Книга Аргентина. Лейхтвейс - Андрей Валентинов

Ни к чему объясненья, Все закончилось к сроку, Он богат и прекрасен, А я – никто.

Умоляю, подай мне Лишь одно воскресенье, Я умру и воскресну, И вновь умру!

Рай не светит нам, шагнувшим в бездну, Новых воскресений нам не знать!

7

Когда начало темнеть, он, отойдя подальше от густеющих теней, присел на матрас. Тот был еще сухой, но это лишь дело времени, два-три дня, много – неделя, и можно выжимать воду. Плетеная корзина с продуктами рядом. Хлеб, нарезанная крупными ломтями ветчина, бутылка все того же альянико греко с клочком газеты вместо пробки. Дня на три хватит… Нет, не так! Три дня у него наверняка есть, усатый бригадир едва ли пожалует прежде. Значит, пока он, Алессандро Руффо ди Скалетта, полный хозяин Водяного дворца. А если сказка про Руффо – хозяев Матеры окажется правдой, то еще и законный. Есть чем гордиться.

Наручники уже почти не мешали. Если не привык, то приловчился.

Милосердная тьма скрыла желтый крест. Можно спокойно смотреть перед собой и думать о чем-то постороннем, скажем, о сценарии героической мелодрамы «Герой в узилище». Седовласый князь…

Дикобраз без всякого удовольствия провел ладонью по отросшим иглам.

…Итак, седовласый князь заточен в темницу страшными разбойниками в масках во главе с… с Пьетро Нанко, внуком луканского головореза. Князя хотят уморить голодом, а тем временем Пьетро Нанко, выдав себя за… За Америго Канди, политического ссыльного, готовит налет на беззащитную Матеру. Князь знает, но помочь не в силах, ибо закован в тяжкие ржавые цепи…

Наручники были старого образца: два «браслета», между ними цепочка, три толстых звена. Плохо, но все-таки получше каторжных неподъемных кандалов. Зато сталь на славу, никакой напильник не возьмет.

Напильник… Всех возможных спасителей он уже перебрал. Дочка, внучка, Тарзан и подземная лодка. Нельзя! Зритель не поверит – и Глории не понравится. Придется спасать узника иначе. Пусть сам суетится! Для начала найдет в камере пилу, старую и, естественно, ржавую.

Дикобраз пошарил ладонью по холодному камню прямо перед собой, однако пилы не обнаружил.

Отпадает!

Что еще? Еще в камере может быть тайный ход. Его секрет выцарапан на камне прямо над молитвой Животворящему Кресту. Шифр! Черточки и крестики… Нет! Пляшущие человечки, как у Конан Дойля! Фермерам Среднего Запада наверняка понравится. В надписи же сказано не только о тайном ходе, но и о сокровищах, хранящихся под храмом Мадонны Смуглолицей. Пять сундуков золота, фамильное богатство князей Руффо…

Он поглядел на стену. Сумрак наступал быстро, ничего не различить. Можно поискать завтра с утра, но Дикобраз почему-то сомневался в успехе. Нет на исчерканном камне человечков. Убежали!

Что остается? Два креста, один на правой стене, второй желтый костяной. Если бы он писал сценарий фильма ужасов, допустим, с Борисом Карлоффым, этой же ночью, равно в полночь послышались бы тяжелые шаги…

Князя передернуло. Нет, не его жанр. И Карлоффа он не любит.

Стакана в корзине не оказалось, и Дикобраз отхлебнул прямо из горлышка. Беда! Творческий кризис во весь рост. Ни мелодраму не снимешь, ни фантастику. Остается низкий жанр – комедия. На роль князя приглашаем Чарли Чаплина, а еще лучше Гарри Ллойда, он сейчас без работы. Водяной дворец оставляем, цепи тоже. Бедолага князь вприпрыжку бегает по пещере, спотыкается, падает, ударяясь головой о выступ скалы…

Бум-м!

Наконец, уже в полном отчаянии, герой падает на колени, рыдает, бьется головой о каменный пол.

Бум! Бум! Бум!..

Но зритель с первого кадра видит то, что умудрился не заметить герой. Одной стены в подземелье нет… Нельзя, обвалиться может! Стена пусть будет, но прямо посреди нее – открытые ворота и большая белая стрелка с надписью «This way!». Но князь-Ллойд так ни разу и не посмотрел в нужную сторону. Занят – головой бьется. Бум! Бум! Бум! И еще раз – бум!

Фермеры Среднего Запада в восторге.

Дикобраз поймал птицу-фантазию за хвост. Скромнее надо, скромнее! Не посередине, а в левом углу, не ворота, а проход, неширокий, в рост человека. И таблички никакой нет…

* * *

Проход он не увидел – нащупал, когда прошелся вдоль вечно укрытой мраком правой, если от входа считать, стены. Вначале, когда рука ушла в пустоту, даже не поверил. Не в комедию же попал, причем даже не к Чаплину, а к Максу Линдеру! Но все быстро разъяснилось. Решетка – ржавые прутья почти в локоть, только кисть просунуть и можно. А что в глубине, неведомо, может быть просто ниша. А может быть не просто, а с закованным в цепи скелетом Нинко Нанко. Или такое же подземелье, но без капли воды. Сквозняка не почувствовал, значит, не выход на поверхность.

Но все-таки проход. Вначале князь решил, что решетка вмурована в камень, однако следов цемента не было. А потом он, хоть и не с первой попытки, нащупал дужку замка. Заперто с той стороны, замок амбарный, стальной, к такому и не подступиться. А вот петли – обычное железо, причем ржавое. Дотянуться можно даже со скованными руками…

Дикобраз вновь отхлебнул вина, даже не почувствовав вкуса. Всего-то и дела – перепилить в двух местах и снять замок. Куда-нибудь путь да ведет, зря бы скалу не рубили.

Улыбнулся. Сценарий почти готов, осталось только найти пилу, большую и ржавую. Или, допустим, напильник. Уже пробовал, но следует вновь попытаться. А вдруг материализовалась?

Провел рукой по холодному камню, слева, справа, потом впереди.

Вот незадача! Ни пилы, ни напильника!..

8

К завтраку Неле не проснулась. Лейхтвейс, не став будить, без всякого удовольствия одолел омлет со шпинатом, выпил чашку крепкого кофе и, дождавшись пока хмурый Пауль уберет посуду, достал шифроблокнот. Короткую радиограмму он уже отправил сразу после того, как прослушал польское танго. Но там всего две строчки, теперь же следовало поработать основательно. «А потом посажу тебя писать отчет и заставлю переделывать его по пять раз». Дождешься от сони!

Вчерашние сомнения если не исчезли, то забились куда-то в самый темный угол. В СССР жизнь ему сломали, в Рейхе, как ни крути, поставили на ноги и научили летать. Родина предков так и не стала для него своей, но иной у Николая Таубе нет.

Написал, почеркал, перебелил и сел за шифровку. А чтобы веселей работалось, поставил пластинку, третью в стопке. Ларс Гуллин и его команда, шведский джаз, разрешенный новым рейхсминистром пропаганды Рудольфом Гессом. Мягкий вкрадчивый саксофон, негромкий голос фортепьяно…

Заслушался, увлекся и даже не понял, откуда взялась Цапля. Синий спортивный костюм, полотенце на плече, в глазах – горький укор.

– Из-за тебя не выспалась.