Книга Баржа смерти (сборник) - Михаил Аранов

«Держите меня в курсе, – сухо отозвался ВКП(б), заканчивая разговор.

В иллюминатор уже виднелся затянутый сеткой дождя аэропорт Пулково. Стоял конец октября. Понедельник. На этот день Ксаверий назначил сожжение Корана. Сожжение не состоялось.

Поминки Ксаверия назначены были в Мариинском дворце, что на Исаакиевской площади, где, как известно, заседает Законодательное Собрание. Пришлось приостановить на пару дней работу Собрания. Председатель ЗС начал было возмущаться, мол, кучу законов надо принять. Но те, «кому надо», ему доходчиво объяснили, что законы принимаются на федеральном уровне, а городское Законодательное Собрание принимает только правовые акты. И потом, надо же понимать, какой общественный резонанс приобрела смерть Ксаверия! Когда ВКП(б) доложили о разногласиях с Председателем Законодательного Собрания, он спросил, не из «питерских» ли этот Председатель. «Всё. Время «питерских» ушло. Сейчас наше время. Ярославских», – твёрдо сказал премьер.

Сначала предполагалось провести поминки в Смольном. Но выяснилось, что это невозможно. В связи со свадьбой дочери губернатора Нестеровой, там поселили многочисленных азербайджанских родственников Муслима Ахметова, отца невесты. Прибыл на празднование и представитель президента Азербайджана Агиля Алиева (правнука известного в прошлом секретаря ЦК КПСС Гейдара Алиева). Возмущённый таким самоуправством президент России потребовал немедленного расследования и строгого наказания виновных. Но советники ему шепнули, что «не время». В свете грядущих выборов не следует настраивать против себя петербуржцев. Но ведь, и в самом деле, у губернатора было безвыходное положение. Владельцы гостиниц «Астория» и «Европейская» заломили дикие цены, захотели заработать на родственниках губернатора. Ну не селить же высоких гостей в захудалых хостелах. Госпожа Нестерова просто вынуждена была отправить на неделю в неоплачиваемый отпуск сотрудников своей администрации. Чиновники с пониманием отнеслись к проблемам своего шефа.

На поминках Митрополита стол был весьма скромный. Представителям светской власти подали водку «Столичная». Перед духовными наставниками стояли бокалы со сладким, розовеньким портвейном «777». ВКП(б) удивлённо взглянул на его Святейшество Иллариона, сидевшего рядом. Тот скорчил скорбную мину, шепнул: «Не богато живёт нынче Церковь наша Православная». В голове ВКП(б) промелькнули явно нездоровые мыслишки, мол, как это небогато: сколько земли и строений схапали под предлогом, что это бывшие монастырские строения и земли. И теперь эти строения и земли сдаются в аренду коммерческим фирмам. Вот и Исаакиевский собор в Питере Мефодий передал церкви. А ведь, сколько шуму было! Но эту непотребную ересь ВКП(б) постарался немедленно выкинуть из башки. Негромко, только для ушей Патриарха проговорил: «При благоприятном исходе президентских выборов, мы непременно вам поможем». Эта фраза премьера ввела Иллариона в полнейшее замешательство. Только что из президентской администрации поступило указание: во всех православных церквях «возносить здравицу ныне властвующему» президенту Мефодию».

Валентин Кузьмич заметил, что только перед президентом стоял бокал с тёмно-красным вином. Видимо, с его любимым «Кагором». Президент взглянул на свой бокал, наполненный кроваво-красным напитком и испуганно отодвинул его. Потребовал стакан «Нарзана». «Надо помянуть представившегося», – громко сказал ВКП(б), пристально глядя на Мефодия. «Горькой водки мне!» – скорбно проговорил президент. Кто-то пододвинул ему рюмку с водкой. Все молча выпили и принялись за закуски.

Выйдя в Гааге из вагона поезда Израиль поднял руки в наручниках и заорал: «Проклятая политкорректность! Свободу самовыражению. Пусть мудак будет мудаком, гомик – голубым! Права и свободы есть высшая ценность!»

В ответ ему тысячная толпа завопила: «Позор!» (рус.), «Schande!» (нем.) «Shame!» (анг.)… «Honte!» (фр.)… «Deshonra!» (исп.)…

Израиль тоже кричал «Позор, Schande, свободу самовыражению». Он не сразу заметил, что его уже несколько минут дёргает за полу пиджака маленький человечек в кипе.

– Что Вам угодно? – спросил Израиль по-русски.

– Я сильно извиняюсь. Вы шо? Или как? – смущённо проговорил человечек в кипе.

– Что ещё или как? – Израиль не скрывал своего презрения к человечку.

– Я сильно извиняюсь, – голос человечка в кипе звучал несколько растерянно, – вот теперь свобода самовыражения, это значит, можно сменить бога?

– Бог един! – Израиль был возмущён невежеством своего убогого собеседника.

– Да, да, – залепетал человечек, – я понимаю. Но в детстве я был крещён. А сейчас я понял, что истинный бог тот, перед кем предстал Моисей.

– Захотели стать истинным евреем, – хохотнул Израиль, – пройдите гиюр. И дело в шляпе.

– Да, да. Но как же в мои печальные годы делать обрезание, – смущённо произнёс человечек в кипе.

– Фу, – фыркнул Израиль, – Аврааму было сто лет. И он сделал это. Ещё кучу детей нарожал. Да, а чего это Вы именно ко мне подошли с этими вопросами? Что? От меня селёдкой форшмака воняет?

Израиль не видел, как растерянно замигали глаза человечка в кипе. Он отвернулся от надоевшего человечка и заорал: «Свободу совести! Долой…»

Но, что «долой»? В голову не приходило. Ах да, Моисея – долой. Скажешь это, сразу антисемитом назначат. А в Германии с этим строго.

Израилю тот человечек так и запомнился с открытым ртом и широко распахнутыми доверчивыми глазами. Перед вычурным зданием Европейского Суда на скромной клумбе горели красно – белым пламенем флоксы – любимые цветы Владимира Ильича Ленина.

Но кому это теперь интересно?

А в России начиналась кампания по выборам Президента. Пока ещё шла регистрация претендентов. Но по данным ВЦИОМ с некоторым отрывом всех зарегистрированных опережал Валентин Кузьмич Погорелов-Березовский. Даже Мефодия. Но не намного. Буквально чуть-чуть. На очередном своём выступлении на Красной площади ВКП(б) громогласно заявил, что поставит непременно памятник Ивану Грозному в Ярославле. Именно такой правитель и нужен нынче России. Кто-то из толпы ему напомнил, что уже есть памятник Грозному в Орле.

– Я не историк, но считаю, что Иван Грозный – великий русский государь, собиратель земель русских, и потому сейчас все русские земли должны объединиться вокруг Ярославля, истинно русского города. И именно в Ярославле должен стоять памятник Грозному. Именно в Ярославле – будущей столице России.

«Ярославль – будущая столица России», – эту фразу ВКП(б) повторял несколько раз под гром аплодисментов. Некоторые люди говорили, будто гром аплодисментов имитировал огромный телевизор, установленный на площади. Но не все, конечно, так говорили. Большинству на это было совершенно наплевать.

Уже в узком журналистском кругу ВКП(б) спросили, чем так плохи столичные города Москва и Петербург? ВКП(б) как-то загадочно улыбнулся: «Повторюсь: я не историк, – в голосе кандидата в президенты прозвучало очевидное сожаление, – но хочу напомнить, что именно при поездке из Москвы в Петербург и умер сын Иван Грозного – Иван».