Книга Тайные общества всех веков и стран - Чарльз Уильям Гекерторн

конгресс в Лозанне высказался против войны, но в то же время другая партия демагогов, собравшихся в Женеве под предлогом мирного конгресса, объявила войну всем тиранам и притеснителям народа. Как бы ни было, однако обе партии, граждане-демагоги и работники-демагоги, потом соединились, и в силу этого союза интернационалы принимали участие в двух революционных движениях, происшедших около шести недель после того – одно у могилы Манина на Монмартрском кладбище, другое на следующий день на Монмартрском бульваре, в знак протеста против занятия Рима французскими войсками. Когда интернационалы вовлечены были таким образом в открытую войну с правительством, последнее решилось преследовать их. Общество было объявлено прекращенным, и пятнадцать предводителей приговорены к штрафу в 100 франков. Интернационалы, не приняв во внимание декрета о прекращении, подверглись вторичному суду, и девять обвиненных были осуждены на трехмесячное заключение. Теперь интернационалы скрылись во множестве разнородных обществ рабочих, или утвержденных, или только терпимых и делали громадные успехи. Вскоре начальники объявили себя в состоянии обходиться без помощи извне. «Интернационалы, – говорил один из ораторов на Базельском конгрессе (1869), – составляют и должны составлять государство среди государств; пусть последние идут себе как хотят, пока наше государство не станет сильнейшим. Тогда-то мы воздвигнем на их развалинах наше собственное, вполне подготовленное, как оно существует в каждом из наших отделений». Австрийский орган интернационалов Volksstimme говорит: «Для нас красное знамя есть символ всемирной любви человечества. Да остерегутся наши враги превратить его в знамя ужаса против них самих!» Чтобы иметь свой собственный орган, интернационалы основали Marseillaise под редакторством Рошфора, участие которого в деле побудило некоторых капиталистов доставить необходимые фонды. Другая личность, с которой интернационалы вступили в сношение, был впоследствии обесславленный мнимый генерал Клюзере, выгнанный из французской армии за бесчестные дела. Он занимал потом место военачальника у фениев и в 1866 г. в план Ирландского восстания включил диверсию такого рода, чтобы сжечь Даунинг-стрит и главные общественные здания в Лондоне. Но правительство предостерегли, да и некоторые из ирландских членов комитета не соглашались на проект. В качестве авантюриста, который всегда ищет, чем бы ему попользоваться, Клюзере тотчас увидел, какой силой может располагать общество подобное интернационалам, и сделался его усердным орудием. Из письма к Варлену от 17 февраля 1870 г., писанного им из Нью-Йорка, также ясно, что все его позднейшие преступления были предумышленные и что он с самого начала вознамерился погибнуть не иначе, как если с собой увлечет в гибель Париж. «В тот день (падения Луи Наполеона), – говорит он, – в тот день или мы, или ничто. В тот день Париж должен быть нашим или перестать существовать». Что это чувство разделяли другие члены общества, можно заключить из того обстоятельства, что в доме одного из интернационалов был найден словарь, составлявший ключ к их тайной корреспонденции. В этом словаре, кроме обыкновенных слов, мы находим нитроглицерин, пикриновый порох; не встречается слово «петролеин» потому только, что пруссаки еще не научили этих благородных граждан скорейшему способу сжигать города. В доме другого интернационала нашли рецепты для составления нитроглицерина и разных других составов, имеющих свойство взрывать. Под некоторыми рецептами стояли следующие наставления: «Бросать в окна», «бросать в канавки труб» и пр. Попытка плебисцита, чтобы поддержать реформы, предложенные сенатом в январе 1870 г., встретила сильное противодействие со стороны интернационалов, высказавшихся в пользу республики. По поводу заговора Орсини общество в своем оправдании от взведенного на него обвинения в участии объявило, что не ведет войны с отдельными исполнителями государственных переворотов, но изображает собой, так сказать, постоянный заговор, и подобное заявление, естественно, повело к третьему судебному преследованию.

Тридцать восемь членов общества были привлечены к суду, и многих из них мы встречаем опять деятельными членами коммуны. Некоторых обвиняемых оправдали, других приговорили к заключению на год. Никто не подозревал, что имена этих известных работников, осужденных за участие в тайном обществе, вскоре будут связаны с ужаснейшими бедствиями Парижа и что эти люди, приговоренные к таким легким наказаниям, в конце года появятся вновь перед военным судом, после того как целых два месяца ужасали Париж правительствами, убийствами и поджогами.

Интернационалы и война

Интернационалы порицают всякую войну, кроме войны против буржуазии, капиталистов, монополистов, паразитов, то есть классов, живущих не трудами рук, но умственным трудом или сбережениями от какого-либо труда. Они уничтожают войну национальную, чтобы заменить ее социальной. Поэтому-то они так упорно настаивают на отмене постоянного войска, которое, разумеется, большая помеха их планам. Поэтому-то они протестовали против Франко-прусской войны; но так как их протест ограничился одной болтовней, то не стоит о нем распространяться. Единственным последствием этого протеста было заключение в тюрьму некоторых из самых заносчивых противников, и нет доказательства, чтобы хоть один из солдат регулярного прусского войска или даже ландвера дезертировал или отказался от боя, чтобы не изменять теориям общества. Во Франции интернационалы оказались храбры только в междоусобной войне.

Интернационалы и революция

В этом отделе невозможны точность и полнота, которых можно бы пожелать; он относится к таким недавним событиям, что документы для надлежащих справок еще находятся в судах военных и гражданских. В следующих словах, однако, мы набросаем общий очерк событий после падения наполеоновской династии.

Демагоги всего громче требовали оружия для защиты отечества, но не имели намерения обратить его против чужеземцев. Их злодейский умысел достаточно явствует из умерщвления пожарных в Ла-Виллете. Не надо забывать, что в тот же день возле самого того места, где совершилось преступление, должно было происходить собрание интернационалов, отмененное в последнюю минуту, и что члены его стояли толпой на улице именно в то время, когда напали на пожарную команду. Следует и то вспомнить, что один из убийц, Эдес, приговоренный за соучастничество в преступлении к смертной казни и освобожденный через несколько дней, был в числе генералов коммуны после 18 марта.

Седанская катастрофа сделалась известна в Париже 3 сентября. На другой день провозгласили республику в Лионе, Марселе, Тулузе и Париже. Это одновременное движение было последствием соглашения, существующего между предводителями интернационалов в разных частях Франции; но то, что «Жюли Фавры да Гамбетты», эта ver-mine bourgese[72], как честили их интернационалы, получили долю власти, было жестоким оскорблением для демагогов в Лионе и Марселе; тем не менее верховная власть попала в руки самых низких негодяев. Водворившись в Лионе, коммуна начала свою деятельность тем, что подняла красный флаг – флаг интернационалов. В Париже общество прикинулось сперва, будто жаждет наиболее сразиться с пруссаками. Когда же батальоны были выставлены вперед, оказалось, что состоящие преимущественно из интернационалов наиболее склонны «отступать в порядке» или даже бежать в беспорядке при первой тревоге, и генерал Клеман Тома указал на это поучительное обстоятельство читателям Journal officiel[73]. Но когда несколько прусских полков вступило в Париж, интернационалы заявили через свой Центральный комитет, что настала минута действовать. Итак, члены общества овладели пушками, разбросанными в разных частях города, и начался ряд неистовств, которые навек упрочили за коммуной позорную известность. Первое кровавое дело было убийство генералов Лекока и Клемана Тома. Еще несколько подробностей о коммунистах будут приведены в нижеследующих параграфах.