Книга Теория шести рукопожатий - Крэйг Браун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Малер обещает исправиться; Альма соглашается остаться. Раньше он относился к ней с безразличием, но теперь он начинает страстно ее ревновать, по словам самой Альмы, «ко всем и вся… Я часто просыпалась по ночам и видела, что он стоит у моей кровати в темноте». Но она не может избавиться от Гропиуса и снова вынуждена выбирать. Она решает остаться с Малером, но только на условии, что он обратится за психоаналитической консультацией.
Малер с опаской относится к психоанализу. Три года назад, когда один друг упомянул при нем имя Зигмунда Фрейда, Малер категорически заявил, что психоанализ его не интересует, и добавил: «Этот Фрейд пытается лечить или решать все проблемы исключительно с одной точки зрения». Его друг отметил, что «как видно, ему не хотелось в присутствии жены использовать подходящее слово».
В конце августа Малер наконец приходит на сеанс в назначенное время. Фрейд делает перерыв в отпуске на побережье, чтобы успеть на поезд до Лейдена. Они отправляются в долгую прогулку по городу и беседуют четыре часа[219]. Прохожим они, должно быть, казались странной парой: Фрейд ростом больше 180 сантиметров, а Малер – едва один метр 62; у Малера очень необычная походка – неровные шаги, прерываемые странным притоптыванием[220].
Выслушав рассказ о семейных проблемах Малера, Фрейд говорит, что разница в возрасте, из-за которой так переживает Малер, – именно то, что и привлекает к нему Альму. «Вы любили мать, и вы ищете ее в каждой женщине. Она была измучена заботами и нездоровьем, и вы бессознательно хотите, чтобы ваша жена была такой же», – прибавляет он.
Когда Густав рассказывает Альме об этих выводах, она считает, что Фрейд сумел ухватить самую суть: «Он был прав и в том, и в другом. Мать Густава Малера звали Мари. Его первым порывом было сменить мое имя на Мари, несмотря даже на то, что ему сложно произносить букву «р». А когда он узнал меня лучше, ему захотелось, чтобы мое лицо смотрелось более «терзаемым» – прямо так он и выразился. Когда он сказал моей матери, как жаль, что у меня в жизни было так мало печалей, она ответила: «Не беспокойтесь, за этим дело не станет». Альма, кроме того, соглашается с выводом Фрейда об ее фиксации на отце. «Я всегда искала невысокого, худого человека, с мудростью и духовным превосходством, поскольку я это знала и любила в своем отце».
Фрейд тоже впечатлен Густавом Малером; он никогда не встречался с человеком, который бы так быстро схватывал суть психоанализа.
«…Малер внезапно сказал, что теперь понимает, что мешало его музыке достичь вершины в самых возвышенных пассажах, вдохновленных самыми глубокими эмоциями, поскольку их портило вторжение банальной мелодии. Его отец, видимо, человек жестокий, очень плохо обращался с женой, и когда Малер был ребенком, между его родителями произошла одна особенно мучительная сцена. Она была невыносима для мальчика, который убежал из дома. Однако в тот момент уличные шарманки тянули популярную венскую песенку «Ах, мой милый Августин». По мнению Малера, с тех пор связь высокой трагедии и легкого развлечения неразрывно запечатлелась в его мозгу, и первое настроение неизбежно приносило с собой второе»[221].
Конечно, именно это и восхищает слушателей в его музыке. Это делает ее новаторской и современной. Однако композитору трудно провести различие между своей силой и слабостью, когда они обе так тесно взаимосвязаны.
После расставания с Фрейдом Густавом Малером овладевает эйфория. «Прекрасное настроение. Интересная дискуссия, – дает он телеграмму Альме, и дальше: Я все переживаю как будто заново». На обратном поезде он пишет такое стихотворение об их встрече:
По возвращении он снова просматривает сочинения Альмы и напевает их под аккомпанемент фортепиано. «Что я наделал? Это хорошие песни, превосходные… Я не успокоюсь, пока ты опять не начнешь работать. Господи, какой я был узколобый». Малер посвящает ей свою симфонию № 8, премьера которой состоялась 12 сентября 1910 года; кроме того, он публикует пять лирических песен Альмы, которые затем играют в Вене и Нью-Йорке.
Через девять месяцев, 18 мая 1911 года, он умирает от бактериального эндокардита[222]. Несколько месяцев спустя Фрейд вдруг понимает, что так и не отправил ему счет за свою консультацию, и тогда выписывает его и датирует «Вена, 24 октября 1911 года». Он прилагает две марки и отправляет вдове Малера Альме – «за оказанные услуги».
Университетская улица, Париж
23 апреля 1909 года
Отчим Альмы Малер, художник Карл Молль, убедил группу поклонников композитора в Вене заказать великому Огюсту Родену лепную голову композитора. Сначала Родена не увлекает эта идея. Лишь после того, как ему сказали, что Малер – великий композитор и в музыке стоит на той же высоте, на какой он стоит в искусстве, Роден соглашается снизить обычную цену до 10 тысяч франков за глиняный бюст с отдельной доплатой за бронзовую отливку.
Малер – человек беспокойный от природы, он не тот, кому легко долго сидеть без движения, поэтому компания решает воздействовать и на его честолюбие: ему говорят, что инициатива исходит от самого Родена, потому что ему очень интересно вылепить голову Малера. Польщенный Малер соглашается.
Он прибывает в Париж из Америки. Он страдает ревматизмом сердца и уже неспособен гулять в горах, а значит, не может «исторгать мои идеи у природы». 22 апреля посредник между скульптором и композитором Поль Клемансо пишет письмо Родену: «Если у вас есть такая возможность, прошу вас приехать завтра, в пятницу, в половине первого, пообедать с нами в «Кафе де Пари». Там будет Малер. Мы могли бы обо всем договориться за обедом. Помните, Малер убежден, что вы сами пожелали делать его бюст, иначе он откажется позировать».
Обед идет неплохо. Хотя оба едва обмениваются хоть словом – Малер говорит по-французски с большими запинками, а Роден ни слова не знает по-немецки, – Клемансо в восторге, что они поладили. «Первая встреча двух гениев произвела на меня большое впечатление. Они не разговаривали, а лишь оценивали друг друга и однако же прекрасно друг друга понимали».
