Книга Тайны Нельской башни - Мишель Зевако

– Монсеньору известно, что если нужно будет бежать, мы всегда готовы – и днем, и ночью.

– Бежать! – проворчал Валуа, чьи кулаки сжались, а глаза налились желчью. – Может, придется и бежать! Бежать! Оставить место Мариньи! Позволить ему насладиться победой, в очередной раз испытать этот стыд!.. Но не все еще потеряно… И я вновь рассчитываю на тебя, Симон… Только ты можешь меня спасти!..

– Моя жизнь принадлежит вам, монсеньор.

– Речь сейчас идет не о твоей жизни. Я и сам отлично знаю, что она мне принадлежит, так как при малейшем подозрении, как в том случае с этим мерзавцем Бигорном…

– Ваша милость прикажут меня повесить, – смиренно промолвил Симон Маленгр. – Позвольте, однако же, заметить, что мой старый товарищ Бигорн предал вас уже довольно-таки давно, но он все еще жив, и поживает весьма неплохо, гораздо лучше, чем я, часто страдающий лихорадкой и приступами кашля.

– Что ты хочешь этим сказать, негодяй?

– Лишь одно, монсеньор: сам факт вынесения смертного приговора к смерти ведет не всегда… Поверьте мне, граф де Валуа: взывать к преданности куда лучше, чем к страху, – тогда и служат вам гораздо вернее.

– И ты, значит, мне предан?

– Да, монсеньор: в пределах тех ста экю, что получаю от вас за год.

– То есть, если бы я платил тебе двести экю, ты бы служил мне вдвое преданнее?

– Вне всякого сомнения, монсеньор, но я не имею столь высоких намерений. Скромный в привычках и расходах, я более чем удовлетворен, да и моя преданность должна казаться вам столь удовлетворительной. А в доказательство тому, если пожелаете, я приведу, или скорее доставлю, к вам Бигорна связанным по рукам и ногам.

– Сделаешь это, Маленгр, – получишь сто экю золотом! – кивнул граф де Валуа.

XXXVII. Маленгр и Жийона

Приняв гордый вид, Симон Маленгр сказал:

– Я сделаю даже больше, монсеньор. Если подумать, кто такой Бигорн? Бедняга, который не заслуживает и капли вашей ненависти. Хватит и того, что им займусь я: такого жалкого человека, как я, для Бигорна будет вполне достаточно; в общем, беру его на себя. Будьте спокойны, граф де Валуа, дни Бигорна уже сочтены…

– Так ты его тоже ненавидишь?

– Я? Вовсе нет! Но, служа монсеньору, я, что естественно, принимаю на свой счет даже малейшие привязанности и ненависти монсеньора. Что же до тех из них, что более значимы, то они проходят через мой хребет, который я всегда преклоняю в знак уважения; но, как бы низко я ни склонялся, я всегда успеваю бросить взгляд то влево, то вправо, – этого мне хватает для того, чтобы понять, как обстоят дела.

– В которые ты слишком часто суешь свой нос! – проворчал граф.

– Все, что я ни делаю, делается во благо монсеньора. Посудите сами: в этот момент, вероятно, вы отдали бы все свое состояние за то, чтобы узнать, где находится эта колдунья Миртиль. Так вот: мне это известно!

Кровь прилила к лицу Валуа. На его грубой и ожесточенной физиономии появилось выражение неистового любопытства. С минуту перед торжествующим Маленгром он стоял молча, борясь с этим, переполнявшим его двойным чувством.

– Эту голубку мы упустили, – продолжал Маленгр, – но я знаю, где она гнездится. Стоит лишь протянуть руки – и я верну вашей милости прекраснейшую из колдуний!

Тяжкий вздох вырвался из груди графа.

– Ведь вы же ее любите, – промолвил Маленгр, понижая голос и подходя ближе. – Любите так, как никогда не любили, что есть полная глупость, монсеньор! Но, в конце концов, в этом случае любовь соответствует вашим интересам: держать в руках эту восхитительную девушку – лучше мести для вас и не придумаешь, так как эта девушка, монсеньор, – дочь Мариньи!

Всхлип, которого Валуа не смог сдержать, вырвался наружу.

– Замолчи! – воскликнул он. – Не терзай больше меня этими любовными образами, так как никогда человеческое сердце не разрывала такая боль!.. Так как эта колдунья – ты слышишь, Симон? – вечером непременно должна быть в Тампле, в ее прежней камере!

– Не понимаю… – пробормотал Симон Маленгр.

– Сам король пожелал ее видеть!..

– Ха! Вот черт! Действительно… Гм! Ситуация деликатная!..

– Так что слушай: или я оставляю Миртиль для себя – за чем следует арест, суд, казнь – или я возвращаю ее королю, что разрывает мне сердце, убивает меня, Симон!

Маленгр скрестил руки на груди. Тяжело стуча каблуками по паркету, граф принялся расхаживать туда-сюда по залу; его внушительная фигура, его широкие плечи, покрытые буйволовой кожей, его сжавшая рукоять кинжала рука, его взволнованное лицо, его налившиеся кровью глаза – все это производило ужасающее впечатление.

– Выбирать вам! – сказал Симон Маленгр.

Валуа остановился перед ним.

– Так, говоришь, ты знаешь, где она?

– Знаю.

– И мы можем сейчас же ее схватить?

– Нет, не сейчас же. Вечером, когда опустятся сумерки. Если попытаться схватить ее посреди дня, начнется заварушка, поднимется шум, прибегут соседи… и пиши пропало.

– Проклятье! Если ее здесь не будет, Симон, нам придется бежать, и все будет кончено!

– Только этого мне не хватало, – пробормотал Маленгр. – Монсеньор, – сказал он уже вслух, – позвольте мне этим заняться! Король увидит колдунью, а Миртиль останется у вас!

– Это еще как?

– Позвольте мне этим заняться, и вы сами увидите. Возвращайтесь в Тампль, куда вас зовут ваши обязанности коменданта, и спокойно ждите конца этого дня. Я все беру на себя.

Не дожидаясь новых вопросов, Маленгр испарился, быстро и молча, как и вошел. Валуа покачал головой: на такой исход надеяться было грешно. Но, в глубине души уверенный в находчивости Маленгра, он направился в Тампль, ворча:

– Как знать, как знать?

Симон Маленгр поднялся на верхний этаж особняка. Там находилось его жилище, угол, где он мог уединиться в те редкие моменты, когда ему не нужно было находиться рядом с хозяином.

Он вошел в достаточно просторную, хорошо освещенную и должным образом меблированную комнату. Некая женщина работала там над одной из тех вышивок, которые любили наносить на свои капюшоны простолюдинки. Маленгр присел рядом с ней. В ее хитроватых глазах сверкал отблеск пламени. Бледная и взволнованная, женщина окинула Маленгра вопрошающим взглядом.

– Похоже, моя дорогая Жийона, – сказал он, – наше дело выгорит.

Жийона немного покраснела. Мысль о богатстве была той единственной, которая могла придать хоть какие-то эмоции ее увядшим чертам.

– Теперь все зависит только от тебя! – продолжал Маленгр.

– Ты нашел Бигорна? Убедил его выдать нам Буридана?

– Не будем сейчас об этом, Жийона. Всему – свое время. Ты вроде рассказывала, что ходила в Пре-о-Клер, чтобы посмотреть, как бьются с людьми короля студенты…