Книга Ночь в гареме, или Тайна Золотых масок - Георг Борн

– Теперь я понимаю ненависть старой Кадиджи, – сказала Реция, – но Сирра сделала все, чтобы загладить вред, принесенный нам ее матерью.

– Я давно уже знал, что сокровище калифов не существует более, – продолжал Альманзор. – Я был в пирамиде пустыни Эль-Тей и всю ее обыскал. Сокровища не было, но все-таки оно принесло нам много горя и потерь.

– Не сожалей, отец, что это сокровище не попало к нам в руки.

– Я никогда не желал этого. Но должен был разыскивать в интересах моих детей. Документы находились в моих руках, и Мансур старался во что бы то ни стало завладеть ими. Для этого он приказал преследовать меня, и ему действительно удалось завладеть документами. Что касается меня, то я спасся благодаря мулле Кониара, и на тайном собрании представителей ислама было решено противодействовать преступным действиям Мансура. Последствием этого собрания было образование союза Золотых Масок. Я сам, твой отец, был Бейлер-Беги Золотых Масок, я направлял их поступки, я был их главой…

– Ты, отец мой?

– Золотые Маски должны были противодействовать преступлениям Мансура и его сообщников, должны были защищать невинных и беззащитных и наказывать виновных, их правилом было изречение: «Бог есть любовь! Все люди братья!»

– Это прекрасное изречение, отец, о, если бы все люди следовали ему!

– С моей смертью дело Золотых Масок не заканчивается, – продолжал старик, – другой будет их главой, им остается еще много сделать, и я боюсь, что они недолго будут в состоянии противостоять злу. Но я чувствую, что мои силы ослабевают, мои минуты сочтены, и мне еще много остается сказать тебе, дочь моя. Я знаю, что ты находишься под защитой Сади. Он благородный человек, я оставляю тебя ему, будучи убежден, что он составит твое счастье. Но послушайся моего совета: не оставайся в Турции. Уезжай вместе с Сади и создай себе в другой стране семейный очаг, потому что здесь ты подвергаешься опасности лишиться своего защитника.

– Ты желаешь, чтобы мы уехали, отец мой? Чтобы мы оставили Стамбул? После твоей смерти ничто не будет удерживать меня в стране, где ты и Сади не испытали ничего, кроме несправедливости и притеснений.

– Совершенно верно, дитя мое, твое обещание успокаивает меня. Такие люди, как Сади, редки в Турции, и зависть преследует их. Неблагодарность была наградой за его дела, я знаю все. Он не обогатился, будучи визирем, но в его бедности он будет счастливее всякого богача. Кроме того, ты получишь в наследство все мое состояние, которое хоть и не так велико, как отыскиваемое сокровище Абассидов, но оно не стоит ни одного чьего-либо вздоха, ни одной слезы и приобретено честным путем.

– Я не знала, что у тебя есть состояние, отец.

– Мое состояние – сто тысяч фунтов стерлингов, лежащих в английском банке. Бумаги для получения их будут переданы тебе муллой Кониара или кем-нибудь из братьев нашего общества.

– Какое богатство, отец! – вскричала Реция.

– Хочу, чтобы оно принесло вам счастье. Но меня беспокоит еще одно, – сказал Альманзор слабеющим голосом.

– Что такое, отец, говори, твоя воля для меня священна, – сказала Реция дрожащим голосом.

– Мы должны проститься, дочь моя. Я старик и уже довольно прожил на свете. Я чувствую, что настает моя последняя минута…

Реция рыдала и покрывала поцелуями уже холодевшие руки отца.

– Благословляю тебя, дитя мое… Знай, что я больше не мусульманин… Я христианин… Обряд крещения надо мной совершил иерусалимский патриарх. Мое последнее желание… Чтобы и ты по убеждению перешла со временем в христианство… Потому что эта религия учит: «Бог есть любовь… Все люди братья…»

Голос изменил умирающему. Альманзор расстался со своей последней тайной.

Реция не могла выговорить ни слова. Она обняла умирающего отца. Старик, собрав последние силы, положил руки на голову дочери.

– Благодарю тебя, Боже, – прошептал он, – теперь я умру спокойно… Прощай, дочь моя, благословляю тебя и Сади… Думайте обо мне…

Старик вздохнул в последний раз – он был мертв. Его душа обрела наконец покой.

Подошедшие ближе Золотые Маски с молитвой остановились вокруг умершего. Реция опустилась на колени.

XXVI

Спасение Черного Карлика

Мы оставили Сирру в самую критическую для нее минуту, когда она, падая, схватилась за выступ стены и повисла высоко над землей, каждую секунду рискуя упасть и разбиться насмерть. Оказалось, что выступ, за который ухватилась Сирра, находился как раз над окном. Окно было открыто и, хоть и заделано решеткой, но прутья отстояли один от другого так далеко, что Сирра при ее ловкости могла пролезть между ними. Весь вопрос заключался в том, куда вело это окно, не в новую ли тюрьму? И Сирра могла снова оказаться пленницей, но, во всяком случае, ей не представлялось никакого выбора и, недолго думая, она проскользнула в окно.

В эту минуту внутри комнаты кто-то зашевелился.

– Кто там? – послышался заспанный пьяный голос.

Сирра притаилась и не шевелилась. В комнате было так темно, что она ничего не могла различить.

По всей вероятности, тот, кого разбудил шум, не имел особенной охоты разузнать о его причине, так как, не получив ответа на вопрос, он замолчал. По этому равнодушию или усталости Сирра сейчас же решила, кто мог быть в комнате.

В комнате пахло табаком, а так как арестанты не имеют права курить, то ясно было, что спал какой-нибудь караульный, затворив дверь наружу, а так как солдаты очень часто примешивали в табак опиум, то Сирра этим и объяснила себе крепкий сон солдата.

Итак, Сирра спаслась от верной смерти, угрожавшей ей, если бы она упала вниз, но ее положение немногим от этого улучшилось.

В комнате спал караульный и если бы, проснувшись, он увидел Сирру, то ее снова арестовали бы. Путь к свободе был бы ей прегражден. Но Сирра полагалась на случай и свою ловкость. Она ясно слышала громкое храпение солдата. Глаза ее стали привыкать к темноте, и она увидела, что ее положение опаснее, чем она прежде думала: вместо одного солдата в комнате спало двое.

Солдаты спали на соломе, в комнате был низкий деревянный стол, два стула и небольшой шкаф. На столе лежали трубки, брошенные солдатами, когда табак и опиум начали оказывать свое действие. Кроме того, на столе стояла кружка, вид которой напомнил Сирре о мучившей ее жажде, забытой в минуту смертельной опасности, но теперь она тем более почувствовала желание освежить себя питьем и тихонько скользнула к столу. Схватив кружку, Сирра почувствовала, что та еще наполнена до половины. Она поднесла ее к губам, в ней оказался кофе. Выпив все до капли, девушка почувствовала, что она как бы ожила. Сирра поставила кружку обратно на стол. Солдаты по-прежнему крепко спали.

Что было теперь делать? Она должна была попытаться во что бы то ни стало оставить комнату. Осторожно и тихо прокралась Сирра к дверям: они не были заперты на замок, но только притворены, надо было лишь отворить их без шума.