кто иной, как Алексей Вениаминович Шакалов… который не только обещает, но и делает! Заметьте, уже сейчас делает, еще не будучи мэром Москвы. Какие вам еще нужны гарантии?! Отдайте свой голос за Шакалова, и добрых дел прибавится!..»

По моей физиономии докторша прочитала нежелание что-либо дальше смотреть. Выключив телевизор, она встала на колени рядом с диваном и, жалобно поглядывая, положила голову мне на колени. Помогло. Я начал успокаиваться. Опустошив чашку за несколько глотков, я приземлил ее вместе с блюдцем на пол.

– Ладно, не сердись, – сказал я, поглаживая ее волосы.

– Почему этот человек вызывает у тебя столько агрессии?

– Ах да, ты же не знаешь. Хотел еще вчера рассказать, но нам не до того было.

– О чем?

– Найди в моих джинсах листок бумаги. На нем статья об этом сердобольном филантропе. Прочти, и все поймешь.

Отыскать статью у нее получилось не сразу. Точнее, отыскать джинсы, в кармане которых она находилась. Мы вчера так торопились, что скидывали шмотки в одну кучу. Целились в кресло, а они почему-то валялись на полу возле него. Натали принялась копошиться в них, аккуратно складывая в две стопки там, где они должны были быть изначально. Приподняв над головой листок, она радостно воскликнула:

– Есть!

Ей всего ничего понадобилось, чтобы прочесть, сложить и запихнуть статью обратно.

– Ну, что скажешь? – насупился я.

– Жуть какая-то. Как вообще такое может быть?

– И мы с Кириллом задались тем же вопросом, но подожди, это еще не все. Сейчас ты снова им задашься. Помнишь, под гипнозом я видел какого-то Максима?

Натали кивнула.

– Так вот, это он написал статью! Он – журналист Максим Громов!

– Не может быть.

– Я же говорил.

– В моей профессиональной практике встречалось всякое, но такое…

– О практике ты заговорила как нельзя кстати.

– Гипноз? Сейчас?

– Да. Хочу наконец узнать, что же там произошло.

Она не стала противиться. Велев умоститься поудобнее, расслабиться, докторша возложила ладонь мне на лоб и, сосчитав до трех, приказала выключиться сознанию и включиться подсознанию. И оно включилось. Но однообразный голос не собирался умолкать. Он продолжал сопровождать мое подсознание, пока оно не перенеслось туда, куда требовалось.

Очутившись в другой реальности, я опять ощутил себя счастливым и беззаботным. Бегал во дворе. Играл с псом. Однако продолжалось это не долго. Услышав рев моторов, я замер от удивления, поворачивая виртуальную голову то вправо, то влево. Натали ни на йоту не ошибалась, когда говорила, что мой сон – точное отображение минувшей действительности. Та же апрельская ночь. Ясная луна. И даже запахи те же. Только события, которые передо мной развернулись, оказались гораздо ужаснее того, что я видел и предполагал ранее.

– Чертовщина какая-то… – прокряхтел я.

– Что? Что ты видишь?

– Они одеты как спецназовцы. Черная форма, балаклавы.

– Кто они?

– Понятия не имею, вояки какие-то с автоматами. Они из грузовиков повылезли и теперь носятся по всему селу как угорелые, орут, стреляют.

– Куда стреляют? В кого стреляют? Неужели в людей?

– Не знаю, этого я не вижу, только слышу. Может, в воздух просто, для устрашения.

– Где ты сейчас находишься и где твои родители?

– Они рядом. Когда началась заварушка, отец быстро среагировал и повел нас на чердак. Сейчас мы лежим на соломе и в досочные щели наблюдаем за происходящим. Мать периодически прижимает меня к себе и целует в голову. Она дрожит настолько, что я слышу, как стучат ее зубы. А отец шепотом проклинает этих вояк, но держится довольно уверенно. Он готов даже ринуться в бой, причем не с голыми руками. Рядом с ним лежит охотничья винтовка, а в правой руке он держит пистолет. И не спрашивай, откуда он взялся у отца. Я не в курсе.