Книга Побег при отягчающих обстоятельствах - Татьяна Алюшина

Папа рассмеялся:

– Нельзя было называть тебя Виктория при такой фамилии, слишком ты умная и решительная.

– В сочетании с такой фамилией любое имя, какое ни дай, не поможет. Вот мама, например: Вера Шалая – это вообще какая-то актриса из немого кино!

– Поверь мне, Виктория Шалая – это убойное сочетание, – первый раз за долгое время развеселился папа.

А потом они с мамой развелись тихо и спокойно, без скандалов и дележа имущества, умудрившись действительно остаться близкими друзьями и родными людьми. Мама даже подружилась с папиной лаборанткой, и они с Викой были у них на свадьбе. Через год папа перевелся в другой институт и уехал с женой в Питер, у них родился мальчик, Викин братик.

– И что ты собираешься делать? – тревожно посмотрела на нее мама.

– Сейчас я возьму нашу машину, и мы со Степкой уедем.

– Куда? К кому? – чуть не плакала Вера Николаевна.

Вика посмотрела на часы и заторопилась дать указания-пояснения:

– Кто бы вас ни расспрашивал, рассказывайте всем одно и то же. Значит, так: когда я узнала про Степкину болезнь, обзвонила разные детские клиники и санатории. И я решила сначала попробовать полечить его, а оперировать, только если не будет другого выхода. Вчера вечером мне позвонили из какой-то клиники (какой, вы не знаете) и сказали, что могут нас принять, но надо утром уже быть на месте. Дежурного врача я не нашла, поэтому забрала Степку и ушла из больницы, никого не предупредив, боялась, что не отпустят. Дальше я приехала сюда, взяла машину, собрала вещи, документы и поехала ночью на Курский вокзал, а ты, мама, должна утром забрать машину со стоянки.

– Почему она тогда просто тебя не отвезла? – спросил Олег Николаевич.

– Потому что, если бы не было в это время подходящего поезда, я поехала бы на машине.

Олег Николаевич кивнул, соглашаясь.

– Я торопилась, поэтому не сказала, куда еду, обещала позвонить сразу, как мы устроимся. Какие бы представители власти, друзья и знакомые вас ни расспрашивали, будете придерживаться только этой версии.

– Викуля, – постаралась урезонить ее мама, – мне кажется, что ты играешь в детектив, все это несерьезно, мелодраматично, что ли!

– Вера, – ответил вместо Вики Олег Николаевич, – даже если от страха за ребенка она и перегибает, то в одном права: лучше перестраховаться, чем недооценить ситуацию. А оценить ее реально мы сейчас не сможем, у нас слишком мало фактов и времени.

– Спасибо, Олег Николаевич! Главное – убедить их, что я никому ничего не рассказала. Пусть думают, что если я и догадалась о чем-то, то испугалась так, что просто спряталась с ребенком. Думаю, это подтолкнет их к более активным и решительным действиям.

– Когда ты позвонишь? – спросила Вера Николаевна.

– Я не позвоню, – устало ответила Вика.

– Я что-то плохо соображаю сегодня. Почему?

– Если я позвоню, то очень просто взять распечатку звонков и выяснить, с какого телефона я звонила, а значит, узнать и мое местонахождение. Кстати, контролируйте, что говорите по телефону, я не знаю, насколько серьезна эта организация, но в наше время прослушать телефон совсем не сложно. А сотовым я пользоваться не буду.

– И как мы узнаем, что у вас все в порядке и вы живы-здоровы? – Державшаяся весь этот нелегкий разговор Вера Николаевна заплакала.

Вика потянулась через стол и взяла маму за руки.

– Не плачь, мамочка, ты все-таки Вера Шалая. Я об этом подумала, мы будем поддерживать связь.

– Как? – спросила мама, вытирая слезы полой халата.

– Олег Николаевич даст мне номер телефона своего знакомого, к которому часто заезжает в офис по работе.

– Игоря? – уточнил Олег Николаевич.

– Да, вы рассказывали, что у вас совместный проект.

– Да, мы встречаемся каждый день то у него в офисе, то у меня, – пояснил он, вставая с места, вышел из кухни, но вернулся не сразу, минут через пять, одетый в джинсы и свитер, и протянул Вике визитку. – На обороте я написал номер телефона в его кабинете, прямой, не через секретаршу.

– Вы читаете мои мысли. Завтра, скажем в два часа, я туда позвоню.

– Олег, ты куда? – спросила Вера Николаевна.

– Пойду пригоню машину из гаража.

Вика встала, подошла к нему, обняла и уткнулась головой в грудь. Он обнял ее и гладил по голове большой, теплой, успокаивающей ладонью.

– Ничего, Викуля, ты молодец, ты все правильно делаешь, девочка. – Он усмехнулся. – Жалеешь теперь, что отказалась от новой машины?

– Мне сейчас и наша «трешка» вполне подойдет, а такой дорогой подарок можно рассматривать как подкуп дочери той дамы, за которой вы ухаживаете.

– Я за ней не ухаживаю, я на ней женюсь! – возразил он, поцеловал Вику в макушку и вышел из кухни.

– Мам, мне надо собрать вещи и документы.

– Я помогу.

Вика взяла только самое необходимое, но рюкзак значительно потяжелел, когда она надела его на плечи. Вера Николаевна вынесла уже одетого Степку в прихожую.

– Мамочка, я очень тебя прошу, не изводи себя переживаниями. Ты не имеешь права заболеть от волнения. Сейчас очень нужен надежный тыл, иначе мне не справиться! – попросила Вика.

– Я до сих пор не могу поверить в то, что происходит, – вздохнула Вера Николаевна. – Но ты за меня не вздумай переживать, твой тыл тебя не подведет!

Вика обняла маму вместе со Степкой, спящим у той на руках, поцеловала ее и сказала, забирая сына:

– Я взяла цепочку с барашком, которую папа подарил. Если к тебе придет кто-нибудь и передаст ее, ты будешь точно знать, что этот человек от меня и ему можно доверять.

– Какой человек, Вика? – тут же впадая в панику, спросила мама.

– Пока не знаю, но я обязательно найду того, кто мне поможет! Обязательно! – утвердила скорее для себя, чем для мамы она.

Вика отодвинула до упора переднее пассажирское кресло, а за водительское сиденье засунула рюкзак, надежно упаковав таким образом Степку, спящего сзади, завела машину и прикинула, как лучше добраться до следующего пункта, предусмотренного ее планом.

– Веду себя как разведчик в тылу врага! Может, я крышей поехала, какой-нибудь синдром преследования? – поинтересовалась у самой себя Вика.

Паника! Вот что она сейчас почувствовала!

Что она вытворяет?!

Что она насочиняла? Подслушала разговор двух медсестер в больничном клозете и решила, что какие-то злодеи-врачи хотят отнять почку у сына! Это же маразм! Может, девицы фильм обсуждали или насочиняли ужасов, а она кинулась Степана спасать!

– Что я делаю?! Господи, что я делаю?!!

Ей не хотелось уезжать от дома, от мамы, от своей уютной постели, от теплой защищенности любимой квартиры. Следом за паникой и отчаянием, порожденными ею, пришла совсем страшная мысль: «А если Степан действительно серьезно болен, я ведь не специалист и ничего не понимаю в этом! Я унесла его из больницы, а вдруг наврежу этим ему невероятно?!»