Книга Мщение или любовь - Шэрон Кендрик

Роми намеревалась только поцеловать его, но, ощутив потребность, которая была гораздо сильнее ее благих намерений, скоро уже наслаждалась: она запустила свои пальцы в его густые темные волосы и тихо вскрикивала, податливая и жаждущая, когда его пальцы скользили по тугим, упругим холмикам ее грудей.

— Вы не должны этого делать! — произнесла она, задохнувшись, и слова неохотно падали у нее с губ.

— Знаю, но ведь вы убили бы меня, если бы я остановился, да?

Скажи «нет», подсказывала ей какая-то частичка мозга, еще способная мыслить трезво. Ну же, скажи это… скажи это!

— Да! Да! Да! Да, я бы убила вас!

Он засмеялся, но не совсем уверенно, словно сила ее желания испугала его. Подобная страстность показалась ему несовместимой с обликом белокурой невинной девушки. Если только эта невинность не фальшивая, подумал он. Его губы медленно двигались по изящному изгибу ее подбородка, устилая этот путь легкими как перышко поцелуями, которые, казалось, возбуждали ее еще сильнее. Ее голова беспомощно откинулась назад, и с какой-то чувственной импульсивностью она подставила груди его губам. Роми вся пылала, когда он завернул вверх ее тенниску и открыл ее торчащие груди в кружевных чашечках лифчика. Она ощутила прохладное прикосновение воздуха к горевшей коже, когда он расстегнул застежку лифчика впереди и нетерпеливо отвел в сторону тонкую материю. А когда мужские губы коснулись ее груди, то наслаждение оказалось почти таким же невыносимым, как и огорчение, которое она испытывала, понимая, что должна положить конец этому безумию. Еще одна минута, пообещала она себе. Я остановлю его через минуту. Но он резко притянул ее к себе, и она ощутила, как ее тело извивается под жестким давлением его тела. Их рты неистово сомкнулись, а поцелуи стали жгучими и страстными, потому что оба безуспешно пытались достигнуть наивысшего удовлетворения одними лишь поцелуями. Если бы в лифте было достаточно места, чтобы уложить ее на спину и овладеть ею, то, подозревал Доминик, он так бы и сделал. Но, разумеется, в данных обстоятельствах он сам должен все это прекратить. И немедленно. Он прерывисто вздохнул.

— Если мы не остановимся, — хриплым шепотом проговорил он, — то вы знаете, что произойдет?

Звук его голоса должен был бы привести Роми в чувство, но ничего подобного не случилось. Ей казалось, будто она нечаянно забрела в некое заколдованное место, откуда ей не уйти. Оставив его вопрос без ответа, она просто снова и снова целовала его шею и мочку уха. Когда она провела ладонями по его мускулистой груди, то почувствовала, как он содрогнулся. И услышала, как он застонал, скользнув рукой по ее бедру. А когда кончик его пальца легонько прошелся по увлажнившемуся шелку ее трусиков, Роми от наслаждения едва не лишилась чувств. Она услышала, как он издал какое-то короткое, резкое восклицание, когда ощутил растущее в ней напряжение. На мгновение он замер, а когда заговорил, то было похоже, что он огромным усилием выталкивает из себя слова.

— Хочешь… чтобы я… остановился?

Ей не было видно его лица, но мягкость его голоса рассеивала все сомнения, к которым она и так упрямо отказывалась прислушиваться. Она открыла рот, но не могла произнести ни звука, а тем временем ее тело начало реагировать весьма необычным образом на возобновившееся поглаживание. Она ощутила, как у нее внутри нарастает горячая, вибрирующая боль, управляемая умелой лаской его пальцев, которая подводила ее все ближе и ближе к невообразимому восторгу. Она стояла на краю чего-то столь прекрасного, о чем едва осмеливалась думать — из страха, что все это окажется лишь плодом ее воспаленного воображения.

— Хочешь? — повторил он. Потом еще раз сказал: — Хочешь? — но уже более настойчиво.

Остановиться? Это слово просочилось в ее затуманенный страстью мозг, но почти не запечатлелось там. Роми пыталась заговорить, но пересохшее горло не повиновалось ей. Остановиться? Да ведь земля перестанет вращаться, если он сейчас остановится. Она попробовала отрицательно покачать головой, но не знала, заметил ли он, потому что он, по-видимому, взял решение на себя. Легкие движения его пальцев убыстрялись и стали другими. Она снова испытала то невыразимо прекрасное ощущение, только на этот раз оно было восхитительно близко, опасно близко. И когда близившееся мгновение настигло ее, Роми судорожно вцепилась в плечи мужчины, откинув назад голову.

— О нет! — выдохнула она, не веря в то, что происходит, когда ее поглотило наслаждение. — Нет!

Он усмехнулся, увидев, как расширились ее зрачки, и стал завороженно наблюдать, как выгнулась ее спина и застыли в неподвижности руки и ноги. Он услышал, как она негромко вскрикнула, достигнув пика, и тогда волна желания накатила на него — такая сильная, что смыла все остатки здравомыслия.

— Это было хорошо? — прошептал он ей в ухо, еще крепче сжимая вокруг нее кольцо рук. После того как судороги утихли и Роми нашла обратную дорогу в реальный мир, она с удовольствием обнаружила, что он снова нежно гладит ее волосы.

— Ты же знаешь, что хорошо, — пробормотала она в сонном восторге.

— Тогда почему бы тебе не переместиться теперь наверх? — вкрадчиво предложил он.

У Роми округлились глаза, когда она поняла, чего именно он от нее хочет. Роми так и не узнала, каков был бы ее ответ на его искусительское предложение, потому что откуда-то сверху до них донеслись скрипучие звуки вновь пробудившихся к жизни механизмов и громкие, встревоженные голоса людей. В следующую секунду вспыхнул свет и обрисовал всю картину. Картина была весьма эротическая и чрезвычайно компрометирующая. Роми раскинувшись лежала на полу в позе, выражавшей экзальтацию, а темноволосый мужчина торопливо натягивал ее юбку на обнаженные бедра. Опять послышался чей-то крик. Доминик выругался на языке, которого Роми никогда раньше не слышала. Она села на полу.

— Что вы сказали? — едва выговорила она слабым, дремотным голосом. Он сокрушенно взглянул на нее. — Вам лучше этого не знать. Я только что здорово обругал наших спасателей.

— Смешной язык, — зевнула Роми.

— Это кантонский диалект китайского.

Он улыбнулся, глядя ей в глаза, и Роми тоже улыбнулась в ответ.

Но тут значение сказанного им поразило ее, словно удар в солнечное сплетение.

— Кантонский китайского? — прошептала она.

— Ну да. — Мужчина ловко застегнул на ней лифчик и натянул тенниску.

— На нем говорят… в Гонконге, — сказала упавшим голосом Роми, когда на нее обрушилась вся глыба неимоверно ужасной правды.

— Верно. А откуда вам это известно? — Он впился в нее глазами, а потом лицо его застыло — жуткая правда дошла до него.

— Нет! — яростно выкрикнул он и с силой ударил ладонью по дверце лифта. — Ради всего святого, скажите мне, что это не так!

Этого Роми сделать не могла, но ей было необходимо сказать ему другую вещь. Что случившееся с ней было ей неподвластно и что ее поступок не в ее характере и непонятен ей самой.

— Выслушайте меня, пожалуйста. Я просто хочу, чтобы вы…