Книга История Византии - Джон Джулиус Норвич

В том же году умер Константин X. И даже на смертном одре он сделал все от него зависящее, чтобы увековечить свою катастрофическую политику. Константин заставил молодую жену Евдокию поклясться, что она не выйдет во второй раз замуж, а от министров потребовал письменного обязательства признать императором только члена его семьи.

Но к тому времени уже была известна судьба Кесарии и повсюду царили тревожные настроения. Даже среди бюрократии было много тех, кто осознавал необходимость радикального изменения политики. Однако, за исключением государственного переворота, единственный способ обрести законного (и деятельного) императора заключался в новом бракосочетании Евдокии – тогда как она поклялась не выходить замуж во второй раз.

Сама императрица вполне была готова повторно венчаться, если ее освободят от данной ею клятвы, а для этого ей требовалось соответствующее разрешение от патриарха и сената. К несчастью, патриархом был Иоанн Ксифилин, один из ближайших друзей и сподвижников Константина, а сенат почти полностью состоял из назначенцев прежнего императора, поэтому получить согласие всех этих инстанций у Евдокии шансов практически не имелось. Однако императрица повела себя очень умно: стала намекать, что рассматривает для себя возможность брака с братом патриарха. Ксифилин поверил ей и убедил сенаторов дать свое согласие. И лишь тогда Евдокия объявила, что выходит замуж – но не за брата патриарха, а за одного исключительно красивого человека, который, казалось, олицетворял в своей персоне военную аристократию. Его имя было Роман Диоген, и 1 января 1068 г. его короновали как императора.

Невозможно не испытать к нему сочувствия. Способный администратор и храбрый воин, полностью осознавший серьезность турецкой угрозы, он энергично принялся восстанавливать мощь и благосостояние империи – и не его вина, что ему не удалось этого достичь. В Константинополе императору пришлось бороться против Пселла и семейства Дука, у которых Роман вызывал крайнее негодование и они были настроены уничтожить его. Что касается армии, то теперь она состояла в основном из плохо экипированных и деморализованных наемников и к тому же скудно снабжалась продовольствием; не раз войска были на грани мятежа. Тем не менее в 1068–1069 гг. Роман организовал походы на Восток, где существенно укрепил имперские позиции. Его личная отвага и решительность представляет собой единственное светлое пятно в мрачной картине повальной трусости и беспримерного хаоса, поразивших всю византийскую армию.

Осознавая, что восточная армия в ее нынешнем состоянии никак не сможет обеспечить безопасность Анатолии, Роман, находясь в Константинополе, занялся решением вопросов о выплате задолженностей войскам, производстве нового военного оснащения и рекрутировании свежих сил. Помимо этого Роман тщательно разработал план новой кампании, в ходе которой он собирался бросить в бой от 60 000 до 70 000 человек. Во вторую неделю марта 1071 г. византийская армия пересекла Босфор и направилась на восток к Эрзуруму, где Роман разделил войско на две части. Более крупный отряд был отдан под командование Иосифа Тарханиота, который повел его к Хелату, городу, находящемуся в нескольких милях от северного берега озера Ван. Сам же Роман вместе с другим своим ведущим полководцем, Никифором Вриеннием, пошел к маленькому городу-крепости Манцикерту, который сдался без боя.

Что касается отряда Тарханиота, мы не знаем в точности, что произошло. Мусульманские историки упоминают о бое, в котором Алп-Арслан одержал решительную победу, однако ни в одном византийском источнике не содержится никаких упоминаний о подобном сражении. Правда, известный византийский историк Атталиат сообщает, что одного лишь известия о прибытии султана было достаточно, для того чтобы обратить «подлеца» Тарханиота, а с ним и его людей, в стремительное бегство. Но маловероятно, что дела обстояли так просто. Тарханиот являлся уважаемым полководцем; под его началом находился отряд, насчитывавший от 30 до 40 тысяч человек и, по всей видимости, превосходивший по численности всю сельджукскую армию. Если мы отвергнем мусульманскую версию, то у нас останется еще ряд вариантов. Могло быть так, что Тарханиот рассердился на Романа, которому он советовал не разделять армию, и со своим отрядом вышел из военной кампании. Возможно, Алп-Арслан захватил византийскую армию врасплох и единственным ответом ее явилось всеобщее «спасайся кто может». Либо же Тарханиот был орудием в руках семейства Дука и намеренно покинул императора, когда настал подходящий момент. Все эти версии могут в какой-то степени объяснить, почему Роман не получил от своего полководца никакой весточки о том, что с ним произошло. В одном можно быть точно уверенным: к тому времени, когда повстречался наконец с сельджуками, василевс уже лишился большей части своей армии.

Роману Диогену удалось овладеть Манцикертом, однако наслаждаться своим триумфом ему было суждено недолго. Уже на следующий день серьезное беспокойство его армии доставили отряды сельджукских лучников; даже Вриенний получил три ранения – по счастью, незначительных. Ночь выдалась безлунной, и до рассвета турки не ослабляли давление, вызывая сумятицу в стане византийцев – тем постоянно мерещилось, что враги уже наводнили их лагерь. На следующее утро приятным сюрпризом для всех явилось то, что лагерная ограда продолжала стоять на месте.

Но византийцев совершенно потрясло известие, что крупный контингент половецких наемников переметнулся на сторону сельджуков; в армии было еще несколько тюркских подразделений, и некоторые из них – или даже все – в любой момент могли последовать примеру половцев. В подобных обстоятельствах и при том, что без следа исчезло более половины византийской армии и один из ее лучших полководцев, можно было ожидать, что император вполне охотно примет турецкую делегацию, явившуюся через два дня с предложением о перемирии.

Но зачем перемирия хотел султан? Возможно, потому, что совсем не был уверен в победе. Сельджуки всегда предпочитали иррегулярные военные действия тщательно подготовленным сражениям, от которых они всеми силами стремились уклоняться. Но кроме того, существовала ли вообще какая-то реальная причина для военных действий? Единственное серьезное разногласие между двумя верховными главнокомандующими было связано с Арменией, которая имела важное стратегическое значение и для султана, и для Романа. Если бы им удалось договориться о взаимоприемлемом разделе армянской территории, то обе армии остались бы в целости и сохранности и Алп-Арслан мог бы всерьез заняться своим главным противником – династией Фатимидов.

Но решимость василевса оказалась твердой. Это был его единственный шанс избавить наконец империю от турецкой угрозы. Алп-Арслан стоял всего лишь в нескольких милях от него, а под командованием Романа все еще находилась такая внушительная сила, какую ему едва ли довелось бы собрать когда-нибудь в будущем. Более того, если бы он вернулся в Константинополь, не дав сражения, то какой бы у него был шанс защитить свой трон – а может быть, и жизнь – от происков семейства Дука? Отправив посольство назад – с минимальным выказыванием учтивости, – Роман начал готовиться к сражению.

Как это ни странно прозвучит, то, что случилось при Манцикерте, едва ли вообще можно назвать сражением. Роман выстроил армию широко развернутым строем – в несколько шеренг, на флангах поставил кавалерию. Сам он занял место в центре, слева находился Вриенний, а справа – каппадокийский полководец по имени Алиатт. Сзади был выстроен крепкий арьергард – источники указывают, что в составе его находились «рекруты из нобилитета, то есть сливки общества». Командовал арьергардом – как ни удивительно – Андроник Дука, племянник покойного императора. Этот молодой человек, по-видимому, не делал большого секрета из своего презрительного отношения к Роману, и выглядит странным уже то, что ему вообще было дозволено принимать участие в кампании.