Книга Исповедь послушницы - Лора Бекитт

– Я вернусь в монастырь… – начал Рамон и не успел закончить.

Катарина вскочила; ее взгляд был полон неизмеримого, почти животного страха и боли.

– Нет! – вскричала она. – Зачем?! Прошу тебя, не надо!

– Нам нужны деньги. Я возьму их в монастыре. Больше негде.

– Не надо туда идти! – в отчаянии повторила Катарина.

Рамон промолчал.

Непроглядная ночь окутала землю мягким черным покрывалом, дыхание уснувшего города уносилось в открытое море и исчезало в ночном воздухе. Величественные силуэты спящих в гавани кораблей напоминали гигантских доисторических животных, а бесконечная линия зубчатых стен – горный хребет. Он казался вечным, этот призрачный мир, несмотря на то что каждый миг здесь рождались и умирали чьи-то чувства, желания, мысли, исчезая, уносясь в глубину беспредельных пространств, в недоступную высь, где жил тот, кому все известно, кто создавал каждого из людей подобно тому, как пишут тайную, противоречивую, простую и магическую книгу.

Уговоры не помогли – утром Рамон отправился в монастырь. Катарина следовала за ним, поникшая и растерянная. Рамон усадил ее на скамью возле какого-то дома, велел не вставать с места и ждать сколько потребуется.

Приближаясь к монастырю, он чувствовал, как у него холодеет душа. Сейчас аббат Опандо спросит: «Где вы были так долго, Рамон, и что делали?» И он ответит: «О нет, ничего! Я только убил человека, переспал с послушницей женского монастыря и продал свой крест!»

Сначала его не узнали и не хотели впускать, потом он все-таки вошел в ворота и увидел, как навстречу спешит один из деканов.

Тот смотрел на приора с нескрываемой радостью, как на нежданно явившегося избавителя, смотрел, словно не замечая, что на отце Рамоне мирская одежда и что он странно выглядит.

– Слава Господу! Молодой приор вернулся! Мы уже не надеялись, хотя аббат Опандо сказал, что вы обязательно придете и возьмете нас под защиту! Я сейчас же извещу братьев!

– Где аббат Опандо?

Декан горестно покачал головой. На его глазах появились слезы.

– Аббат убит.

У Рамона перехватило дыхание.

– Как это произошло? – тихо спросил он.

– Бунтовщики ворвались в обитель, аббат Опандо пытался нас защитить, его ранили, и через сутки он умер. Не помогли ни наши старания, ни молитвы.

– Он что-нибудь говорил?

– Он говорил, чтобы мы не скорбели, потому что он всего лишь один из многих служителей Господа. Он велел беречь пламя нашей веры и нести его высоко над головой, как факел. Он сказал, что ничто другое нас не спасет. И еще он был уверен, что вы вернетесь.

– Он назвал имя своего преемника?

Декан смотрел непонимающе.

– Конечно. Он сказал, что это наш приор. Вы, святой отец!

Рамон молчал, подавленный раскаянием и болью утраты. Его душа обливалась слезами, и ему казалось, будто внутри кровоточит смертельная рана.

– Я думаю, надо собрать капитул. Братья удручены и растеряны, многие впали в уныние. Мятежники уничтожили множество книг, надругались над священными предметами, многое испортили и сожгли. У нас есть убитые и раненые, – сказал декан.

– Сокровищница цела? – спросил Рамон.

Декан пожал плечами.

– Надеюсь, что да.

– Значит, цела. Тогда мы сумеем восстановить все, что разрушено. – Рамон тяжело вздохнул. – Кроме человеческих жизней.

– Созывать капитул? – повторил декан.

– Да. Только дайте мне немного времени. Мне нужно переодеться.

– Вы будете служить мессу?

Рамон кивнул.

– Нужно помолиться за убиенных.

Приор прошел в свою келью, где все осталось таким, каким было до его ухода: очевидно, мятежники сюда не входили. На небольшом деревянном столике стояла чернильница, лежали бумага и перья. Окинув все это быстрым взглядом, Рамон опустился на колени и склонил голову.

Молча помолившись, он встал, снял мирскую одежду и облачился в сутану. Сон закончился. Его тело больше не принадлежит Катарине Торн, оно принадлежит Господу Богу. Так же, как и душа. Совесть – тем людям, что живут здесь, смиренно искупая чужие грехи. Что касается сердца, оно, как сказал аббат Опандо, уже сделало свой выбор. И, похоже, навсегда.

Прошел час, потом второй – Катарина послушно сидела и ждала, наблюдая за причудливым сплетением света и теней на мостовой и на стенах домов. Мимо сновали горожане; многие с любопытством поглядывали на одинокую девушку. Наконец Катарина заметила высокую фигуру в длинном черном плаще. Лицо человека было спрятано под низко надвинутым капюшоном, и девушка невольно содрогнулась. Ей почудилось, что это вестник несчастья, и она стала молить Бога, чтобы монах прошел мимо.

Но он остановился напротив скамьи, на которой сидела Катарина, и девушка онемела от страха. Даже слабая искорка надежды погасла, когда он молча протянул ей бумагу.

Катарина взяла послание, и монах так же безмолвно исчез в толпе. Напоенный дыханием моря и ароматами листвы воздух внезапно сделался тяжелым и душным, пальцы оледенели и не сгибались. Катарина с трудом развязала шнурок и развернула бумагу, на которой было начертано следующее:

Дорогая Кэти!

Я должен остаться вмонастыре изанять место настоятеля. Аббат Опандо умер, ибратия нуждается во мне. Яподчиняюсь воле Господа, завещанию своего духовного наставника ивелению собственной совести. Ты подарила мне волшебный сон, ияблагодарен тебе за это.

Рамон

Катарина неподвижно глядела в пустоту. Ее сердце разбилось вдребезги, как случайно выроненная из рук стеклянная ваза, и она чувствовала, как осколки больно впиваются в душу.

Катарина не знала почерка Рамона, но было очевидно, что писал именно он. Строки были ровными, буквы – красивыми и четкими: его рука не дрожала.

Она долго сидела, потом встала и посмотрела на монастырь. Ей хотелось подойти к воротам, колотить в них, кричать и бить ногами. Но она не стала этого делать.

Что толку стучаться в душу человека, чье сердце холодно и мертво, как камень, чьи уста лживы, а гордыня велика, как стены этого собора!

Девушка медленно брела вдоль лазурных каналов, мимо кирпичных домов с красными крышами, брела, не замечая ничего вокруг, пока не дошла до большого двухэтажного особняка с чистым двориком, пышным садом и ухоженным цветником.

Дверь открыла служанка – молодая девушка в скромном чепце, черной складчатой юбке, темной кофте с кружевными оборками и в деревянных башмаках.

– Вам кого? – спросила она, преграждая дорогу.

Катарина решительно отстранила ее и глухо произнесла:

– Я – дочь хозяина этого дома, Катарина Торн.