Книга Рыцари Дикого поля - Богдан Сушинский

— Вот именно, как европейское, — согласился Карадаг-бей. — Обязательно подчеркните это в беседе с ханом. Это льстит ему. В глазах иностранцев он как раз и желает представать в облике европейского правителя, равного правителю Франции, Британии… Будь его воля, дворец в Бахчисарае очень быстро превратился бы во дворец, напоминающий Пале-Рояль или обитель венецианского дожа.

«Вот за эти сведения, эту подсказку, Карадаг-бей, я тебе признателен! — мысленно поблагодарил его Хмельницкий. — Знание этой особенности характера хана пригодится мне больше иного совета».

— Если только вас допустят до Ислам-Гирея, — сразу же охладил его азарт будущий правитель Великой Таврии.

— Уже послан гонец, который посеет во дворце хана подозрение в том, что на самом деле я не посол, а шпион?

— И даже предоставит доказательства. Причем неоспоримые.

— Но сами вы в это время будете не в Бахчисарае, а где-то неподалеку?

— Мне приказано оставаться за пределами Крыма. Как ни странно, сам стремился к этому.

— Тем не менее вы намерены вернуться в столицу.

— Точнее, в свой замок неподалеку от Бахчисарая. Появились спешные дела. Мозолить хану глаза не собираюсь.

24

Явившись к концу дня во дворец графини д’Оранж, Коронный Карлик увидел во дворе не очень роскошную, но большую и довольно крепкую дорожную карету — с накрытым передком, а также с сиденьем для слуги на задке, рядом с которым располагалась пирамида для ружей, копий и колчанов со стрелами. На самой стенке, в кожаных чехлах, покоились два мощных арабских лука, вполне способных пробивать даже кирасу.

— Кучер мною накормлен, — объявила неожиданно появившаяся графиня.

Вуйцеховский одобрительно кивнул.

Какое-то время графиня терпеливо наблюдала, как Вуйцеховский внимательно, придирчиво осматривает это неповоротливое, но довольно грозное на вид дорожное чудо, в котором можно было чувствовать себя, словно в небольшой крепости.

— Надеюсь, меня тоже накормят, — наконец-то вспомнил он о графине.

— Деньги на дорожные расходы вы получите через час. От человека, который прибудет от королевы. У Вроцлавских казарм, где к вам присоединятся драгуны конвоя, уже находятся под охраной три повозки с вином и продовольствием, которые очень пригодятся вам в степи.

— У меня создается впечатление, что вы снаряжаете меня не в поездку по воеводствам Польши, а для перехода через Великую Степь до святынь Каракорума. Меня это начинает если не пугать, то уж, во всяком случае, озадачивать.

— У вас создается довольно правильное впечатление. Недавно один знакомый француз показывал мне карту, составленную другим, не знакомым мне, но от этого не менее знатным французом.

— То есть военным фортификатором де Бопланом.

— Ознакомившись с этой картой, я не стала знатоком Украины. Но уверена, что какое-то время вам придется блуждать по степи, общаясь с казаками, волками и степными травами. Все ваши заботы о пропитании в тех безлюдных краях окажутся напрасными. Однако мы отвлеклись, господин тайный советник. Еще мне велено передать вам, что жалованье драгунам сопровождения выплачено за два месяца вперед. И даже сверх того, учитывая все прочее…

— У вас успел выработаться непревзойденный канцелярский стиль общения со мной. Особенно когда касается финансовых проблем.

— Вы — самый счастливый человек Варшавы, поскольку оказались единственным из всех моих добродетелей, в общении с которым своих собственных финансовых вопросов я пока еще не касалась, — грубо намекнула ему Клавдия на то, что Коронному Карлику не мешало бы поделиться частью денег. — Тонкости и деликатности этой темы у нас с вами еще впереди. А пока что, — она метнула взгляд во все стороны, нет ли поблизости неблагодарных ушей, — обязана предупредить: эту карету вы должны защищать до последней сабли, последней пули, последней дипломатической возможности.

— Имея эскадрон прикрытия, это будет несложно.

— Посредине кареты, в ее полу, там, где сделано возвышение, которое может служить путнику довольно удобным ложем…

— Я успел оценить это при первом же знакомстве с каретой.

— …Устроен небольшой тайник, в который заложен мешочек с деньгами. Вскрыть этот тайник вы имеете право, только встретившись с Хмельницким. Или, в крайнем случае, с его самым доверенным лицом.

— Степень его доверенности, следует полагать, я могу определять, исходя из.

— «Исходя из…». Для Его Величества главное — чтобы деньги попали к Хмельницкому. Вместе с письмом, которое лежит в мешочке. Выдержано оно, конечно, в довольно сдержанных, эзоповских, тонах и выражениях. Но то, что король пожелал оставить за пределами текста, Хмельницкий способен домыслить самостоятельно, основываясь на их предыдущих договоренностях.

— Как и я — тоже способен…

— Вам это зачем?! Вам достаточно знать, что деньги эти, полученные от значительной части приданого королевы Марии Гонзаги, предназначены для вооружения армии господина Хмельницкого. Сильной, большой армии, которая вскоре начнет громить польские войска, — выдержав длительную, почти умопомрачительную паузу, графиня д’Оранж дала возможность Коронному Карлику оценить степень греховности всей той авантюры, в которую его, любезно улыбаясь, втягивали сейчас.

Бывшему королевскому следователю по особо важным государственным преступлениям сделать это было не так уж и сложно. Мало того, кое-что о сговоре Владислава IV и Хмельницкого тайный советник уже знал. Тем не менее «откровения от графини д’Оранж» потрясли его.

— Неужели все это правда? — вопрос был сугубо риторическим. Вуйцеховский даже не рассчитывал на то, что сможет получить хоть какие-то разъяснения у тайной фаворитки королевы. — И даже то, что убиение повстанцами многих тысяч польских воинов будет оплачено из приданого француженки, которой не посчастливилось стать польской королевой?

— Уверена, что в реальной жизни все окажется намного серьезнее даже того, что вы осмеливаетесь теперь предполагать, господин Вуйцеховский.

— Король Польши и атаман восставших казаков состоят в заговоре против своей Отчизны! — покачал головой Коронный Карлик. — Вот что стоит за всеми тайными переговорами этих двух известных людей королевства. Не могу сказать, чтобы это явилось для меня такой уж страшной новостью, но и свыкнуться с мыслью о том, что самый уму непостижимый заговор возглавляет государь, тоже очень трудно.

— Вас казнят, Коронный Карлик, — графиня д’Оранж крайне редко позволяла себе прибегать к прозвищу тайного советника. Но еще реже самому Вуйцеховскому приходилось слышать в ее голосе искреннюю, неподдельную тревогу. — И будут правы, поскольку казнят исключительно за ваше суесловие.

— Нет ничего более простого и бессмысленного, чем казнить никому не известного, никем в Варшаве не узнаваемого тайного советника Вуйцеховского. Вот почему до сих пор никто не торопится с этим прискорбным ритуалом. Итак, мы остановились на тайнике…