Книга Четвёртая четверть - Инна Тронина

— А какая у Ирины компра была? Она знала про мокруху?

— Нет, у неё другая была, про Беляшей. Они же от армии закосили, и их спокойно посадить могли. Ирина с бумаг в военкомате копии сняла и сказала Надежде: «Пусть твои щенки от Веты отвалятся! А то посажу, и надолго». Тонька ведь «эфедриновую гипертонию» себе сделал. Его в стационаре раскололи в два счёта. Но дед купил ему справку, а посредницей оказалась подружка Минковой, прикинь. Тонька так и не служил. А сам здоровый, как слон. Тут ещё и врача привлекут, который справку давал. А с Мишкой вообще был атас! Притащил справку из госпиталя инвалидов войны. Сказал, что там с язвой лежал. Ему же восемнадцать лет было! Какой из него ветеран? Тоже уладили, и опять через ту подругу. Нацарапали настоящую справку — из профильной больницы. Вот про это Ирина и говорила. Надежда никакая ходила. А после Наташки Логиневской…

— Её когда убили-то? Ещё до детей? А за что? Просто так?

— Ветка сказала, что этот год они на Сталеварах встречали. Сидели спокойно так, всё в порядке было. Наташка собрала посуду на поднос, чтобы отнести на кухню. Вдруг Ветка взяла и подставила ей подножку. Та упала с высоких каблуков, всю посуду разбила. Вета заорала, что Наташка это сделала спьяну. Та ещё улыбалась, думала, что нечаянно получилось. А Ветка вдруг взяла бутылку от шампанского и треснула Наташку по голове. Беляши окосели, не знали, что делать. А Минкова шипит: «Вяжите её! А не будете, скажу, что вы её ударили. Мне поверят». Им бы Ветку связать, «психовозку» вызвать, а они побоялись. Про армию всё всплывёт, так мало не покажется. И никогда не поверят, что Виолетта Наташку била. На них и подумают. У мамы-то всё схвачено, за всё заплачено. Они Наташку связали. Ветка достала «мыльницу» и командует: «Раздевайте её!» Раздели. Наташка в себя пришла, так кляп в рот вставили, чтобы соседи не услышали. Хотя там и так петарды вовсю хлопали. Ветка в медицинский институт хотела пойти, чтобы там смотреть, как люди умирают. А Ирина не разрешала. Там догадались бы обо всём, и получился скандал. И с такой справкой в мед не берут. За это самое Ветка мать и возненавидела. Долго по «видаку» крутизну разную смотрела. Так там ведь кино, а ей взаправду надо. Но медицинские книжки Ветка много читала. Стала Беляшам указывать, как рад Наташкой изгаляться. Трахнуть велела во все места. Тоже, за фирмача собралась! Виолетту. видите ли, такой мистер не взял замуж, а эту — пожалуйста… Опять все снимала на «мыльницу». Надежду заставляла сунуть Наташке зажжённую сигарету во влагалище. А братья забивали ей в задницу бутылку. А потом «розочкой» груди резали. Скалкой для теста били по животу. У Наташки аж кишки наружу вылезли. Потом Ветка натешилась, приказала Надежде задушить подружку. И убрать за ней кал, мочу, кровь. Тётка выпила полбутылки водки, взялась за дело. Ведь иначе мальчикам совсем плохо будет. «Теперь любая экспертиза покажет, что ты — убийца! — сказала ей Виолетта. — Чтобы остаться на свободе, во всём слушайся меня». Я бы на их месте Ветку угомонил, честно, ничего не стал бы делать. Что такое военкомат по сравнению с этим?… А они увязли окончательно. Тело завернули в плёнку, завязали верёвками. На машине отвезли в Измайловский парк, бросили там. Потом полночи в квартире прибирались. Никто на них, конечно, не подумал. Вот такие, Мария, дела…

— Да ты чего, Шах? Виолетта тебе всё это рассказала?…

— Ага. Она любит это дело. Всё равно, говорит, ничего не докажешь. Ветка переносицу бреет…

— Зачем?

— Чтобы сросшиеся брови не видно было. Это — признак жестокости. И рот… Губы у неё всегда плотно сжаты. Я читал, что это тоже на характер указывает. Она хвасталась, что может из Беляшей верёвки вить. Под Новый год старики Беловы в больнице были, и весной тоже. Когда детей убивали… Виолетта приказала Надежде привести из школы ребёнка. А иначе про Логиневскую всё выплывет. Надежда попросила мальчишку из своего класса зайти к ней домой. Тот, казалось, к бабке ехал, сестрёнку с собой вёз. Думал, ненадолго, книгу какую-то взять. И повёл девчонку в квартиру. А там уже Минкова с Беляшами… Про детей даже говорить не буду, что было…

— Шах, а ты что молчал! Только пил и осуждал втихомолку? Или на тебя тоже есть компромат?

— Боюсь, Машка. Мне жить пока не надоело. Когда детей убили, Ветка Мишку дома оставила. А Надежду с Тонькой отправила трупы топить. Не вернётесь, говорит, Мише плохо будет. И опять: «Я неподсудна. А вы-то хороши будете перед общественным мнением!» Они в машину погрузили тела, отвезли к пруду. Вроде, утопили. Но там мелко было. Кровь опять замыли. Не заметили их в темноте, кажется. Хотя кто его знает? Потом Ветка вернулась домой, а мать увидела кровь на джинсах. Ветка сказала, что упала, разбила коленку. Быстренько замотала это место бинтом, будто бы правда. Но Ирина не поверила, подняла хай. Спросила, где дочка шлялась. Та сказала — у Беляшей. Ну, старикам-то всё равно уже. А Надежде был разнос по всей форме. И приказ: Оставьте мою дочь в покое! Она явилась от вас сама не своя!» Через неделю Тонька с Веткой решили заманить Ирину на свидание, ночью. Мать Ветки стала угрожать Тоньке и его родственникам, за что и получила «перо»…»

Плёнка закончилась. Озирский нажал на клавишу. Надежда тупо смотрела на диктофон, уже со всем смирившись. Гета еле сдерживала рыдания, спрятав лицо в шерстяную маску.

— Это голос Шахновского? Или нет? — спросил Озирский.

— Да, это Лёня, — мёртвыми губами ответила Белова.

— Он правду говорит? Ещё раз повторяю — квартира ваша будет обследована досконально. Всю кровь вы никак не могли смыть. Если признаетесь сейчас, облегчите свою участь. Я обещаю вам это.

— Всё верно, — немного погодя ответила Надежда Вадимовна.

— Благодарю вас за сознательность, — облегчённо вздохнул Озирский. — Теперь ещё одно дельце… Вы что-то спросить хотели?

— Мария Командирова — от вас? Она агент, да? — прошептала Белова.

— Это не имеет значения. В данном случае, Шахновский сам решил исповедаться. Маша не настаивала на этом, не провоцировала. Совесть парня, наверное, замучила. А записать разговор можно было и без помощи Марии Командировой. Надежда Вадимовна, вы же сами знаете, что Шахновский говорит правду. Или часть правды, по крайней мере. Возможно, Леонид не в курсе всех ваших подвигов. Подумайте, Надежда Вадимовна, и чистосердечно признайтесь. Вам будет оформлена явка с повинной. Это уменьшит срок. Даю вам пять минут на раздумья. У нас очень мало времени.

Андрей демонстративно взглянул на часы и замер. Гета с Лёшей сидели, не шелохнувшись. Дети, устроившись на поленнице, травили анекдоты. У калитки рычал грузовик, который привёз удобрения. Лупанов разговаривал с шофёром. Тут же стояли, опершись на забор. Светлана с соседкой.

— Вот и всё! — отчётливо произнесла Надежда, не выбрав временного лимита. — Вот и всё… Может, оно и к лучшему. Как ваше имя?

— Зовите меня Андреем, — устало сказал Озирский.

— А отчество?

— Не имеет значения. Я — лицо неофициальное, как уже говорил, но влиятельное. Очень прошу вас помочь нам. Конечно, не обещаю райских кущей и освобождения от наказания. Жаль, что вы сами не догадались явится с повинной. Но это ещё можно устроить. Принимаете мои условия?