Книга Я знаю, как ты дышишь - Наталья Костина

«Ого! — внезапно развеселилась Катя. — Еще есть, оказывается, какая-то «она», и эта «она» тоже ничего не хочет! Интересно было бы взглянуть на ту, что разговаривает еще меньше, чем этот родственник!»

— Наверное, нужно было бы пойти в полицию, но…

— Я и есть полиция, — хмыкнула Катя. — Далеко ходить не пришлось!

— Вы?! — изумился мужчина и впервые развернулся к ней лицом.

— Я. Вам что, Антон ничего не сказал?

— Наверное, сказал. Но… я плохо слушал. Я когда волнуюсь, то вообще ничего… — Он неожиданно замолчал прямо на середине фразы.

— Меня зовут Екатерина Скрипковская. Старший лейтенант, убойный отдел, — кратко проинформировала она.

Он все так же хранил молчание.

Обычно, когда она заявляла это, особенно про «убойный отдел», мужчины начинали глупо улыбаться или говорили: «Да?! А я думал, вы модель!» — или что-нибудь в таком же роде, а этот не только молчал, но даже и не улыбался! А… да, конечно, он вообще не любит полицию, она же бывшая милиция! Он же сидел! Такие не говорят комплиментов.

— Можно просто Катя.

— Да, Катя. А я Илья.

— Вы всегда такой общительный? — напрямую поинтересовалась она.

Он, казалось, ничуть не удивился и не обиделся. Сарказма, похоже, он тоже не заметил.

— У меня… проблемы с общением, — медленно проговорил он. — Особенно с новыми людьми. С незнакомыми. Мне с ними… неудобно? — не то спросил он сам себя, не то обратился к пространству.

— Что случилось, Илья? — уже мягче произнесла она. — Давайте сядем и поговорим, как будто… ну, представьте, что вы знаете меня с детства!

Он впервые улыбнулся. Он был очень красив, этот племянник Илья, и нисколько не похож на коренастого, внушительного и весьма располагающего к себе Антона Антипенко, хотя носил ту же фамилию. «Ну да… сестра двоюродная… а если Антипенко, значит, не просто оставалась на девичьей фамилии, как Наташка говорит, но, скорее, вернула ее после развода… потому как ребенок поздний, а такие рождаются уже обычно во втором-третьем браке… Почему? Да потому что первый муж, наверное, был бесплодным, вот почему! Наверняка брак у нее с отцом этого Ильи второй, а с тем, что в Новой Зеландии, третий… И зачем мне сейчас нужны все эти ценные рассуждения на полях романа про сестру Антона Антипенко? — спросила она саму себя. — И какая разница, Антипенко он или нет и от какого брака… Хотя вот интересно, второй брак, видимо, тоже был с каким-то изъяном, и она знала, что разведется, иначе не записала бы ребенка на свою фамилию. А может, муж взял фамилию жены — редко, но бывает… Да, а фамильного антипенковского сходства — совсем никакого!» Мысли у Кати бежали быстрым сумбурным потоком, пока она рассматривала того, ради которого сюда явилась. Темные, как и у ее мужа, практически черные глаза — и при этом неожиданно светло-русые волосы. Очень правильное лицо, очень мужское — хотелось бы добавить ей, Кате, если бы она составляла его словесный портрет. Классический красавец, хоть в Голливуд отправляй: твердая линия подбородка, смягченная выразительной ямочкой, точной лепки скулы… губы, нос — все без изъянов. Прибавьте высокий рост, мощный разворот плеч… «Качался он, что ли, пока сидел?» — пришла ей в голову еще одна неожиданная мысль. Да, ее собственный муж тоже красив, но… Тим вечно какой-то взъерошенный, всегда куда-то бежит — то операция у него, то тяжелые больные после операции… И щетина у него вылезает уже через полдня, и после обеда он выглядит не как уважаемый всеми отпрыск почтенного медицинского семейства, а, скорее, как не вовремя разбуженный лесной разбойник! Катя усмехнулась собственному описанию мужа. Однако Тим все-таки живой и иногда даже излишне разговорчивый, а этот…

— Я не знаю вас с детства, — сухо сказал писаный, но при этом какой-то безжизненный красавец. — Но… поскольку вы все равно приехали…

Кате пришлось проглотить и это «все равно»: будто ее два часа кряду отговаривало все семейство Антипенко, а она тем не менее приперлась! Да еще и на ночь глядя!

— Я все равно приехала, — подтвердила она. — Я — близкая Наташина подруга. Очень близкая. Все равно как член семьи. — Тут она, конечно, слукавила, никакой она не член семьи… и даже не двоюродный! Но нужно же как-то сломать эту преграду, иначе этот Илья так и уедет, ничего никому не сказав. — К тому же вы ведь собирались пойти в полицию. Хотя вам явно не хочется туда идти. Потому что вы думаете, что от нас не будет никакой пользы. Даже от меня, хотя у меня, смею вас заверить, вполне приличные профессиональные навыки. И вы приехали сюда, потому что вас что-то очень волнует. Иначе бы вы остались в том положении, в котором были. Потому что вы предпочитаете не копать, когда можно не копать. Значит, случай крайний?

— Да. — У него был такой вид, будто он собирался прыгнуть в ледяную воду. — Вы очень хорошо выразились. Случай крайний. Мою жену пытаются убить.

* * *

— Еще немного — и я сама попытаюсь ее убить! — заявила Катя в понедельник, с отвращением отпихивая как можно дальше от себя очередные требования Сорокиной. То, что прислала Маргарита Пална, вообще уже не лезло ни в какие рамки!

— Да?.. — рассеянно осведомился Бухин.

— Да! — припечатала Катя.

— Екатерина Александровна, поскольку я заехала в Управление, то подумала, почему бы нам не обсудить наши дела…

— О-о-о… — сквозь зубы еле слышно застонала служащая убойного отдела.

Важняк Рита Сорокина бочком протиснулась в кабинет, плюхнула свою объемистую суму прямо на стол старлея Скрипковской и извлекла из оной очередную стопку предписаний, версий и планов на всю ее, Катину, оставшуюся жизнь. Так, по крайней мере, Кате показалось.

— Ну, — проворковала пришедшая почти нежно, поскольку сегодня явно была в духе, — что там у нас прорисовывается?

— Хорошо… — выдохнула Катя. — Если уж на то пошло, я вам доложу, то есть обрисую начистоту, Маргарита Пална… Угу! Вот это, вот это и вот это, — она размашисто пометила желтым маркером, — вообще полный бред, и я этого делать не буду! Потому что не желаю зря государственные деньги тратить! Вот этот пункт, — она указала на подчеркнутое зеленым, — опасен для моей жизни, здоровья, карьеры и психики, и этим я тоже ни в коем случае заниматься не стану! Ну и, наконец, вот это, главное! — Катя с наслаждением провела жирную черту ядовито-розовым: — Вот! На это вы, как мне кажется, возлагаете особые надежды! Однако смею заметить, что данное деяние подпадает аж под три статьи Уголовного кодекса, причем виноватой окажусь именно я, и поэтому это я тоже не буду выполнять! И последнее: если бы даже я пошла на все эти противоправные действия оптом или в розницу из каких-либо непонятных мне соображений, то все равно собранные таким манером доказательства никак не могли бы фигурировать в суде! И любой мало-мальски грамотный адвокат от всего этого беззакония и камня на камне не оставит!

Мадам важняк взирала на взбунтовавшийся приданный ей низший состав с таким изумлением, что, кроме невнятного шипения, не могла издавать больше ничего. Скрипковская! Скрипковская, черт побери! Которая сама лезла затычкой в такие противоправные бочки, только чтобы помочь доказать и наказать, вдруг разговаривает с ней не как сотрудница и временами даже сообщница, а… как какая-то бюрократка-проверяющая, по-другому не скажешь!