Книга Черный город - Фернандо Гамбоа

— Хорошо, хорошо… Кстати, а ты не могла бы разговаривать со мной на «ты»? В конце концов, я ведь… твой отец.

Валерия на несколько секунд задумалась.

— Ладно, — сказала она. — А как вы хотите, чтобы я вас называла? — Ее голос стал слегка насмешливым. — «Папа»?

— Меня вполне устроит, если ты будешь называть меня Эдуардо. И я тебя еще раз убедительно прошу — говори мне «ты».

— Ну хорошо… Эдуардо.

Вскоре мы оказались в подвале здания. Как сообщила нам Валерия, именно под тем местом, в котором мы сидели несколько минут назад.

Помещение это выглядело довольно жутко, что, впрочем, предположить было отнюдь не трудно. В нем имелось очень много колонн, поддерживающих тяжелые перекрытия потолка, и они, как и пол, были изготовлены из все того же черного камня, из которого, похоже, был построен и весь этот город. Стены подвала я поначалу в темноте разглядеть не смог.

Идя вслед за Валерией, мы свернули налево и направились к ближайшей стене. Как только мы подошли к ней достаточно близко, чтобы можно было разглядеть ее, все трое — Кассандра, профессор и я — одновременно вскрикнули от удивления.

В отличие от всех других стен, которые нам уже довелось видеть в Черном Городе, эта стена, находившаяся от меня на расстоянии вытянутой руки, не была испещрена клинописными значками и барельефами. Вместо этого она, словно огромное, от пола до потолка, полотно, была удивительно красиво разрисована яркими красками, которым каким-то невероятным способом удалось не потемнеть и не выцвести.

Даже я, не будучи ни археологом, ни кем-либо ему подобным, сразу же смог должным образом оценить не только красоту рисунков как таковых, но и их громаднейшее значение для науки и тот большой резонанс, который могло вызвать их обнаружение, причем не в одном лишь замкнутом мирке археологов и историков.

Насколько я знал, нечто подобное было найдено раньше только в руинах сооружений майя в Центральной Америке (мне довелось увидеть их лично годом раньше, и к разрушению их я, к сожалению, в какой-то степени приложил свою руку, хотя это, как говорится, уже совсем другая история), а также в некоторых египетских гробницах и храмах. Сейчас же при свете наших фонариков и факелов перед нами предстала, открывая нам своего рода окно в далекое прошлое, огромная стенная роспись, тянувшаяся по всему периметру помещения. Здесь имелись в общей сложности сотни квадратных метров, покрытых иероглифами, клинописными значками и, к нашей огромной радости, множеством рисунков, на которых были изображены те, кто некогда населял этот таинственный город.

— Здесь… — сказала Валерия, волнуясь так, как волнуется экскурсовод в Лувре в свой первый рабочий день, — изложена история тех, кого некоторые племена в этой части бассейна Амазонки называют «морсего». — Затем она показала на левый верхний угол стены и продолжила: — Как вы и сами можете себе представить, я провела возле этой стены довольно много времени и, тщательно изучив все, что на ней изображено, имею основания заявить, что, без всякого сомнения, здесь раскрывается самая ужасная тайна, которую оставили после себя «древние люди». Это нечто такое, что изменит наше видение не только древнего мира, но и мира современного.

— И что же это за тайна? — поинтересовался я.

Дочь профессора пристально посмотрела на меня, слегка приподняв уголки губ, как будто она собиралась улыбнуться, и я понял, что она очень хотела, чтобы кто-нибудь задал ей именно этот вопрос.

71

Мы начали медленно и с большим любопытством осматривать стенную роспись, стараясь даже при первом знакомстве с ней не упустить ни малейшей детали.

На белом фоне стены было начертано множество каких-то непонятных значков, располагающихся вокруг двухмерных изображений, очень сильно похожих на рисунки майя, ацтеков и древних египтян и каким-то непонятным образом устоявших перед влажностью и прочим негативным воздействием окружающей среды. И изображения, и значки были нарисованы очень тщательно, и, расшифровав их, можно было, по-видимому, узнать кое-какие тайны, оставшиеся от народа, который стал нам известен под названием «древние люди».

На одном из наиболее впечатляющих рисунков был изображен похожий на жреца персонаж в золотой маске — точно такой же, какую я видел на статуе, сидящей на кварцевом троне. Одет этот жрец был в золотистую тунику. Позади него находилась группа бородатых людей (он, по-видимому, был среди них главным), тоже облаченных в туники, но не золотистые, а белые. Жрец стоял с разведенными в стороны руками, держа в каждой по факелу, лицом к огромной толпе поджарых черных существ, склонившихся перед ним в ожидании благословения. Данная церемония, без всякого сомнения, воплотила в себе проявление не только почитания, но также верности и покорности, в награду за которые жрец, как было видно на других рисунках, предоставлял этим черным существам почетное право быть слугами избранных людей.

На основании этой и другой сцен, изображенных на стене, мне не составило большого труда прийти к выводу, что «древние люди» были господами, а морсего — их рабами.

Однако гораздо более интересную, и даже невероятную, информацию можно было почерпнуть из изображений, находившихся в самом начале стенной росписи.

Судя по пояснительным рисункам, смысл которых был вполне понятным, «древние люди» являлись божьими избранниками, которым — им и только им! — были даны знания, необходимые для того, чтобы создавать и развивать письменность и алфавит, сооружать большие храмы, повышать урожайность сельскохозяйственных культур и продуктивность скота посредством селекции и скрещивания различных сортов и пород. Все это, конечно же, способствовало как повышению уровня жизни, так и формированию эгоцентризма этой цивилизации, намного обогнавшей в своем развитии другие, современные ему племена и народности, что, в свою очередь, неизбежно приводило к появлению стремления доминировать над ними, устанавливая свое господство различными способами, в том числе и при помощи военной силы.

Лидеры «древних людей», предвидя неизбежность вооруженных столкновений с соседними племенами и народностями, еще недалеко ушедшими в своем развитии от первобытных дикарей, и опираясь на имеющиеся у них зачаточные знания в области генетики, много-много лет назад приказали своим ученым провести умопомрачительный эксперимент. Используя свой опыт выведения новых пород лошадей, собак и коров, которых они скрещивали, чтобы получить особи с нужными им характеристиками (например, более быстрых лошадей, более свирепых собак и более крупных коров), они занялись примерно тем же самым с людьми, а точнее, с теми, кого они считали недочеловеками.

Они, по-видимому, ловили туземцев, мужчин и женщин, из проживающих с ними по соседству племен, отбирали из них тех, кто больше им подходил, и затем заставляли их спариваться, чтобы получить в качестве потомства детей с определенными физическими данными и определенным нравом. Когда рождались такие дети, «древние люди», используя довольно примитивные, но при этом весьма эффективные приемы, воздействовали на этих детей уже с самого раннего их возраста, удлиняя им конечности, держа их постоянно в темноте, чтобы выработать у них способность видеть ночью, и, что показалось мне самым невероятным, очень сильно деформируя их черепа и челюсти при помощи специальных шаблонов и устройств. Когда эти дети вырастали и становились взрослыми, их заставляли спариваться друг с другом, в результате чего у рождающегося затем потомства накапливались биологические черты, которые их создатели желали получить.