Книга Лейденская красавица - Генри Райдер Хаггард

– А если Мартин лишится меча?

Марта пожала плечами.

– Тогда, если и меня убьют, прощай сокровище. На все Божья воля. Во всяком случае, вы наследница по закону и должны знать, где искать сокровище, которое может сослужить со временем хорошую службу и вам, и вашему отечеству. Я не даю вам план, а только указываю, где найти его. А сейчас мне пора в путь, надо добраться к озеру до рассвета. Что передать вашему жениху, ювфроу?

– Я напишу ему несколько слов, если вы можете подождать. Пока перекусите.

– Хорошо, пишите, а я пока поем. Любовь – для молодежи, а пища – для стариков, а за то и другое – благодарение Богу.

Глава XXV. Красная мельница

После недельного пребывания на Красной мельнице все наскучило Адриану. В девяти или десяти голландских милях к северо-западу от Харлема находится местность, называемая Фельзен, лежащая на песчаных дюнах к югу от канала, известного теперь под именем Северного морского канала. В то время, к которому относится наш рассказ, канал представлял собой большую осушительную канаву, а Фельзен был малонаселенным селением. Несколько лет тому назад здесь прошла испанская армия, убивая, сжигая, опустошая все на своем пути, так что осталось очень мало жителей, которые едва содержали в порядке ветряные мельницы и осушительные каналы. Голландия – земля, отвоеванная у болот и моря, и если воду постоянно не откачивать, а каналы не прочищать, то земля весьма быстро снова превращается в болото, и хорошо еще, если океан, прорвавшись через слабую преграду, выстроенную рукой человека, не образует здесь обширной соленой лагуны.

В былые времена Красная мельница служила насосной станцией, откачивавшей, когда ее огромные крылья работали, воду с плодородных лугов в большую канаву, соединенную системой шлюзов с Северным морем. Во времена нашего рассказа возвышенные берега канала еще существовали, но луга уже снова превратились в болото, среди которого на небольшом земляном пригорке поднималась узкая и высокая ветряная мельница, деревянная, на каменном фундаменте, которую было далеко видно со всех сторон среди пустынных окрестностей. Поблизости не было других строений, никакой скотины не паслось у подножия мельницы. Она стояла мертвой среди мертвого ландшафта. Налево от нее начинался ряд бесплодных песчаных дюн, поросших редкой травой, торчащей, как щетина на спине дикого кабана, а за дюнами ревел, стонал и плакал океан, когда ветер и непогода вздымали его воды. Дюны были отделены широким илистым каналом, откуда во время половодья густая болотная вода разливалась по равнине. Против мельницы, не более чем в пятидесяти шагах, проходил широкий канал, заключенный в высокие берега и выливавший день за днем миллионы галлонов[41] своей воды в море. Насыпные берега, однако, начинали ослабевать, на них виднелись пространства, где, казалось, прошел гигантский плуг, выворотив бурую землю среди зеленой поверхности; в других местах вода, во время зимних наводнений ища себе выхода, перерезала мягкую насыпь, однако не настолько разрушив ее, чтобы она не могла исполнять своего назначения.

Слева и сзади тянулись опять болота, только на горизонте виднелись башни Харлема да местами, на больших расстояниях, церковные шпили. Болота же служили пристанищем всякой местной птице, а летом всю ночь напролет в них квакали лягушки.

В такое-то убежище Симон и Черная Мег отвели Рамиро и его сына Адриана в ту памятную ночь, когда аббат Доминик был повешен после того, как Адриан получил от него отпущение грехов и крещение. Он ничего не спрашивал, он был слишком потрясен нравственно и физически, и жизнь для него была в эти дни ужасающей фантасмагорией, полной мрака, из которого появлялись мистические фигуры с обагренными кровью руками и раздавались голоса, обрекающие его на погибель.

В обширном нижнем этаже мельницы беглецы нашли несколько кое-как меблированных комнат. Мельницу, насколько Адриан мог понять, использовали для жилья контрабандисты, или воры, или вообще какие-нибудь темные личности, с которыми Симон и Черная Мег состояли в союзе и которые знали, что здесь рука закона не настигнет их, хотя надо сказать, что в правлении Альбы в Нидерландах закона не существовало, и бояться его приходилось только людям богатым или тем, кто осмеливался молиться Богу по-своему.

– Зачем мы пришли сюда, отец? – несмело спросил Адриан.

Рамиро пожал плечами, оглядывая все кругом своим единственным глазом, и ответил:

– Нас привели сюда наши проводники и друзья. Симон и его жена уверяют меня, что только здесь мы в безопасности, и, клянусь святым Панкратием, после того, что мы видели в церкви, я склонен верить этому. Каким жалким казался отец Доминик, когда он висел, как черный паук, на своей веревке! У меня мороз продирает по коже, когда я вспомню о нем.

– А долго мы проживем здесь?

– Пока дон Фадрике не возьмет Харлем и толстые голландцы, те, по крайней мере, которые останутся в живых, не станут лизать наши сапоги, умоляя о пощаде. – Он заскрежетал зубами и прибавил: – Ты играешь в карты? Прекрасно. Сыграем партию. Вот карты, игра развлечет нас. Ставь сто гульденов.

Они начали играть, и Адриан выиграл, после чего отец, к его удивлению, стал платить ему.

– Зачем это? – спросил он.

– Порядочные люди всегда должны платить карточные долги.

– А если нечем?

– В таком случае следует вести аккуратный счет и выплатить при первой возможности. Помни, что все можно забыть, но проигрыш в карты – долг чести. Никто не может обвинить меня в том, что я остался ему должен хотя бы один гульден из проигранных денег, что же до других долгов, то боюсь, их за мной наберется порядочно.

Когда игра кончилась, в этот вечер Адриан оказался в выигрыше около четырехсот флоринов. На следующий день его выигрыш дошел до тысячи, на которые отец выдал ему форменную расписку, но на третий вечер счастье изменило или, может быть, Рамиро играл внимательнее, но только Адриан проиграл две тысячи гульденов.

Он заплатил их, вернув отцу его расписку и отдав все золото из кошелька, данного ему матерью, так что теперь у него не осталось ни гроша.

Дальнейший ход событий можно угадать. При каждой игре ставки увеличивались, так как, не будучи в состоянии заплатить, Адриан относился равнодушно к тому, сколько он проиграет. Кроме того, его слегка волновало обращение с такими крупными суммами. Через неделю он проиграл королевское состояние. Тогда, встав из-за стола, отец предложил ему подписать обязательство, пригласив женщину, появившуюся неизвестно откуда для домашних работ на мельнице, подписаться в качестве свидетельницы.

– К чему эта комедия? – спросил Адриан. – Чтобы заплатить по этому обязательству, не хватило бы даже наследства Бранта.

Отец насторожил уши.

– В самом деле?.. А я так думаю, что хватило бы. К чему?.. Кто знает!.. Ты можешь со временем разбогатеть, недаром великий император говорил: «Фортуна – женщина, сберегающая свою милость для молодых». А тогда, как честный человек, вероятно, ты пожелаешь заплатить свой старый карточный долг.