Книга Драккары Одина - Андрей Зайцев

Олаф собственными глазами видел, как князю отрубили голову. Рагнар сунул ее в кожаный мешок. И вот Людовит стоит здесь, целый и невредимый! Как такое могло быть? «Здесь не обошлось без колдовства», — решил Олаф.

— Занятная эта штука, жизнь! — усмехнулся Людовит, искренне наслаждаясь неподдельным изумлением викинга. — Думал, убили меня? А? А я жив и буду жить вечно...

Олаф только сейчас почувствовал, что его руки связаны за спиной. Иначе бы... Но что можно сделать с колдуном?

Людовит сделал пару шагов и навис над юношей, как хищная птица, рассматривая молодого норманна, будто видел впервые.

— А ты молод. На тебя я бы и не подумал. Верно, Ка­леб?

Лысый советник почтительно склонил голову.

— Почему, норманн, ты носишь амулет древней богиня Нертус? Кто дал тебе его?

Олаф молчал. После смерти Хафтура, казалось, ничто не могло бы напугать его. Он хотел умереть и только ждал, когда все закончится.

— Не хочешь говорить? — Людовит раздумывал — У меня есть средства для того, чтобы ты стал более разговорчивым. — Забери его!

Телохранитель князя, тот, кто обливал юношу водой, кликнул своих помощников. Олафа увели.

* * *

Людовит откинулся на спинку кресла, искоса поглядывая на Калеба. Этот человечек из южных земель не так уж прост. Князь всегда с некоторым недоверием относился к жрецам и колдунам, подозревая их в мошенничестве. Но следует все же признать, что иногда их предсказания сбываются. Это ка­салось и прошлой ночи, когда диск луны побагровел, словно на него пролилась кровь некоего небесного существа, и тех слов Калеба относительно присутствия среди норманнов человека, которому покровительствует Нертус, древняя жестокая богиня германцев, которой приносили человеческие жертвы. Князь был уверен, что узнать о таком человеке от кого-то из норманнов Калеб просто не мог. Но его слова сбылись! Все это было странно, загадочно, и требовало к себе особого внимания.

Князю пришлось тайно похоронить своего брата-близнеца, с которым они были похожи как две капли воды. Погибший брат был более склонен к магическим тайнам, и именно он больше привечал Калеба, убеждая второго брата в необходимости более внимательного отношения к потустороннему миру.

Оставшийся в живых брат был недоверчив и подозрителен. Он признавал колдовство как мрачную и таинственную сторону бытия, однако был уверен в собственных силах. А в общем, одно другому не мешало. Его погибший брат поклонялся темным божествам, и это приносило свою прибыль. В этом и заключался один из секретов Людовита-Готшалка. Когда один брат сидел у себя в замке, второй под видом купца Готшалка пиратствовал на побережье. Братья были так близки, что даже женились на родных сестрах, правда, у тех была разница в годах. Одна сестра родила сына Болеслава, вторая — Ягмиру. Однако судьба так распорядилась, что сестры умерли от схожей болезни, когда достигли сорокалетия. Братья больше не женились, но имели наложниц. Прошлой ночью, когда луна обливалась кровью, норманны убили того брата, который был отцом Ягмиры. И, та­ким образом, Болеслав остался наследником княжеского титула своего отца, не вступая во вражду с дядей, как могло случиться, если бы на встречу к норманнам поехал другой брат.

Но оставшийся в живых Людовит обладал поистине дьявольским чутьем на опасность. Он любил брата, но своя жизнь ему была дороже. Кроме того, в последнее время брат, по-видимому, заболел какой-то тяжкой болезнью, приводившей его в исступление и помешательство. Именно его крик слышал Олаф той ночью, когда викинги ночевали в замке.

Калеб, этот человек-загадка, которого князь мог бы уни­чтожить, лишь пошевелив пальцем, по-прежнему удивлял его. Этот дерзкий норманн Рагнар сумел выскользнуть из мертвого кольца окружения и бросился в воду, доплыв до своей ладьи. По крайней мере труп его так и не был найден, а это лишь подтверждало слова Калеба о том, что Рагнар в этот год неуязвим.

Корабли Людовита, которые шли от острова Рюген, по­стигла неудача. Один из них сел на мель. Пока капитаны двух других кораблей размышляли о том, что делать дальше, время было упущено. Наступила зловещая в своей неизбежности ночь, унесшая в могилу брата Людовита. И ладья викингов с богатой добычей ушла из бухты навсегда. Ульберт, объявленный вне закона у себя в Уппланде, много полезного сделал для князя. Но в этот раз у них ничего не вышло.

Князь посмотрел через решетчатое окно на сумрачное небо над лесом. Теперь он — один. Брат с самого детства сопрово­ждал его как тень, и вот она исчезла. Истоки этого уходили в давние времена, когда их отец имел могущественных со­перников, ждущих случая, чтобы уничтожить его. Когда мать Людовита родила двойню, отец скрыл это от остальных, убив повитуху и всех посвященных. С тех пор все думали, что у него только один сын, а сам он истово прятал второго, надеясь любыми средствами уберечь наследника.

Так вышло, что уцелели оба, однако привычка жить двой­ной жизнью укоренилась в них. Умер отец, а они все также вершили дела вдвоем, познав беспредельные открывшиеся возможности подобного образа жизни.

И вот сейчас Людовит размышлял о колдовстве, ведовстве и черной магии, так привлекавшей его брата. Выходило, что Калеб действительно в чем-то превосходил его, соприкасаясь с потусторонним миром. А это давало тайную власть над людьми, к которой всегда стремился князь. Именно поэтому он оставил в живых юного норманна, у которого был найден амулет древней германской богини Нертус.

Предсказание Калеба сбылось, но князь ждал объяснений. И советник разъяснил ему, что амулет норманну дал кто-то из северных жрецов, посвященных в тайны ведовства. Но это был не совсем обычный жрец. Он знал многое из того, что не­ведомо жрецам теперешним. Тем более удивительно, что сами норманны давно уже поклонялись другим божествам. Калеб говорил, что эта богиня могла принадлежать к неким ванам, соперникам асов в давние времена. Сам же молодой норманн, судя по всему, еще не догадывается о своем предназначении. А ведь со временем мог бы стать полезным князю!

— Калеб, позови-ка Эппа и прикажи, чтобы подали вина. Тоска гложет душу, как земляной червь!

— Я все сделаю, светлый князь. — Калеб поклонился и вышел.

* * *

Вода в кувшине была тухлой, но делать нечего — Олаф мучился жаждой. Чем дольше он находился в подземелье, тем больше чувствовал в себе преображение. Мысль о смерти отступила. Теперь он хотел жить. Не имело значения, по­чему князь оставил ему жизнь, главное — он жив и мог бы попытаться сбежать. Выбрался ли из кольца врагов Рагнар? И где сейчас «Око Дракона»? Хотя... — Олаф улегся на пол. Что толку думать об этом? Может, когда-нибудь он и узнает правду.

Когда кто-то за дверью принялся отодвигать засов, Олаф решил, что на этот раз будет умнее.

— Эй, ты там? — сказал тюремщик на венедском языке.

— Что надо? — Олаф инстинктивно подался вперед.

— Иди, иди сюда... — махали рукой из-за проема.

Олаф, помня, как с ним обошлись в прошлый раз, не то­ропился. Тогда, видя, что пленник упрямится, в подземелье, один за другим вломились несколько рослых дружинников. Они схватили Олафа, связали ему руки за спиной и выволокли наружу. Потом долго вели темными длинными коридорами, и викинг, как не старался, запомнить дорогу не сумел.