Книга Борис Годунов. Трагедия о добром царе - Вячеслав Козляков

Царская дипломатия была подкреплена силой. Одним из немногих событий последнего года правления Бориса Годунова, отмеченных современными разрядами и летописцами, стал поход московского войска на Тарки — против Тарковского шамхала. По наказу московским послам велено было объявить царю Александру, что Борис Годунов посылает «многую рать» на Шевкала во главе с боярином Иваном Михайловичем Бутурлиным. В свою очередь, от грузинских союзников требовалось, чтобы они тоже послали свое войско «над Шевкалом промышляти вместе, чтоб его повоевать и городы поимат и под нашу царскую руку привести и дорогу в Ыверскую землю очистити»[671]. Разряд «похода в Кумыцкую землю» сохранился в составе частных записей, вошедших в так называемый «Карамзинский хронограф». Его автор, арзамасский дворянин Баим Болтин, вместе с дворянами других «верховых» городов был участником похода и описал как состав войска, так и те битвы, в которых оно участвовало. Начало «Карамзинского хронографа» явно взято из разрядов, которые позднее, в Смуту, уже не записывали в книги: «Лета 7112 (1604) году царь и великий князь Борис Федорович всеа Русии послал из Москвы в Кумыцкую землю в Тарки воевод своих, а велел Кумыцкую землю завладеть». Роковым для Бориса Годунова стал отпуск из Москвы большого количества стрельцов, которые вместе со служилыми татарами и ногаями составили основу московского войска. До места боевых действий им нужно было добираться почти полгода. Видимо, Борис Годунов не верил тогда в то, что самозванец осуществит свое намерение и вторгнется в Московское государство.

Осенью воеводы Бориса Годунова вступили в земли Тарковского шамхала. Им сопутствовал успех. Около 1 октября 1604 года («о Покров», как сказано в одной из разрядных книг)[672] они взяли Тарки. Как записано в «Карамзинском хронографе», воеводы «в город вошли и Кумыцкими городы завладели, а кумыцкие люди покиня город и кабаки и побежали в горы и Дербен и в Шемаху, а Дербен и Шемаха была в то время за Турским салтаном»[673]. Захватив плацдарм и оставив шамхала без своей столицы, воевода окольничий Иван Михайлович Бутурлин вынужден был отложить остальные поставленные перед ним задачи по строительству новых укреплений до весны.

На этом выгодном военном фоне московские послы, бывшие в Иверской земле, могли лучше исполнить порученные им дела. Однако царя Александра ко времени их прибытия в Грузии не оказалось: он находился у персидского шаха Аббаса. Тогда послы добились того, чтобы царевич Юрий по примеру отца присягнул на верность московскому царю. Присяга состоялась 1 января 1605 года. Царевич стремился скрыть ее даже от своего окружения, но это ему не помогло. Вскоре из Персии вернулись царь Александр и его сын Константин (Кюстандиль-хан), сопровождаемые внушительным отрядом воинов шаха. Московские послы стали свидетелями драматической развязки в семье кахетинского царя Александра, убитого собственным сыном — «бусурманином» Константином. Погиб также и другой московский ставленник, царевич Юрий. Все произошло практически на глазах московских послов, слышавших во дворце звуки борьбы. Им же довелось узнать, что головы царя Александра и царевича Юрия были отправлены в Персию к шаху, по приказу которого Константин и взял власть в свои руки таким кровавым, но обычным для восточных династий способом. Новый царь Константин принял московских послов и даже обещал сохранять дружбу с Борисом Годуновым (который к тому времени уже умер), но было очевидно, что он станет действовать только в интересах шаха Аббаса.

У послов Михаила Игнатьевича Татищева и дьяка Андрея Иванова оставался еще «тайный наказ»: найти у грузинских царей жениха для царевны Ксении Годуновой и невесту для царевича Федора. Если бы это получилось, то вполне бы могла сложиться конструкция нового политического союза на Кавказе, подкрепленного родственными связями с московским царствующим домом. Когда послы только начали исполнять свою миссию, они обратили внимание на одного из потомков кахетинского царя Александра — сына царевича Давида, но того отослали в Персию. Позднее о нем говорили, «что уж он холоп шахов, да и не пригодитца к такому великому делу, что он рожаем (лицом. — В. К.) не исшол и молод». Сын другого царевича, Юрия, тоже оказался слишком мал. Тогда-то послы и разослали грамоты о «повиновенье» грузинским царям. Интерес к их обращению выказал картлийский царь Юрий, живший «в Горых» (к его царству относился и Тифлис). Он спорил за первенство с кахетинским царем Александром и считал себя главным в Грузинской земле. На его стороне было то неоспоримое в глазах московских властей преимущество, что в его землях имел свою резиденцию грузинский патриарх — «каталек» Дементий, как по-своему назвали его чин московские дипломаты. Поэтому послы решили начать порученные им тайные переговоры именно с царем Юрием. 28 апреля 1605 года они были приняты им.

Кровавый переворот царевича Константина испугал Юрия, который уже начинал подумывать о том, какие выгоды сулил ему союз с могущественным московским царем. Переговоры о поиске невесты для царевича Федора и жениха для царевны Ксении продолжились, но Юрий стал действовать осторожнее. В частности, он потребовал, чтобы ему предоставили охрану в 500 человек московских стрельцов, то есть целый стрелецкий приказ. Послам все-таки удалось добиться, чтобы им показали дочь царя Юрия, царевну Елену, в присутствии ее матери и бабки, царицы Тамары. Как сказано в посольской книге, «и были послы у царя Юрья в царицыных шатрех; и царевну Елену послом показал». Царевна получила в подарок сорок соболей, после чего царь Юрий «велел встать» дочери и снял с нею мерку: «да деревцом царевну смерил и тое мерку послом дал». Послы оставили портрет возможной невесты царевича Федора: «А царевна рожаем добра, а не отлична красна; лицом бела, толко белятца, не самое знатно; а очи черны; нос не велик, по лицу волосы крашены на красно, а сказывают, что у нее волосы черны; а в стану царевна пряма, толко тоненка, что молода; сказал Юрьи царь, что она ныне 9 лет»[674]. Возраст картлийской царевны не остановил послов, и они стали добиваться, чтобы ее отправили вместе с ними в Москву, где бы она могла пожить во дворе царицы Марьи Григорьевны, научиться языку и русским обычаям. Однако царь Юрий наотрез отказался от этого: он ссылался на то, что дочь его еще не достигла допустимого, по христианскому обычаю, возраста для вступления в брак.

Отыскали послы и жениха для царевны Ксении Годуновой. Они присмотрели родственника царя Юрия, царевича Хоздроя (приходившегося, «по родству», дядей царю Юрию). Царевича тоже не хотели отпускать в Москву, опасаясь в будущем возможных затруднений в запутанном вопросе о престолонаследии в картлийском царстве. Но московские послы были настойчивы и добились выполнения данного им тайного наказа. Хотя встреча с Хоздроем не вызвала у них большого восторга («похулить нам царевича не уметь, добр, а не отличен»), все же жених был признан подходящим. Царевичу было 23 года (он был ненамного старше царевны Ксении Годуновой), и послы договорились, что он отправится на границу Московского государства и будет ждать присылки туда послов для почетной встречи. Однако в разгар переговоров пришли вести о походе крымского царя «в Кизылбашскую землю на помоч турским людем». Одновременно стало известно об опасности, угрожавшей городам, поставленным в Кумыцкой земле. 11 мая 1605 года послы спешно покинули земли картлийского царя. Но когда они добрались до Терки, всё худшее уже произошло. В дороге им стало известно, что под напором «турских и кумыцких людей» пал Койсинский острог, началась осада Тарков, «а на Сунше острог государевы Терские воеводы сожгли и людей свели». Послы едва смогли пройти на Терки, но когда они после тяжелого горного перехода прибыли туда к 10 июня и захотели завершить свое посольство, это им не удалось. Терские воеводы отказались исполнять самоубийственное требование послов об отсылке картлийскому царю Юрию 150 человек стрельцов для охраны. Объясняя неудачу своей миссии, послы писали: «И Терские воеводы по царевича и по послов Юрья царя не послали; а отказали, что их Терские люди не слушают. А в то время по грехом турские и кумыцкие люди взяли город Тарки, — и люди стали в ужасе, чаяли приходу к Терскому городу»[675].