Книга По стопам Господа - Грег Айлс

А Джон Скоу не был ни тем и ни другим. В отличие от Година, который когда-то служил матросом и воевал в Корее, Скоу был ветераном лишь академических боев. Будучи заметной фигурой в Агентстве национальной безопасности, он никогда не видел крови на собственных руках и рядом с Гели порой выглядел человеком, которому сунули поводок с питбультерьером.

– Гели, – повторил Скоу, – вы меня слышите?

– Профессор Вайс явилась к Теннанту домой, – сказала она в головной телефон.

– С какой стати?

– Не знаю. Нам не удалось подслушать их беседу. Сейчас они вдвоем едут к дому Филдинга. Лу Ли Филдинг звонила Теннанту. Очень расстроенная.

Скоу секунду-другую молчал.

– Отчего бы им и не утешить вдову? Что здесь такого?

– Уверена, именно так будет звучать их версия происходящего.

Детали она пока придерживала – пусть Скоу сначала отреагирует на ситуацию в целом.

– Позволим им зайти в дом?

– Разумеется. Вы же будете слышать их разговор, да?

– Возможно, нет. Уже была проблема с микрофонами в доме Теннанта.

– Что за проблема?

– Теннант залепил микрофоны замазкой. И что-то делал с видеокамерой – она стояла на треноге напротив пустого стула. Мой человек проверял – пленки там нет. – Гели сделала паузу, чтобы Скоу проняло как следует. – Теннант нейтрализовал микрофоны; следовательно, хотел что-то записать на видеопленку или поговорить с профессором Вайс без посторонних ушей. В любом случае это выглядит паршиво.

Она помолчала, слушая сопение Скоу в трубке.

– Все в порядке, – наконец сказал он. – Не волнуйтесь, ситуация рассосется.

– Похоже, вам известно что-то, чего я не знаю, сэр, – отчеканила Гели.

Скоу только хихикнул в ответ на заряд презрения, вложенный в последнее слово «сэр». Тертый калач из Агентства национальной безопасности был по-своему довольно крут. Умел явить отрешенную холодность математического ума.

– Знать больше – привилегия босса, Гели. Кстати, сегодня утром вы проявили себя молодцом. Я приятно поражен.

Гели вспомнился труп Филдинга на полу кабинета. Ликвидация прошла довольно гладко, хотя задумана была по-глупому. Уж если убивать, тогда и Теннанта заодно. Чего проще организовать совместную поездку Филдинга и Теннанта, мало ли куда… Банальная автомобильная катастрофа. И концы в воду.

– Теннант уже переговорил с президентом, сэр?

– К сожалению, понятия не имею. Именно поэтому держитесь на расстоянии. Контролируйте ситуацию, но ничего не предпринимайте.

– "Федерал экспресс" днем доставил Теннанту какое-то письмо. Мы до него добраться не смогли – прихватил с собой в машину. Однако мы обязаны знать содержание этого письма.

– Сумеете кинуть взгляд – прекрасно. В противном случае хотя бы выясните в "Федерал экспресс", кто отправитель.

– Этим уже занимаются.

– Хорошо. Только не…

На том конце провода далекий голос жены Скоу позвал: "Джон!"

– Ладно, держите меня в курсе, – поспешно закончил Скоу и повесил трубку.

Гели закрыла глаза и сделала пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Она настаивала на ликвидации Теннанта вместе с Филдингом, однако Годин уперся как баран. Да, соглашался он, Теннант нарушал инструкции и встречался с Филдингом вне служебных помещений. Да, Теннант поддержал попытку Филдинга приостановить выполнение проекта «Тринити». И проект временно заморозили как раз благодаря личному знакомству Теннанта с президентом. Но не было никаких доказательств, что Теннант помогал англичанину сорвать проект или что Филдинг делился с ним опасной информацией, которой он обладал. Так как Гели не имела ни малейшего представления, что стояло за словами «опасная информация», ей было крайне трудно решать, оставить Теннанта в живых или нет. Она могла лишь напомнить Годину поговорку «Береженого Бог бережет», но тот не уступил. Ничего, уступит. И очень скоро.

Гели произнесла: "Фотография. Филдинг, Лу Ли".

На мониторе появилось изображение темноволосой китаянки. Лу Ли Филдинг, в девичестве Ченг. Родилась в Кантоне, КНДР. Сорок лет. Специалист по прикладной физике. Профессор.

– Еще одна ошибка, – проворчала Гели. Лу Ли Ченг нечего делать в Соединенных Штатах, а уж тем более рядом с научной верхушкой самого засекреченного экспериментального проекта в стране!

Гели связалась с Томасом Корелли в автомобиле наблюдения рядом с домом Филдинга.

– Видите что-нибудь необычное?

– Нет.

– Могли бы вы обыскать машину Теннанта, когда он приедет?

– Смотря где припаркуется.

– Найдете в машине конверт "Федерал экспресс" – откройте, прочитайте и аккуратно положите на место. И снимите на пленку момент их приезда.

– Без проблем. А что мы, собственно, ищем?

– Сама пока не знаю. Выполняйте.

Гели взяла со стола пачку «Голуаз», вынула сигарету и оторвала у нее фильтр. При вспышке спички она увидела свое отражение на мониторе. Золотые волосы, высокие скулы, синевато-стальные глаза, зловещий шрам после ожога… Она так привыкла к уродливому бугристому наросту на левой щеке, что считала его неотъемлемой частью своего лица – как глаза или рот. Один пластический хирург как-то предложил ей даром удалить отметину, но она решительно отказалась. Шрамы имеют свой смысл: напоминают о полученных ранах. Этот шрам оставила рана, которую Гели поклялась никогда не забыть.

Она тронула клавишу – и подключила к своим наушникам микрофоны в доме Филдинга. Затем сделала глубокую затяжку, откинулась в кресле и пустила струйку едкого дыма в потолок. Много чего Гели Бауэр ненавидела, но больше всего она ненавидела ждать.

Глава 4

Мы ехали в полном молчании. «Акура» мчалась в сумерках без задержек: от моего пригорода до дома Эндрю Филдинга, неподалеку от университета штата Северная Каролина в Чапел-Хилле, в этот час вечера дорога почти пуста. Рейчел, как я и ожидал, была возмущена запретом разговаривать, принимая его за очередную блажь моего воспаленного воображения.

Когда я только начал работать в проекте «Тринити», меня поразили изуверские методы обеспечения безопасности, которые попирали все права человека. Другим ученым это было не в диковинку, в том числе и Филдингу. Все они прежде участвовали в сверхсекретных проектах и воспринимали навязчивые меры безопасности как необходимое зло. Впрочем, в «Тринити» даже привычные ко всему ветераны стонали: мол, тут что-то совершенно беспрецедентное!

Наблюдение было всеохватывающим и повсеместным: за нами и вне лабораторного комплекса постоянно приглядывали! Любые протесты гасили строгим лаконичным напоминанием: американские ученые, создававшие атомную бомбу, жили многие месяцы за колючей проволокой – вот как тогда боялись утечки информации! А вам после рабочего дня позволено гулять на свободе, вот и приходится платить кое-какими неудобствами.