Книга Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле - Фредерик Кемп

● «Какие мы предпринимаем политические шаги, пока не разросся кризис?» В меморандуме говорится, «если будем сидеть молча или ограничиваться опровержением советских заявлений», Хрущев возьмет на себя инициативу, заставив Кеннеди, который будет выглядеть упорным и неразумным, защищаться.

● «В документе Ачесона ничего не говорится о связи предложенных военных действий и политических целей». На языке, предназначенном для того, чтобы ошеломить, Ачесон не излагает никакой политической цели, кроме как сохранить существующие правила доступа, ради которых мы готовы уничтожить мир. Отсюда следует, что «самое главное – сформулировать причину, по которой мы готовы начать ядерную войну».

● «В документе рассматривается только один возможный случай… закрытие коммунистами доступа в Западный Берлин». Однако далее в меморандуме утверждается, что «фактически есть целый спектр беспокоящих действий, из которых полномасштабная блокада, возможно, является одной из наименее вероятных».

● «Все зависит от нашей готовности к ядерной войне». Эти трое, Шлезингер, Чейес и Киссинджер, посоветовали Кеннеди, который, как они уже знали, был и без того встревожен вариантом возможной войны, «прежде, чем вас попросят принять решение о начале ядерной войны, вы наделены правом узнать, какая конкретно ядерная война имеется в виду. Пентагон обязан проанализировать возможные уровни ядерного удара и возможные уровни нашего ядерного ответа».

● Шлезингер подверг критике Ачесона за то, что он целиком сосредоточился на проблеме военного доступа в Берлин, в то время как 95 процентов приходилось на поставки для гражданского населения и только 5 процентов были связаны с военными поставками. Восточная Германия уже установила полный контроль над движением гражданского населения. Цель Соединенных Штатов состоит в том, чтобы сохранить свободу Западного Берлина, и, следовательно, самым важным является вопрос, связанный с движением гражданского населения.

● Ачесон, говорилось в меморандуме, не придает значения чувствам членов НАТО. «Что случится, если наши союзники откажутся поддержать нас?» Маловероятно, что союзники поддержат идею Ачесона об отправке войск на автостраду для прорыва блокады; де Голль уже выступил против этой идеи. «А что относительно Организации Объединенных Наций? Что бы ни случилось, но этот вопрос встанет в ООН. Лучше или хуже, но у нас должна быть убедительная позиция».

Редкий случай, чтобы так быстро составлялся столь важный документ. Шлезингер печатал с огромной скоростью, чтобы не отставать от мыслей, излагаемых его блестящими соавторами. Поглядывая на часы, он приступил к новому разделу: «Случайные соображения о нерассмотренных альтернативах». В нем перечислялись вопросы, которые необходимо выяснить президенту.

Авторы меморандума хотели, чтобы все вопросы и альтернативы «систематически вытаскивались на поверхность и детально обсуждались», и советовали не торопиться воплощать в жизнь план Ачесона. Шлезингер посоветовал президенту подумать над тем, чтобы изъять из обращения документ Ачесона. Опасность утечки предложений Ачесона, говорилось в его меморандуме, намного больше, чем опасность подробного обсуждения ограниченной группой лиц.

Не обращая внимания на то, что Хрущев уже выработал курс по Берлину, американские чиновники в Вашингтоне вели закулисную бюрократическую войну против Дина Ачесона. Инспирированный Шлезингером меморандум, хотя и был создан за такой короткий промежуток времени, включал даже предложения относительно новых людей, которые должны быть привлечены в процесс по ослаблению влияния Ачесона. Среди прочих были предложены Аверелл Гарриман и Эдлай Стивенсон.

Это была месть так называемых «слюнтяев» – сторонников мягкой политики по Берлину. Меморандум Шлезингера заканчивался предложением, чтобы один из авторов руководил процессом. На эту роль, по мнению Шлезингера, лучше всех подходил Генри Киссинджер. Это был удачный шанс для человека, который на протяжении долгого времени станет одной из наиболее влиятельных фигур в сфере внешней политики в истории США.

Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия

Пятница, 7 июля 1961 года

Генри Киссинджер, работая в Гарвардском университете, проводил всего день, иногда два в неделю в Вашингтоне, где работал в качестве консультанта Белого дома, но этого было достаточно для того, чтобы, оказавшись в центре борьбы, формировать взгляды Кеннеди на Берлин. Честолюбивый молодой преподаватель был бы счастлив на постоянной основе работать на президента, но против этого был бывший декан Гарвардского университета, а ныне советник президента по вопросам национальной безопасности Макджордж Банди.

Хотя Киссинджер в совершенстве владел искусством лести по отношению к вышестоящим, Банди, более чем кто-либо, был невосприимчив к лести. Он считал Киссинджера, как и президента, выдающимся человеком, но страшным занудой. Банди пародировал монотонную речь и немецкий акцент Киссинджера. Киссинджер в свою очередь жаловался, что Банди использует его высокие интеллектуальные способности не по назначению. Биограф Киссинджера Уолтер Айзексон пришел к выводу, что все дело было в классовых различиях и манере поведения: тактичный бостонец из высшего сословия снисходил до нахального немецкого еврея.

Однако, находясь в непосредственной близости к эпицентру власти, Киссинджер приобрел новый опыт и рано включился во внутреннюю борьбу в Белом доме, которая станет частью его необычной жизни. Генри Киссинджер родился в баварском городе Фюрт в 1923 году, получив при рождении имя Хайнц Альфред Киссингер. Ему было пятнадцать лет, когда его семья, спасаясь от нацистского преследования, эмигрировала в США и поселилась в Нью-Йорке. А теперь он был советником американского президента. В то время как Банди прилагал титанические усилия, чтобы удерживать его на почтительном расстоянии от Кеннеди, Киссинджер добрался до президента через другого гарвардского преподавателя, Артура Шлезингера, развернувшего кампанию против Ачесона.

Киссинджер не имел доступа в Овальный кабинет и не имел места в истории, как Ачесон, – он был на тридцать лет моложе Ачесона, – но его «Меморандум для президента» по Берлину на тридцати двух страницах был смелой попыткой переиграть бывшего государственного секретаря. Меморандум лег на стол Кеннеди непосредственно перед вылетом президента в Хайяннис-Порт. Хотя Киссинджер был сторонником более жесткой политики в отношении Москвы, чем Шлезингер, он понимал, что Кеннеди не должен рассматривать план Ачесона, полностью отвергающий дипломатию как единственно возможный способ общения с Советами.

Киссинджер опасался, что помощники Кеннеди и, возможно, сам президент могут оказаться достаточно наивными и соблазниться хрущевской идеей «свободного города», в соответствии с которой Западный Берлин и подходы к нему находились бы под юрисдикцией Организации Объединенных Наций. Кроме того, Киссинджер был обеспокоен тем, что Кеннеди испытывает неприязнь к великому Аденауэру. По мнению Киссинджера, Кеннеди не до конца понимал, что невнимание к Берлину может породить кризис в западном альянсе, что нанесет намного больший ущерб интересам безопасности Соединенных Штатов, чем сможет оправдать любой договор с Москвой.