Книга Генерал-адмирал - Роман Злотников

— В САСШ?! Но…

— Вы же не думаете, что вся эта идиллия, — я обвел рукой спальню, имея в виду то, что располагалось за ее стенами, — надолго. Лет пять, десять — и у англичан кончится терпение, после чего они двинутся сюда. Буры, как я надеюсь, будут защищаться, и достаточно умело. А в САСШ отлично развитый рынок акций. Война же способствует таким скачкам в стоимости акций, которые очень редко происходят в мирное время. Но… я, вследствие моей крайней неопытности в этом деле и ограниченности в возможностях оперирования на биржах САСШ, не смогу выжать из ситуации максимум. Поэтому мне нужен партнер. Сильный. Жесткий. Умелый. Доказавший свою хватку. Ну и тот, о чьей связи со мной все подумают в последнюю очередь. Ну, скажите, кто еще это может быть, кроме вас?

На сей раз миссис Лоутон отреагировала с еще большим опозданием, чем в предыдущий. Она долго молчала, уставившись в одну точку, потом уперла в меня напряженный взгляд и тихо произнесла:

— Но вы ведь практически выкинули меня с рынка.

— Да, — кивнул я. — И буду продолжать пытаться это сделать. А вы будете отчаянно сражаться со мной, чтобы вернуть себе свою долю. Иначе кто поверит в то, что мы непримиримые враги? И что вы мечтаете разорить меня и отобрать компанию? К тому же, — я тяжело вздохнул, — вы бы знали, чего мне это стоило. Еще ни с одним своим конкурентом мне не было так тяжело, как с вами. Вы заставили меня восхищаться вашей хваткой. Будь вы мужчиной, я предложил бы вам партнерство сразу, как приехал в Трансвааль. Но то, что вы женщина, меня обмануло — я решил, что справлюсь с вами довольно легко. А вы… вы заставили меня изменить мнение о всех женщинах в мире.

Тут уж Эшли ответила заметно быстрее, и в ее голосе явственно прорезались нотки торжества:

— Но ваши акции еще не обращаются на американских площадках. Как вы собираетесь там работать?

— Будут обращаться, — усмехнулся я. — Лет через пять. Непременно будут. — И после короткой паузы спросил: — Ну как, вы согласны стать моим партнером и доказать уже не только одному мне, что женщина способна натянуть нос любому мужчине? Даже тем, кто считает себя самыми влиятельными финансистами мира?

Миссис Лоутон долго смотрела мне прямо в глаза, затем встала и, подойдя почти вплотную, протянула мне руку. Я тоже поднялся со стула и торжественно сжал ее пальцы. Сильно, но аккуратно — чтобы она почувствовала крепость рукопожатия, но не испытала боли. Несколько мгновений мы стояли так, близко друг к другу, а потом я с сожалением выпустил эту маленькую ручку.

— Что ж, благодарю за то, что вы выслушали меня, и еще более за то, что приняли мое предложение. Еще раз извиняюсь за столь наглое вторжение. — Я развернулся и двинулся в сторону окна. В тот момент, когда я протянул руку к москитной сетке, сзади послышалось едва различимое шуршание, а потом ее голос тягуче произнес:

— Князь…

— Да?

— Вы говорили, что мечтаете увидеть меня без одежды.

— Да.

— Ну так смотрите.

Я замер и чуть хрипло произнес:

— Если я повернусь, то… вам точно придется плохо.

— Ну, это мы еще посмотрим, кому из нас придется хуже.

И я повернулся…

— Ты скоро уезжаешь? — спросила она меня спустя три часа, лежа на моей руке и пуская в потолок дым от сигареты в мундштуке.

Странно, я всегда считал, что не переношу курящих женщин, а сейчас мне все равно. Я планировал, что все закончится сексом, — это нужно было для лучшего скрепления нашего договора. Женщины же эмоциональны, и она, проводив меня, могла заново накрутить себя, воспользоваться тем, что я вроде как ей доверяю, и попытаться меня кинуть. Вряд ли у нее это получилось бы, но кто знает точно. А тогда на моих планах биржевой игры на рынках САСШ можно было бы поставить крест… Секс призван был заметно снизить вероятность такой попытки. Женщина относится к мужчине, с которым она занималась сексом, совершенно иначе, чем к любому другому. Даже если они не женаты. Ну, если она, конечно, не профессионально зарабатывает этим делом… После постели мужчина уже становиться немножечко ее. Она, чаще всего подсознательно, инстинктивно, ощущениями, тянущимися из того невообразимого далека, когда еще не было ни церкви, ни ЗАГСов, ни каких-либо ритуалов типа прыжков через костер или надевания венка на голову и семья создавалась, так сказать, по факту, воспринимает его как свою собственность, а себя как имеющую право требовать от него исполнения неких обязательств. Но при этом оставляет и за ним право рассчитывать на ее помощь и поддержку. Так что секс я планировал. Но сейчас у меня в голове не было ни планов, ни анализа случившегося. Я просто лежал и… млел. Мне было хорошо. И это было так необычно, что я просто выкинул все мысли из головы и наслаждался ощущениями, о которых уже не помнил. Ну не было еще у меня здесь ничего подобного. Да и о том, что было в покинутом мною времени, я успел позабыть…

— Через неделю, — тихо отозвался я, задумчиво теребя ее спутанные волосы и лениво размышляя над тем, как сейчас мои казаки комментируют эти три часа женских криков, раздававшихся из спальни. Впрочем, и мужского рычания за эти три часа отсюда донеслось немало. Да-а-а, никогда бы не подумал, что могу так завестись. Впрочем, женщины-то у меня не было почитай с того момента, как я сюда перенесся. Почти восемь лет. То есть нет, были какие-то, случайные… Тишком, давай-давай, только чтобы сбросить напряжение в яйцах — а потом с глаз долой. По-собачьи, короче. И всего раз пятнадцать за все эти восемь лет. В среднем получается два раза в год. Почти как в анекдоте. Когда секс лучше, но Новый год чаще. Зато сейчас оторвался. Ну да с такой-то женщиной!

— И ты не можешь задержаться?

Я качнул головой:

— Нет. Я и так уже слишком задержался. У меня дома столько всего накопилось…

— Бизнес?

— Не только. Флот — я же генерал-адмирал. Армия. Сейчас весь мир переходит на бездымный порох, а мой брат-государь повесил на меня перевооружение армии. — Я поймал себя на мысли, что как бы хвастаюсь, и довольно улыбнулся. Эк меня пробрало…

— Жаль… — тихо произнесла она, а через некоторое время спросила: — А ты еще… собираешься залезть ко мне в окно до отъезда?

— Угу, — лениво кивнул я. — Сегодня же ночью. И… устроить тебе грязную месть за все, что ты сделала со мной за эти три часа. Так что если хочешь сохранить свою честь в неприкосновенности — держи револьвер наготове. И стреляй сразу, как заметишь в окне мою тень.

— Ладно, — отозвалась она. — Тогда вечером я отпущу прислугу. Они мирные люди и могут начать нервничать, услышав выстрелы в моей спальне… То есть Лили и Якоб останутся. Здесь одиноким женщинам опасно ночевать в одиночестве. Но они такие старые, глухие и слепые… Они мне уже не раз говорили, что если в этот дом поздним вечером приедет какой-нибудь одинокий джентльмен, то они этого нипочем не заметят…

Когда я выбрался наружу, младший урядник невозмутимо доложил мне, что за ночь никаких происшествий не случилось. Все в доме и пристройках спят, и даже сторож еще не проснулся. Хотя вату с «фиром» уже со всех сняли, аккурат, как услышали, что я спускаюсь с балкона (я ушел тем же путем, что и пришел, — так, мне показалось, будет правильней и… романтичней, что ли). Но глаза его смеялись. Как и у остальных казаков.