Книга Последний самурай - Андрей Воронин

— Слушаюсь, Набуки-сан, — ответил тот. Голос у Сабуро был глухой и надтреснутый, но он держался хорошо — по крайней мере, для человека, стоящего лицом к лицу с неотвратимой смертью. Собственно, иного поведения господин Набуки от него и не ожидал.

Один из охранников, шмыгая разбитым носом, с которого все еще капала кровь, выскочил за дверь, направляясь в гараж. Пленник огляделся с видом человека, пришедшего на скучную вечеринку у начальника, отыскал взглядом свободный стул, подошел к нему и уселся, по дороге слегка оттолкнув второго охранника. Затем он забросил ногу на ногу, скрестил на груди руки и развалился в такой расслабленной позе, что со стороны могло показаться, будто в его теле нет ни одной кости. Сабуро свирепо засопел за спиной у господина Набуки, но промолчал, понимая, что в подобной ситуации формальностями лучше пренебречь.

— Кстати, — с расчетливой жестокостью нанес очередной удар Забродов, если не секрет… Скажите, Набуки-сан, а сколько здесь в доме сейчас народу? По мне, так чем меньше, тем лучше, но большая компания тоже имеет свои преимущества — по крайней мере, в дороге не соскучишься. Женщины-то есть?

— Нет, — автоматически ответил господин Набуки и снова вынужден был закрыть глаза, пережидая очередной приступ удушья. Окими-сан в эту самую минуту спала в комнате наверху, доверчиво прижимаясь к своему Арихито Таяма, — счастливая, довольная жизнью, успокоенная и обнадеженная. А в ее чреве уже шевелилось новое существо — тоже счастливое, потому что, если верить врачам, состояние матери мгновенно передается плоду… Господин Набуки снова забыл о ней — теперь уже, надо полагать, в последний раз.

Он заставил себя не думать о госпоже Окими. В конце концов, далеко не каждому удастся умереть счастливым, да еще во сне, даже не успев ничего почувствовать. Госпоже Окими можно только позавидовать. Если бы еще не ее ребенок…

— Что с вами? — сквозь звон в ушах услышал он голос пленника. — Вам плохо, Набуки-сан? Не хотите ли стакан воды?

„Я стар, — подумал господин Набуки, прислушиваясь к пульсирующей боли в груди. Боль нарастала, сильно отдавая в левое предплечье. — Я стар, подумал он снова, повторяя это про себя, как заклинание. — Сколько мне осталось? Я давно смирился с тем, что мое время уже не за горами. Так, может быть, это выход?“

Он открыл глаза. Русский разглядывал его с нескрываемым интересом, скаля в ухмылке окровавленные зубы. Господина Набуки замутило, и он снова закрыл глаза.

Не маньяк же он… Как же тогда должен выглядеть маньяк, если это чудище претендует на звание психически нормального человека?

— Воды? — повторил свой вопрос пленник. Он вед себя так, словно это господин Набуки был у него в плену, но теперь уже это не имело значение.

— Благодарю вас, — не открывая глаз, сказал господин Набуки. — Со мной все в порядке.

Это была ложь. Гипноз русского оказался слишком силен, мутная пелена кошмара снова затянула уставший от бесплодных усилий мозг. „Полно, подумал господин Набуки, — при чем тут гипноз? Быть может, все наоборот? Возможно, всю свою жизнь я прожил во власти снов, и лишь теперь настал миг пробуждения? Ерунда, — подумал он, делая последнюю попытку сопротивления. Этого просто не может быть, он блефует. В наше время даже русские поумнели, среди них больше нет камикадзе. А что, если я все-таки имею дело с сумасшедшим?..“

Господин Набуки снова открыл глаза, когда в дверь, заметно кренясь на одну сторону и покряхтывая от натуги, протиснулся вернувшийся охранник. Все еще шмыгая носом, он поставил чемодан у самых ног хозяина. Господин Набуки невольно отшатнулся, но тут же взял себя в руки: лишний метр в данной ситуации вряд ли мог его спасти.

— Откройте, — приказал он.

Охранник замялся, бросая на присутствующих нерешительные взгляды, а Сабуро беспокойно кашлянул в кулак.

— Это не опасно, — верно поняв причину всеобщего замешательства, сказал пленник. — Даю вам слово. Хотите, я сам открою?

— Ни в коем случае! — поспешно сказал Сабуро и осекся.

Господину Набуки осталось лишь печально покивать головой: русский выиграл очередной раунд, поставив их в глупейшее положение, когда любое действие — а равно и бездействие — могло привести к непредсказуемым последствиям.

— Открывайте, — повторил он. — Я должен убедиться.

Чемодан был как чемодан — большой, пластиковый, с сильно поцарапанными боками, при одном взгляде на которые становилось ясно, что он побывал во множестве дорожных передряг. Охранник присел перед ним на корточки, открыл замки, поднял крышку и отступил в сторону.

Господин Набуки увидел внутри еще один чемодан, размером поменьше первого. Оставшееся свободным пространство было проложено поролоном. То, что лежало в мягком поролоновом гнезде, было господину Набуки хорошо знакомо.

— Вы готовы пожертвовать собственной жизнью? — словно со стороны донесся до него собственный голос.

— Вообще-то, я не собирался, — прежним тоном ответил Забродов, — но раз уж так вышло… Все равно ведь пропадать, правда? У нас говорят: двум смертям не бывать, а одной не миновать. Чего там, в самом деле Скажу вам по секрету, Набуки-сан: я уничтожил много плохих людей, но вы станете моим шедевром, после которого можно умереть со спокойной душой.

— Он блефует, — внезапно подал голос Сабуро. — У него нет телефона, а без телефона это просто ящик, которым в лучшем случае можно проломить кому-нибудь голову. Возможно, телефон припрятан где-нибудь на берегу, но туда ему уже не попасть. С вашего позволения, Набуки-сан, я унесу это отсюда, а потом вернусь и с удовольствием придушу вашего гостя голыми руками.

„Вряд“ ли, — подумал господин Набуки, — Сабуро недооценивает противника Идиот убежден, что… Ну, и так далее»

— Черта с два, — быстро сказал пленник. Он выставил вперед левое запястье и постучал ногтем по стеклу своего безвкусного, чересчур массивного хронометра. — Вот эта штука — передатчик Мы успели внести в конструкцию чемодана некоторые изменения… Словом, когда я выдерну вот это, — его пальцы сомкнулись на одной из трех заводных головок хронометра, сработает небольшой заряд. Он разобьет склянку с кислотой, которая начнет разъедать слой изолирующего материала… Короче говоря, на отход у меня будет полчаса плюс-минус две минуты. При удачном стечении обстоятельств можно уцелеть. Но, как я уже говорил, человек предполагает, а Бог располагает.

Сабуро сделал какое-то резкое движение и обмяк, поняв, что не успеет.

— Тц-тц-тц, — поцокал языком пленник. — Ничего не выйдет. Что ж, господа, давайте прощаться. Принимая во внимание характер того, что должно произойти здесь в ближайшие полчаса, я думаю, что писать завещания и прощальные записки не имеет смысла.

— Полчаса — изрядный срок, — вполголоса заметил Сабуро.

— Я об этом думал, — сказал Иларион. — За полчаса бомбу можно увезти километров на двадцать, а то и на все тридцать. Увезти в глубь, как вы выразились, густонаселенного района. Можно отправить ее обратно тем же путем, каким она сюда попала, то есть по морю. Но в миле отсюда дежурит российский сторожевой корабль, командир которого клятвенно пообещал мне утопить любую посудину, пытающуюся отчалить от этого берега. Он это сделает, Набуки-сан, поскольку ваши пираты довели его до белого каления. Он давно мечтает кого-нибудь утопить… И потом, получаса у вас не будет. Нас здесь пятеро при одном револьвере. Не хочу хвастать, но попасть в меня из этой вашей гаубицы будет довольно сложно. Так что, если кто-то из вас и останется в живых после нашей потасовки, он вряд ли сможет унести чемодан далеко — сил не хватит, да и времени тоже. К тому же… гм… мне неловко в, этом признаваться, но изменения вносили в большой спешке, так что эта штука может взорваться сразу.