Книга Витязь. Тенета тьмы - Наталья Нестерова

От него и шел жар.

– Господин, – умоляюще выговорил быкоглав. – Наградите меня. Я поймал…

Хвост тяжело взметнулся и ударил в стену. Посыпался камень. Зверочеловек дрогнул и попятился в темноту проема, оглядываясь в поисках защиты. Господин был зол.

Осмелев, девушка украдкой глянула через спутанные воло сы. Дракон сидел, забившись в угол, отвернувшись к глухой стене. Громадное сильное тело, покрытое плотно прилегающей чешуей неразличимо-темного в ночи цвета, выглядело угрожающе. Громадное; голова дракона была размером чуть поменьше Алинкиного «смарта»… Одно крыло висело плетью, наружу торчали обломки костей, кое-как перемотанных подобием повязки, шины. Тяжело вздымались своды ребер.

Дракон страдал. И от этого казался еще опасней.

В Альгваринпаэллире, которого девушка видела расслабленно спящим около звездной корабли в Москва-Сити, это ощущение напряжения сжатой пружины отсутствовало напрочь. Багрянец Небес был дряхл, уныл плотью. Алина разглядывала драконьего мафусаила в упор, не стесняясь и не боясь. Не боясь – потому что Мастер Войны был с ней. Он стоял чуть позади, держал ее за запястье горячими пальцами и требовательно покусывал в шею, в плечо, отчего по всему телу разбегались мелкие сладенькие мурашки.

«Я можно еще посмотрю… дракон же! Когда я еще увижу дракона?»

«О, ящер… – иронично хмыкал инопланетный мужчина, обжигая ее спину дыханием. – Не на что смотреть».

Теперь перед ней был совершенно другой ящер.

– Вы же не Альгваринпаэллир, да? – сказала девушка, уже зная, что надежды Маруси найти тут понятного дракона Пашку, ворчуна и любителя шоколада, не оправдались.

Тихо звякнули монеты, гибкая шея медленно приподнялась.

«А я с Наташкой на «Он дракон» не пошла тогда… дура», – беспомощно подумала Алина, спешно вставая на ноги. В голове бешено крутилось: Дейнерис Таргариен, матерь драконов – и почему-то Змей Горыныч из советской детской сказки. Змей летал, смешно подвешенный на нитках, и Алинка даже в пять лет углядела эти нитки и не боялась пластмассового чудища. А «Игру Престолов» она смотрела только начало, когда дракончики были еще совсем маленькие… маленькие, господи!

Ну не как автобус же.

Дракон издал глубокий, дизельно-рокочущий звук, и начал поворачиваться. Алина почувствовала, как у нее отнимаются ноги.

Драконья резная морда с шипастым воротником приблизилась… и посмотрела на девушку внимательными белыми глазами, чуть поблескивающими во тьме.

До боли знакомыми белыми глазами с расширившимися в ночи вертикальными зрачками.

У Алины закружилась голова, сердце замерло и настойчиво застучало прямо в горло: бух, бух, бух…

В полуоткрытой пасти дракона влажно блестели острые, как ножи, зубы. В два ряда. В три.

Дракон молчал.

– Мастер… – всхлипнула Алинка, в тщетной надежде, что тот единственный, которого она считала почти всемогущим, сильный, надежный мужчина со звезд – что он каким-то чудом услышит ее изнутри этого страшного чешуйчатого тела и придет на помощь. – Мастер… Это же ты!

Ей было очень страшно, и она не знала, что делать.

Глаза дракона смотрели неотрывно – мерцающие двумя белыми опалами в отсветах нескольких факелов.

Ледяные.

– Мастер…

Все тяготы плоти, голод, жажда покинули Алинку. Девушка, истерзанная страхом и чужим миром, не отводила взгляда от шипастой морды, выискивая в драконе кого-то другого.

Любимого.

– Мастер… Значит, драконья кровь сделала все правильно… привела меня… к тебе…

Тепло вернулось в руки. Она нашла его! Своего мужчину, заточенного в драконьей плоти. Их с Марусей прыжок в ничто внезапно наполнился смыслом и радостью, потому что она – нашла. Потому что она любит его – каким угодно.

Осталось только объяснить это ему самому.

Алинка сделала шаг, поднимая руку. В следующий миг чешуи дракона встопорщились с клацаньем передернутого затвора. Он вскинулся и закричал; это был высокий, почти человеческий крик, полный муки. Вспыхнувшая багрянцем чешуйчатая громадина шарахнулась обратно в свой закуток, осыпая каменные блоки и пыль. Алина завизжала и попятилась, ее снова затрясло.

Что происходит?!

Дракону было… больно?

Девушка выдохнула резко, как перед спаррингом. И шагнула вперед.

– Мастер Войны…

Дракон пыхнул черным дымом и вскинул уцелевшее крыло, заслоняя голову.

– Не с-смотри на меня… – раздался чужой, тяжелый голос. – Я ящ-щер…

Она сделала шаг вперед, еще. Несмело подняла руку в примирительном, успокаивающем жесте.

– Какая разница вообще? Разве это важно? Я… я нашла тебя… я…

– Ос-становись… – глухо прозвучало из-за крыла. Сквозь темень перепонки даже в отсветах факелов и неверном отблеске луны были видны сосуды и кости, прочертившие алую кожу.

– Нет, – тихо сказала Алина. – Нет, нет.

Напуганная, голодная, смертельно усталая, она ощущала теперь себя – сильной. Матерью дома. Пришедшей за своим мужчиной. Ужас перед орками, паника после гибели Лаки – все отступило в дремучую тьму инстинктов, и Алинка просто шла к дракону, протягивая вперед руки.

Желая его касаться.

Он снова шарахнулся от нее. Отшатнулся почти так же быстро, как мог тогда, в привычном ей облике. Мощные лапы переступили по звякнувшему золоту, туго перетекли мышцы хвоста.

– Остановись.

Он выдохнул огонь. Это был предупредительный выстрел. Тугая струя почти добила до Алинки, и девушка почувствовала губительный жар.

Смертельный.

– Мастер… – почти беспомощно сказала она. – Я желюблю тебя. Я шла за тобой. Я нашла тебя и узнала. Драконья кровь, вот… это на самом деле чудо, настоящее. Оно бывает! Магия… волшебство.

По чешуйчатому телу проходили волны дрожи.

– Я… ящер…

– Да какая разница! – зло выпалила Алина, стискивая кулаки. – Был у меня уже не ящер… папа директор, мама банкир… Я даже замуж за него собиралась, ты помнишь? Максом звали… Помнишь, Мастер Войны? – Ее голос зазвучал сильнее, громче. – Смотри на меня!

И Алина прыгнула.

Быстро, чтобы не думать.

В конце концов, если он решит атаковать, в драконьем огне она сгорит моментально – а терять теперь, кажется, ей было нечего. Позади орки. Впереди, если без Мастера, – неизвестность и тьма чужого мира…

Гибкая шея ринулась вперед, и Алина приземлилась точно на морду дракона. Распласталась по ней, хватаясь за шипы костяной короны. Вцепилась, прижалась, зажмурилась… Животу сразу стало горячо-горячо. Она прислонилась щекой и потерлась – чешуя оказалось гладкой, как керамическая сковорода.