Книга Вожди и разведка. От Ленина до Путина - Игорь Дамаскин

Вторым приоритетным направлением для Горбачева было получение научно-технической информации. Она целым потоком шла по линии ПТУ, ГРУ, Госкомитета по науке и технике, Госкомитета по экономическим связям, Академии наук. Девяносто процентов этой информации поставляли ПТУ и ГРУ, и зачастую ведомства, которым она предназначалась, не успевали «переваривать» ее.

Еще одним важным направлением работы разведки, которое привлекло внимание Горбачева, стала борьба с международным терроризмом. Это направление было привлекательным для Горбачева не только и не столько потому, что он опасался проникновения террористов в СССР или их акций против нашей страны за рубежом, а прежде всего потому, что это создавало возможность контактов нашей разведки с западными спецслужбами, их объединение против общего врага и тем самым сближение нашей страны с Западом. Цель благородная, ничего не скажешь.

Но как-то так получалось, что все, за что ни брался Горбачев, в конечном счете оборачивалось против интересов Советского Союза.

Вот что сказал на семинаре в Американском университете в Турции сам Горбачев в 1999 году (цитата из газеты Usvit [ «Заря»] № 24, Словакия):

«Целью всей моей жизни было уничтожение коммунизма… Мне удалось найти сподвижников в реализации этих целей. Среди них особое место занимают А. Яковлев и Э. Шеварднадзе, заслуги которых в нашем общем деле просто незаменимы».

Если к этому добавить слова бывшего министра иностранных дел Козырева, который вслед за Шеварднадзе в одном из интервью заявлял: «Я счастлив, что участвовал в развале Советского Союза», то картина становится вполне ясной.

Андропов бдительно предупреждал руководство страны об опасности «агентов влияния ЦРУ», находящихся на самом верху. Однако Горбачев счел эти опасения преувеличенными, а возможно, и нечаянной «наводкой» на людей, которые ему пригодятся в дальнейшем.

Андропов одним из первых рассмотрел внутреннюю сущность одного из таких людей — А. Яковлева и отклонил его кандидатуру на пост секретаря ЦК, после его длительного пребывания в Канаде в качестве посла. Он сказал одному из своих помощников:

— Яковлев слишком долго пробыл за рубежом в капиталистической стране и внутренне переродился.

Но Горбачев игнорировал мнение Андропова. В свое время в «Правде» появилась аргументированная статья Крючкова «Посол беды», в которой говорилось, что Яковлев является именно таким агентом. Однако расследование Генпрокуратуры после такого заявления ни к чему не привело.

Добавлю от себя, что имя Яковлева мне еще в 1985 году называл американский деятель, с которым у меня был неофициальный контакт. Я немедленно доложил об этом лично Крючкову и по его приказу изложил это на бумаге письменно в одном экземпляре. Что стало с этой запиской, мне неизвестно.

Штази и КГБ

Обстановка в Восточной Германии, т. е. в ГДР, с самого начала ее образования была напряженной. Народ был недоволен коллективизацией, национализацией, падением жизненного уровня, отсутствием элементарных признаков демократии. Уже в июне 1953 года прошли волнения и забастовки (в нашей прессе их называли «волынками»), подавленные с помощью нашего оружия, увеличилось количество побегов за границу (в том же 1953 году — 331 390 лиц), с тех пор обстановка не улучшалась.

Главой Министерства Госбезопасности в 1957 году стал Мильке, который начал перестраивать Штази. С этого времени КГБ перестал открыто диктовать свою волю, хотя на самом деле держал офицеров связи во всех 8 управлениях Штази и в 15 окружных управлениях до самого конца, пока ГДР окончательно не прекратило своего существования. Особое внимание советские чекисты придавали Главному управлению «А», которым руководил Маркус Вольф.

В течение 20 лет отношение между МГБ ГДР и КГБ основывались на неформальных договоренностях между Мильке и главами советских органов безопасности. 29.03.1978 Мильке и Андроповым был подписан первый официальный протокол между МГБ ГДР и КГБ.

Четыре года спустя, 10.09.1982, Председатель КГБ Федорчук подписал формальное соглашение с Мильке, который обязался взять на себя все техническое обеспечение резидентуры КГБ в Восточной Германии.

Один из отделов Штази находился в Потсдаме, там же был мозговой центр ГРУ в Германии.

Мильке и Председатель КГБ периодически подписывали соглашения о сотрудничестве. Последний такой документ, действовавший с 1987 по 1991 годы, был подписан Чебриковым и Мильке.

КГБ полагался на поддержку Штази во всех сферах разведывательной деятельности. Основной упор делался на внешнюю разведку.

Надо признать, что деятельность МГБ ГДР внутри страны в конечном счете вела к увеличению негативного политического потенциала в обществе, который к осени 1989 года приобрел критическую массу.

Особенностью спецслужб ГДР стала невиданная по своим масштабам, охватившая все сферы человеческой деятельности, всеобъемлющая система слежки, фиксация малейшего проявления недовольства властями (и реагирование властей на нее).

Советская разведка внимательно следила за развертыванием событий в ГДР и регулярно информировала Горбачева о том, что происходит в стране и в ее руководстве. Так во время его двухдневного визита в Берлин в октябре 1989 года состоялось целых три доклада — около 50 документов, в том числе информационные справки по полторы-две страницы, аналитическая записка «О положении в руководстве СЕПГ» на 5 страницах, а также записка «О настроениях в СЕПГ».

Особый интерес представлял документ с анализом обстановки в высших кругах ГДР, сложившейся вокруг ее тогдашнего руководителя Э. Хонсккера. В Политбюро ЦК СЕПГ образовались две противоборствующие группировки — одна за, другая против Хо-неккера. В соответствии с принципиальной установкой о том, что разведка не должна вмешиваться в процесс принятия политических решений, в записке не предлагалось никаких рекомендаций. Но из всего ее текста явствовало, что обстановка в ГДР требует немедленной отставки Хонеккера с руководящих должностей. Аналогичный вывод содержался и в справке «О настроениях в СЕПГ».

Неприязненные отношения складывались и между руководителями обеих стран. Горбачев считал Хонеккера «престарелым, выжившим из ума человеком», а разведка, в свою очередь, докладывала Горбачеву нелестные слова Хонеккера о нем: «Он отступился от своей подписи, поставленной в 1985 году под протоколом о продлении Варшавского договора на 20 лет, с пролонгацией еще на 10 лет… падет ГДР — падет весь наш военно-политический блок. Мы будем стоять до конца».

Может быть, забавно, а скорее всего печально, что неприязнь нарастала и между первыми леди. Раиса Максимовна не пыталась скрывать своих антипатий к супруге Хонеккера — «бывшей пионервожатой». От разведки не укрылось и мнение ее противницы, которая считала себя партийной и государственной деятельницей, а Раису Максимовну «провинциальной выскочкой и домохозяйкой». Но, к сожалению, обе дамы имели влияние, и немалое, на своих сановных мужей.

Похоже, советская разведка загодя готовилась к «перестройке». Так, по данным прокуратуры Германии, начиная с конца 80-х годов ГРУ начало активно расширять свою сеть, в том числе в ГДР. В частности, в архивах госбезопасности ГДР остались данные о многочисленных попытках вербовки радистов армии ГДР. И надо полагать, что далеко не обо всем советские разведчики советовались с немецкими коллегами. Тем более что события конца 80 — начала 90-х годов руководитель ГРУ генерал Ивашутин расписал как по нотам в застольном разговоре с польским коллегой еще за 20 лет до того, как они произошли. Да и предвидеть их было не так уж трудно.